— Нет, нельзя, — противится упрямое сознание.
— И с Верой поговори, — не унимается Дам.
— Ты уж определись, с кем мне разговаривать.
— С обоими, но желательно на разные темы, — философски замечает брат. Мы ещё какое-то время обмениваемся многозначительными взглядами, после чего Бероев всё же сворачивает начатый им разговор и загадочно обещает. — Вот накроет тебя окончательно, тогда и поговорим.
Мне остаётся только фыркнуть и наконец-то пойти спать.
Глава 9
Это было очень странно, находиться в квартире Стаса без самого Стаса. В первую ночь, когда он только ушёл, громко хлопнув дверью, я долго бродила по квартире, пытаясь понять и впитать её атмосферу.
Всего здесь было три комнаты. Одна из них была проходной и исполняла роль гостиной, и две спальни. В общей комнате стоял диван и пара кресел, на стене напротив висела огромная плазма с присоединенной к ней приставкой. Так же у одной из стен расположился стеллаж с широкими полками, заполненных различными мелочами. Чего здесь только не было! Различные книги, художественные и не очень, какие-то справочники, атласы энциклопедии, десятки сувениров, начиная от Эйфеловой башни, заканчивая какими-то миниатюрными слониками, кубки, медали, ракушки, коллекционные машинки, футбольный мяч… Но больше всего моё внимание привлекли фотографии, которых здесь было штук пятнадцать. На некоторых из них мне удавалось найти Стаса или Дамира. На одной фотографии юный Стас в футбольной форме стоял в компании таких же мальчиков-футболистов. Я даже не удивилась. Занятие футболом очень подходило его образу, готова поспорить, что он был нападающим, а может быть и вообще капитаном. Одним словом звездой.
На другой фотографии ему было лет двенадцать и он стоял с таким же мелким Дамиром, оба гримасничали на камеру и больше походили на двух чертят, чем на двух респектабельных парней, которыми я их знала. На других фотографиях они были либо с друзьями, либо в окружении толпы каких-то детей.
На самом видном месте стояла фотография Стаса с какой-то молодой женщиной, она прижималась к его плечу, а он целовал её в висок. Это было так нежно, что внутри меня зашевелилось что-то острое и далеко не самое приятное. Долго всматривалась в снимок, пока до меня не дошло, что на фотографии был совсем не Стас, потому что мужчина со снимка был значительно старше Чернова. Но, блин, они же были практически неразличимы! Если б не первая еле уловимая проседь в волосах и морщинки в уголках глаз… Да, и взгляд, взгляд совершенно точно был не Стаса. Человек с фотографии смотрел на мир так, словно видел его весь насквозь, в нём читались уверенность и непоколебимость. Мой же знакомый смотрел дерзко и с вызовом, но при этом как-то мягко и бережно. В общем, это были два разных человека, но до одури похожих. Я тщетно гадала, кто это может быть. Сначала подумала, что это его отец, но мужчина был слишком молод, чтобы иметь такого взрослого отпрыска, судя по фотографии ему и сорока не было. Может быть брат? Но тогда это рушило мою теорию относительно идеального сына, согласно которой он был единственным и от этого излюбленным сыном своих родителей. Наверное, какой-то родственник, дядя или двоюродный брат. Но, чёрт, как же они похожи!
Женщина на фото мне понравилась. Было в ней что-то такое… темпераментное и энергичное, но при этом, она казалась мягкой и любящей, по крайней мере, именно так она смотрела на взрослую копию Стаса.
В голове крутилось так много вопросов, а задать их было некому, ну не Бонифация же мне пытать, который наконец-то соизволил встать с дивана и уже вовсю крутился у моих ног.
— Ну, что, собак, гулять пойдём? — наклонилась я к нему и потрепала по загривку. Вместо ответа пёс лизнул меня в руку. И меня опять накрыла волна неясных эмоций. Давно вытесненная мечта иметь собаку, от которой пришлось отказаться ещё в детстве, вновь просилась наружу.
