Он стоял пришибленный. Голова пустая, все силы пропали вместе с боевым запалом, словно в первый раз демона видел. Оказывается, своими руками убивать куда тяжелее. Вот-вот слеза по щеке скатится.
– Заканчивай дело. Сам же хотел охотиться по-настоящему, – укорил его Гвидион.
Николас схватил оставленную у сосны лопату и принялся копать яму подальше от берега, чтобы тушу не смыло паводком. Земля здесь была рыхлая, но тяжёлая от сырости. Николас умаялся гораздо больше, чем за короткие мгновения охоты и старался не смотреть в сторону мёртвого аванка. Вот и пригодилась медитация, пускай даже сосредотачивался он на мерных взмахах лопаты.
Сбросив тушу в яму, Николас засыпал её и накрыл сверху дёрном, чтобы выглядело как маленький холмик. Главное, чтобы кладоискатели раскапывать не полезли.
Риана вытерла ему пот платком и напоила водой из фляги. Солнце кренилось к западу, нужно было возвращаться.
– Что ты усвоил из этого урока, мой мальчик? – спрашивал Гвидион, пока они брели к холмам на северо-востоке.
– Убить – это только полбеды, потом надо справиться с последствиями, – хмуро ответил Николас.
Перед глазами всё ещё возникала мёртвая тварь.
– Привыкнешь со временем. Если в первый раз не сломался, дальше будет легче, – Гвидион сжал его плечо и ободряюще улыбнулся.
Только надо ли, чтобы становилось легче?
========== Глава 7. Прощание с отцом ==========
1563 г. от заселения Мунгарда, Озёрный край, Авалор
Шесть лет прошло, как Гвидион взял Николаса в ученики. Мальчик окреп и возмужал, хотя оставался невысоким и жилистым – ветроплавы вырастают позже остальных. Наставник ещё это помнил.
Под присмотром Мидрира Николас научился использовать свои особенности, как преимущество, к тому же дар позволял ему справляться с весом большим, чем он сам. Да и способностями мальчик овладел ошеломительно быстро, привык к Горнему миру и его обитателям, словно был их частью. Он так стремился повзрослеть, справляться со всем самостоятельно, хотя опыта ему не хватало, общения с обычными людьми. Родись он на поколение-два раньше, стал бы маршалом, а то и Архимагистром, а сейчас даже настоящего Сумеречника из него не сделать. Остаётся надеяться, что в будущем обстоятельства изменятся.
Казалось, Николас всегда жил в Доме-под-холмом, наполняя их изгнание светом и радостью. Когда ученик уходил, все дела текли лениво.
Едва-едва начал таять снег, разлилась половодьем Тейта, на лесных прогалинах показались первоцветы. Несколько дней моросил дождь, изредка подсыпая мокрыми хлопьями снега. Дороги развезло, и грязь была повсюду, но хотя бы этот вечер выдался тихий и безветренный. Тоскливо подвывали волки на опушке, ухали совы.
Риана разливала горячий травяной отвар от простуды по глиняным чашкам. Гвидион оторвался от своих мыслей и перебрался за стол. Мидрира потребовалось окликнуть несколько раз, прежде чем он отвлёкся от полировки меча, невзрачного на первый взгляд, но очень удобного и сбалансированного.
Они уселись за стол, Гвидион капнул себе и Мидриру по капле виски в чашку. Чокнулись, выпили. Тишину нарушало лишь их дыхание. Пахло чабрецом и вербеной. Даже взгляды не желали пересекаться сегодня, а уж тянуть из себя слова и вовсе не хотелось.
На дороге снаружи зачавкало почти плотоядно. Все вздрогнули, отвар выплеснулся из чашки Рианы. В дверь гулко постучали, будто клюкой. Мидрир подскочил и потянулся за мечом, но Гвидион отстранил его и подошёл к потаённому оконцу.
– Вёльва… – сорвался с губ тревожный шёпот.
– Зачем? Что ей ещё нужно?! – возмутился Мидрир, сжимая кулаки.
Риана схватила брата за запястье, чтобы успокоить.
Гвидион вышел в прихожую. Заскрежетали, отворяясь, засовы, дверь распахнулась.
– Чем обязаны, о дальноглядящая? – спросил Гвидион с наигранной почтительностью, впрочем, согнулся в поклоне.
