Марк не утерпел. С трудом приоткрыв один глаз, покосился на Николая. Сейчас все завит от его друга. Из всех приборов только две кнопки «включить» и «выключить». И лишь Великий Мастер может сказать, где находится та черта, за которой ускоритель не выдержит.
Зря он подумал обо всем этом. Теперь проклятущий инстинкт самосохранения не только портил жизнь, но и еще до отказа напряг боевой слит. И что получилось — вместо того, чтобы выполнять роль впередсмотрящего, Марк скрупулезно собирает все данные заднего сектора. И на хрена, спрашивается, они сдались? Ведь Грабовский все равно не специалист. Откуда ему знать какие характеристики соответствуют нормальной работе электродугового плазмотрона P-8D, сконструированного гениями из компании «Ролс-Ройс». Однако, все же кое-какое чутье имеется. И оно почему-то подсказывало, что температура в тысячу шестьсот градусов несколько высоковата для корпуса генератора.
Щелчок, и рев за спиной начал быстро утихать. Сквозь бронестекло своего шлема Марк увидел горящие синим огнем глаза Мастера. Тот подмигнул разведчику и с оптимизмом произнес:
— Я тоже считаю, что тысяча шестьсот это многовато. Кстати, а как тебе понравилось парение под крылом «Боинга»? Жутковато, верно?
— Что? — В мозгу Грабовского забрезжило понимание. — А не ты ли, друг любезный, организовал мне весь это полет?
— Каюсь, — Строгов стукнул друга в грудь. — Мне нужны были показания твоего слита, а тратить время на объяснения и разговоры не было никакого резона. Да и как мне показалось, еще минуту назад ты абсолютно не был настроен на рабочий лад. Вот и пришлось взять грех на душу.
— Терпеть не могу все эти твои штучки, — Марк фыркнул и надулся.
За время их короткого диалога скорость упала примерно вдвое и с каждой секундой продолжала уменьшаться. Платформа тормозилась, медленно, но уверенно. Вокруг больше не мчалась сплошная красная пелена, в которую шестьсот километров в час превратили стены и своды туннеля. Однако это ничего не изменило. Шершавые багровые камни ничем не примечательней бесформенной размазни. И первое и второе означает, что никуда они пока не доехали, и шут его знает доедут ли вообще.
— Не скрипи, эскулап, — Николай постарался замять пустяковый инцидент. — Дадим двигателю передохнуть и вновь помчимся дальше.
Марк претворился, будто не заметил сделанный навстречу шаг примирения. Игнорируя Строгова, он сделал вид, что разговаривает сам с собой:
— Сколько же это мы отмахали? Около шестисот километров в час и двадцать три минуты езды. Это получается… — Грабовский умолк. Пару секунд он был немее сомой немой рыбы, а затем с раздражением покосился на Мастера. — Слушай, Ник, нужно умножить или делить? Ты ведь знаешь, все эти формулы…
— Да, знаю я тебя, двоечник несчастный, — Строгов укоризненно покачал головой. — Умножай. Хотя я тебе и так скажу, что получается с гулькин нос — чуть более двухсот километров.
— Действительно мало, — разведчик с тоской поглядел в непроглядную темноту туннеля. — Хотя кто его знает, сколько до ближайшей станции. Вдруг она уже за следующим поворотом.
Поворотов на скоростной подземной линии, конечно же, не было. Это Марк ляпнул так, для красоты слога. А что касается станции… то на ближайших пяти километрах ничего подобного не наблюдалось. По крайней мере так утверждал до нельзя скрупулезная система дальнего наблюдения боевого шлема.
Платформа наконец остановилась. Тихо и бесшумно. Наверняка давно почившие жители Воларда знали толк в технике. Их творение хотя «слегка» и потеряло товарный вид, однако спустя тысячи лет продолжало оставаться надежным транспортным средством.
— Все, приехали, — Строгов первым отстегнул привязные ремни и спрыгнул на землю. — Плазмотрон должен остыть. У нас есть как минимум час. Можно размяться. Спускайтесь вниз, вы нужны мне все.
Господи, что еще придумал этот неуемный маньяк? Вслед за Николаем разведчик спрыгнул на гладкий чистый пол. Пыли здесь не было, да и сам туннель выглядел значительно поновее. Даже в вентиляционных каналах слышалось легкое гудение свежего ветра, гулявшего где-то по поверхности красной планеты.
— Господин лейтенант, если не возражаете, могу поспособствовать охлаждению двигателя нашим традиционным способом, — Шредер не спешил прыгать с платформы. — А то уже припекло.