Последующие дни мало чем отличались от моего обычного жизненного распорядка. Если, конечно, не считать того, что теперь мне приходилось больше времени тратить на дорогу в универ (зато до бара было ближе) и спать в чужой постели, которая просто сводила меня с ума запахом Чернова. Хоть тот и клялся, что сменил постельное белье. По какой-то непонятной причине, он велел мне спать именно в его спальне, а не на диване. Я тогда ещё подумала, что «Ага, щаззззз», но уже тем же вечером уткнулась носом в чужую подушку, которая так и подкидывала в мой мозг ненужные образы. Старалась не думать о том, сколько женщин могло перебывать здесь до этого, убеждая себя, что меня это совсем не касается, потому что… потому что я здесь совсем в другой роли.
Училась, работала, в промежутках между первым и вторым гуляя с Собакевичем, с которым мы очень даже неплохо спелись.
Ну а ещё, был вечно спокойный Севка, который изменил самому себе и очень долго ржал, когда я ему сказала, куда меня везти после смены.
— А твой-то не промах, — вытирая слёзы, простонал он.
— Он не мой, — злюсь я.
— А Стас об этом вообще знает?
— Сева! У него девушка!
— Это та, которая его всё женить на себе пытается? Поздравляю, ты её обогнала, — веселится Игнатьев, полностью игнорируя моё недовольство.
— Я просто приглядываю за собакой, — бурчу под нос своё единственное оправдание.
— Вижу, — опять веселится Севка, дёргая меня за замок оранжевой куртки, которую я всё же надела на себя.
— Это не его, — поясняю я, отчего Сева делает круглые глаза и вопросительно понимает бровь. — У неё запах другой, совсем не Стаса.
Говорю и сама же заливаюсь краской, понимая, как это всё звучит со стороны. А предатель Игнатьев чуть ли не лопается от самодовольства.
А я смущаюсь и теряюсь от этого, что совсем не похоже на меня. По крайней мере, на ту меня, жизнью которой я живу уже больше двух лет. И это пугает, вызывая чуть ли не очередной приступ удушья. Как такое возможно, что несколько ничего незначащих встреч, просто одним махом подрывают все мои бастионы, которые я возводила и взращивала в себе столько времени. Что же в тебе есть такого, Станислав Чернов, что я на ровном месте начинаю таять и сдавать все свои позиции?
В ту ночь я легла спать на диване, в слабой попытке собрать себя в кучу.
Впрочем, спустило меня на землю не это. И даже не то, что Стас опять не звонил, отделываясь несколькими сообщениями в мессенджере. Отрезвил меня один единственный оклик.
Мы стояли с Кролей у нашего корпуса и болтали, стараясь наверстать последние пару дней проведённых порознь, когда моё прошлое всё-таки решило меня нагнать.
— Ника! — требовательно позвал отец, выходящий из своего автомобиля на университетской стоянке.
Спустя полчаса мы сидим в одном из ближайших кафе. Отец недовольно хмурится, осматриваясь по сторонам. И это кажется мне почти правильным, потому что «великому» Константину Слепцову просто нечего делать в обычной студенческой забегаловке среди пластиковых столов и полуфабрикатов. Я бы, наверное, на его месте тоже презрительно оглядывалась, гадая, как судьба-злодейка занесла меня сюда. Но это на его месте. На своём собственном, я сижу напротив отца, нервно кусая ногти и ожидаю, пока он соизволит начать свой барский разговор с непутёвой мной.
Впрочем, осмотр помещения быстро ему надоедает, ведь он так и не сумел найти здесь ничего примечательного, куда больше интерес в нём вызывает мой внешний вид. Фиолетовые волосы отец не замечает принципиально, ибо, сколько всего уже возмущённого и скандального было сказано на их счёт. А вот по моей одежде он бы прошёлся с превеликим удовольствием, хотя я сегодня одета вполне прилично — всего лишь джинсы и Севкина клетчатая рубашка. Отец презрительно морщится, наблюдая за тем, как я отпиваю из своего стакана растворимый кофе, сам бы он в жизни не прикоснулся ни к чему из местной кухни. Ну и пусть. Мне вот сейчас просто необходимо занять себя и свои руки, потому что пальцы уже обкусаны до кровавых следов.
