Начальник отдела общественных отношений в недоумении поднял брови. Заглянул в камин. За кресло. Поднял штору и посмотрел в окно.
— На газоне двое служащих. Шоферы, кажется… Эй, вы, там! — крикнул он, помахав рукой, и закрыл окно. — Ушли. Мне показалось, они возбуждены, может быть, ссорились. Но думаю, они тут ни при чем. А я ничем не могу быть полезен, ваше превосходительство. Я плохо слышу на это ухо… Sorry[6]…
— А я слышу очень хорошо, у меня, наверное, обостренный слух. Когда начинались революции в тридцать втором и шестьдесят четвертом годах, я всегда первым чувствовал неладное. Первым! Помню, как однажды вечером я сказал своим друзьям: враг близко, а они подняли меня на смех: глупости, ты перебрал… В тот вечер мы пили чудесное вино. Но когда стали выходить, оказалось, что мы окружены.
Начальник отдела общественных отношений подозрительно взглянул на бронзовую статуэтку, стоявшую на камине. Она изображала пышную даму с повязкой на глазах, с мечом и весами. Он протянул руку к весам. Провел пальцем по пыльным чашкам. Поглядел на палец и потихоньку вытер его о спинку кресла.
— Ваше превосходительство, мне провести проверку?
Секретарь с болезненной гримасой вытянул ногу.
Вздохнул.
— Впрочем, неважно. Когда у меня приступ, я слышу, как чиркают спичкой в дальнем зале.
Молодой человек робко, с сочувствием показал на ногу:
— Это серьезно?
— Подагра.
— Болит, ваше превосходительство?
— Очень.
— Под Аккрой, под Аккрой… — пропел молодой человек, широко улыбаясь, и замер в полном молчании, исполнив свой музыкальный номер. Потом откашлялся и поправил галстук. — Bueno, есть такая песенка, ее распевает народ.
— Народ, народ, — со стоном в голосе повторил секретарь отдела общественного и личного благосостояния, скрестив руки на груди. — Говорят: народ, народ, а ведь это чистая абстракция.
— Абстракция, ваше превосходительство?
— Которая становится действительностью, когда крысы выгоняют обитателей трущоб из их жилищ. Или отгрызают сельским детям ноги. Тогда народ появляется на страницах левой печати. Желтой прессы. И все это чистой воды демагогия. Прямая связь с бомбами экстремистов, будь они неладны, эти выродки, сами они крысы, — вздохнул секретарь, медленно перебирая пуговицы на жилете. Нижнюю он расстегнул. — В Древнем Египте эту проблему решали с помощью кошек. Не понимаю, почему бы и нам не обойтись частной инициативой. Если бы каждая семья держала одну-двух прожорливых кошек…
— Но, ваше превосходительство, в городе не осталось ни одной кошки. Население их поело уже давно. Я слышал, что из кошек получается великолепный суп! Впрочем… — рука секретаря повисла в воздухе, — уже темнеет, не правда ли?
Молодой человек зажег свет. Глаза его смеялись.
— А ночью все кошки серы! — Потом добавил серьезно: — Семь часов, ваше превосходительство. В восемь — ужин, стол будет украшен только орхидеями и фруктами, изысканный местный колорит. Красота! Я велел привезти с Севера великолепные ананасы. И лангусты. Шеф-повар в полном восторге — таких крупных лангустов он в жизни не видывал! Bueno, я хотел заказать какое-нибудь местное хорошее вино, но засомневался: а вдруг от него будет болеть голова? Подумайте только, ваше превосходительство, ведь и такое может быть. Я счел более благоразумным заказать чилийское.
— С каких виноградников?
— Конечно Пиночета.
Секретарь отдела общественного и личного благосостояния печально посмотрел на свою ногу.
— Мне бульон без соли и жидкую кашку. Попозже, может быть… — Он умолк. На лице его отразилось изумление. — А теперь вы слышали? Громко же, очень громко! Слышали?
Начальник отдела общественных отношений вскочил на ноги. Прижал руки к покрасневшим щекам.
— Да, да, ваше превосходительство! Это из-под пола, пол трясется! Что это?
— Я же говорил, я же говорил! Секретарь, казалось, был счастлив. — Я никогда не ошибаюсь, никогда! Я уже несколько часов слышу это, но не хотел говорить, вы бы подумали, что у меня галлюцинации. Мы как будто на вулкане, и сейчас начнется извержение.
— На вулкане?
— Или на бомбе, есть такие бомбы, которые перед тем, как взорваться, издают подобные звуки!
— О боже! — воскликнул молодой человек и кинулся к двери. — Я сейчас все выясню. Не беспокойтесь, ваше превосходительство, все будет в порядке. Я скоро вернусь. Боже мой, вулкан!..