— Это же тебе не ссать в радиатор, как ваша безмозглая штурмовая братия обычно и делала в Африке. — Ян Микульский поддал баварцу так, что тот вынужден был сигануть вниз. — Мы тут не токсикоманы какие-нибудь, чтобы потом это все вдыхать.
Строгов, Грабовский и Луиза переглянулись и негромко рассмеялись. Простодушное предложение Георга воскресило в памяти те, такие уже безвозвратно ушедшие времена, когда их мир был не больше одной маленькой планеты. Где жизнь не всегда была легка, но зато проста и понятна, где они просто жили, радовались каждому новому дню и были счастливы.
Но Великий Мастер не дал человеческим душам раскиснуть в едкой кислоте сентиментальных воспоминаний:
— Повеселились и хватит! Мальчики сзади платформы, девочки спереди. Через пять минут сбор вон там.
Строгов указал на приплюснутый параллелепипед силовой подстанции. В отличие от аналогов, виденных Грабовским на Агаве, блок не стоял возле одной из стен, а распластался на полу, прямо поперек туннеля. До стального ящика их реактивная платформа не докатила каких то метров двадцать.
— Время пошло. — Голос Мастера словно подтолкнул корсиканцев в спины. — Пока облегчаетесь, советую подумать о том, как будем жить дальше.
Ах, вот оно что! Марк облегченно вздохнул. Слава богу, в планы Николая не входят какие-то там «спортивные» мероприятия типа толкания пока еще недееспособного реактивного локомотива. Будем чесать языками. Как это там называется у русских? Партийное собрание, кажется.
— Остряк! — Николай говорил громко, так чтобы его слышали и солдаты. — Я хочу услышать мнение каждого. Одна голова хорошо, а пять лучше. Первым слово предоставляется лейтенанту Грабовскому. Разведка, как всегда, впереди.
— Не могу сказать ничего определенного, — Марк и Николай шагали к месту общего сбора плечом к плечу. — Пока мы просто тупо улепетываем, так как не можем оказать должного сопротивления. — Грабовский громко хмыкнул. — Да, собственно говоря, не только должного, а вообще никакого сопротивления. У меня… — Он глянул на счетчик винтовки, — у меня осталось всего четыре патрона.
— У меня шестнадцать, — поддакнул своему взводному идущий сзади Микульский.
— А у меня целый магазин, — проинформировал бережливый Шредер.
— Во, слыхал? Целый магазин у него! — не оборачиваясь, Марк ткнул пальцем в сторону баварца. — Как раз хватит, чтобы в случае чего застрелиться самому, и нам грешным помочь достойно покинуть этот бренный мир.
Проблема боеприпасов, вернее их полного отсутствия, занимала мужчин все то время, пока они шагали до назначенного места сбора. Луиза уже поджидала их там. Девушка сидела на гладкой металлической поверхности, с наслаждением вытянув занемевшие от напряга ноги.
— Я спрашивал о твоих прогнозах на будущее, — Строгов опустился рядом с Луизой и жестом пригласил друга и двух солдат последовать их примеру.
— А… Прогнозы… Вернее планы…
У Грабовского в голове теснилось такое количество планов, что он даже не знал какой выбрать. Однако, как эксперт по безвыходным ситуациям разведчик хорошо знал — правильным обычно оказывается тот путь, который вначале выглядел самым безумным. Итак, какой тут из его проектов лидирует в списке самых головокружительных авантюр?
— Мы не должны идти в лагерь, — Марку нелегко дались эти слова. Они ведь означали, что встреча с Дэей откладывается на неопределенный, может даже очень долгий срок. А если учесть, что на войне день приравнивается к трем… У Грабовского больно защемило сердце.
«С ней все будет нормально, — Великий Мастер проявил деликатность и не стал обсуждать сердечные дела друга на людях. — Примерно через пять часов до лагеря доберется первый спасательный модуль. В нем Моришаль и Хризик. Я поручил им оберегать Дэю».
«Но раз там Хризик, то я могу быть спокойным». — Марк улыбнулся самыми уголками губ. Горькая получилась улыбка.
На это Николай ничего не ответил. Все, что он мог сделать — уже сделано.
— Кто-нибудь хочет высказаться против предложения лейтенанта Грабовского?
Хотя Мастер и обратился ко всем членам команды, но Марк понял, что и решение уже принято, а вопрос, это чистая формальность, ведь неписаные законы наемников полагается чтить.
— Жрать то, что будем? — Георг Шредер не высказался против, а лишь осторожно поинтересовался. — И воды мало. Почти всю в шлюпке оставили. Мы то, с господином лейтенантом, в боевых комбинезонах, нам то пока не горит… А вот все остальные, что пить будут?