На свет вышла коренастая морщинистая старуха. Не та, что приходила к ним на Мардунтайд четырнадцать лет назад. И всё же, белоглазые горевестницы – все одинаковые. Служат своей грязноволосой богине морской пучины – Седне, повинуются оракулу Норн, который построил норикийский вождь-книжник.
Ветхий плащ был одет поверх серого балахона, стоптались заляпанные грязью сапоги. Вёльва оставляла на полу грязные лужицы, сучковатая клюка отбивала монотонный ритм. Белые глаза шарили по всему дому, словно пронзая обитателей и их судьбы слепым взором. Как предвещавшая ненастье туча.
– Тем, чем и всегда. Божественной волей. Твой ученик должен немедля отправиться на испытание, – просипела вёльва, снова обернувшись к Гвидиону.
– Мы больше не отправляем никого на испытания, да и ему ещё два года до совершеннолетия, – вмешалась Риана.
– Это высшее повеление, а не ваши косные традиции. Если боги сочли, что он готов, значит, так и есть. Не вы ли сами утверждали, что он развит не по годам?
Обитатели дома переглянулись. Звериные глаза Мидрира наливались яростью, ходили желваки по скулам, бледнела Риана. В их глазах отражалась тревога Гвидиона, хоть вести себя неосмотрительно было для него роскошью.
– Оракул Норн говорит, что грядут новые гонения на Сумеречников, прольётся много крови. Если мальчик останется здесь, то не доживёт до пятнадцатой зимы. Он не принадлежит вам, как не принадлежит собственному отцу. Откажитесь от планов, которые вы уже составили на его судьбу. Она гораздо важнее, чем судьба сына или ученика. Вещие Норны шепчутся о нём. Впервые за долгое время они вынырнули из глубин источника, чтобы предсказать его рождение. Сейчас они желают уберечь его больше всего на свете.
– Вы заберёте его в золотой Дюарль? Неужели он важнее норикийского мальчика-мессии? – не удержался от колкости Мидрир.
Вёльва сверкнула на него белёсыми глазами, осаживая.
– Они – часть одной сущности, их судьбы неразрывно связаны. Но нет, ваш ученик отправится не в Норикию, а в Долину Агарти в Снежных горах. Он должен отыскать себя. А после сам поймёт, куда ему ехать.
– Это даже не испытание, а горячечный бред обкуренных кампалой баб! – вспылил Мидрир.
Не обратив на него внимания, Гвидион заключил:
– Мы сделаем, что вы просите, пускай даже для нас это значит лишиться единственного за много лет ученика и надежды на будущее.
– Главное, чтобы он жил, – кивнула вёльва и, не прощаясь, направилась к выходу.
На улице проснулся ветер. Он свистел, развевая лоскуты её ветхого одеяния. Вёльва ползла вверх по дороге между холмами, расплёскивая воду из луж, пока беззвёздная ночь не поглотила её.
Гвидион затворил дверь и обернулся к остальным:
– Риана, зови единорога и скачи в горы. Собирай всех наших в крепости. Мидрир – на тебе дозорные и те, кто ютится по округе. Мы должны укрыться до того, как сюда явятся Лучезарные. Если подступят к крепости, уйдём дальше в горы по потайным пещерным ходам. Там и встретимся. Я предупрежу Комри.
Риана с Мидриром одновременно бросились перебирать вещи. Каждому хотелось оставить ученику подарок, пускай даже они не готовились к прощанию заранее.
***
К усадьбе Комри по весенней распутице Гвидион добрался только следующей ночью. Замок на воротах легко поддался умелым рукам. Укутанные иллюзией спокойствия даже дворовые псы не подняли лай.
В окнах не горел свет, видно, обитатели спали. Гвидион постучал в дверь. Ждать пришлось долго, пока изнутри не донеслись торопливые шаги. На пороге показался заспанный Даррен в белой рубахе до пят и ночном колпаке. В руке чадил огарок свечи.
– Вы знаете, который сейчас час? Я не отпущу с вами сына, ещё три дня он пробудет дома!
– Ах, если бы! Впусти меня, на пороге такие вещи обсуждать не стоит, особенно в наше тревожное время.
Даррен посторонился. Гвидион вошёл в гостиную и устроился в мягком кресле. Хозяин налил ему и себе по чашке ещё не остывшего отвара, чтобы согреться и проснуться.
– У нас была вёльва… – нашёл слова наставник. – Она приходила за твоим сыном. Ты же знаешь, что он живёт у тебя в долг, перед ней и перед нами.