Когда он закрывал за собой дверь, открылась дверь напротив, и показалось улыбающееся личико. Белокурые волосы были стянуты на затылке желтым бантом.
— What is that?[7]
— Perhaps nothing, perhaps something, — ответил он, машинально улыбаясь, и помахал ей дрожащей рукой: — Supper at eight, Miss Gloria[8].
И заторопился, заметив в коридоре директора вооруженных и разоруженных консервативных классов в зеленом бархатном халате. Молодой человек склонил голову, посторонился, давая дорогу, сказал «ваше превосходительство» и хотел идти дальше, но проход загородила зеленая бархатная гора:
— Что за шум?
— Bueno, я не знаю, ваше превосходительство, как раз иду разузнать, сейчас вернусь. Непонятно, что это такое. И так громко!
Директор вооруженных и разоруженных консервативных классов понюхал воздух:
— А запах? Шум стих, но запах откуда? — Он нахмурился: — Безобразие! Запах, шум… И телефон не работает, почему не работает телефон? Мне надо срочно позвонить в Президиум, а телефон молчит!
— Молчит? Но я сегодня звонил раз десять… В Голубом салоне пробовали, ваше превосходительство?
— Я оттуда и иду, там тоже молчит. Безобразие! Найдите моего шофера, пусть посмотрит, работает ли телефон в моей машине, мне срочно надо позвонить.
— Не волнуйтесь, ваше превосходительство, я приму меры и сейчас же вернусь. А теперь пойду, с вашего разрешения. — Молодой человек поклонился и направился к лестнице. На первой ступеньке остановился: — Но что это значит? Кто мне скажет, что это значит?
По вестибюлю, задыхаясь, бежал шеф-повар без колпака, в рваном фартуке. Молодой человек сердито взмахнул рукой и поспешил ему навстречу.
— Почему вы здесь и в таком виде?
Повар обтер фартуком испачканные в томатном соке руки.
— Ужас! Страх-то какой!
— Не кричите, зачем кричать, успокойтесь. — Молодой человек взял повара за руку и увлек в угол. — Держите себя в руках. Что случилось? Но кричать не надо, истерик я не потерплю. Так что же случилось?
— Они съели все — лангустов, кур, бататы! Все подчистую! В кастрюле не осталось ни зернышка риса! Они все съели, а что не успели, унесли с собой.
— Но кто «они»? Кто съел все?
— Крысы, доктор, крысы!
— Крысы? Какие крысы?
Шеф-повар сорвал с себя фартук, скомкал его.
— Я ухожу, я не останусь здесь ни минуты, по-моему, мы оказались прямо в ихнем царстве, клянусь своей матерью, я чуть не умер со страха, когда эта туча полезла в окна, в двери, через потолок. Спасибо, хоть нас с Эуклидией не тронули! Даже салфетки сожрали, только в холодильник не влезли — он был закрыт. Но в кухне пусто, шаром покати!
— Они все еще там?
— Нет, ушли, как пришли, визжат, точно сумасшедшие, я уже раньше слышал шум, мне показалось, вода шумит под полом, потом как стукнет, как завоет… Эуклидия сбивала майонез, и когда началась тряска, она решила, что это привидения… Тут они и полезли, в окна, в двери, куда ни глянь — всюду крысы, и вот такущие! Эуклидия вскочила на плиту, я на стол, хотел вырвать курицу, которую одна тварь прямо у меня из-под носа выхватила, швырнул в нее банку с томатным соком, а она… Она бросила курицу, встала на задние лапы и пошла на меня. Это был человек, переодетый крысой, клянусь матерью, человек!
— Боже мой, что же это такое?.. А как с ужином?
— С ужином? Вы говорите «ужин»? Луковицы, и той не осталось! Одна из этих гадин перевернула кастрюлю с лангустами, бульон разлился… как они накинулись! Одного не пойму: почему они не сварились заживо в кипящем бульоне? Святой истинный крест, так и было! Все, я ухожу!
— Подождите, успокойтесь! А прислуга? Прислуга знает?
— Прислуга, доктор? Прислуга? Все убежали, дураков нет. На вашем месте я бы сам всех отослал отсюда. Я здесь не останусь, хоть убейте!
— Минутку, подождите! Поймите, нельзя терять голову. Возвращайтесь в кухню, откройте консервы, консервы наверное, остались? И холодильник был закрыт, значит, там что-то есть. Приготовьте ужин как сможете, ясно?
— Ну нет! Хоть убейте, не останусь!
— Слушайте, что вам говорят: идите на кухню и выполняйте свой долг. Главное, чтобы гости ни о чем не узнали, я отвечаю за это, понятно вам? Я сейчас еду в город, привезу продукты и вооруженных до зубов охранников, и ни одна мышь сюда не проскользнет!
— А как вы собираетесь добираться до города? Разве что пешком…
