— Бросьте, мэтр Бартон, — почтительно поклонился в ответ юноша, — Для меня вы всегда останетесь Учителем. Едва ли я когда-нибудь смогу спокойно слышать титулование из ваших уст.
— И все же, — усмехнулся Учитель, довольный таким ответом, — Меня доставили во дворец, пред твои светлые очи, по твоему приказу. Ты высоко взлетел, Килиан. Придворный псионик?
В ответ юноша развел руками.
— Прошу прощения, что я держал в тайне свои исследования. На тот момент Идаволл находился под влиянием Инквизиции, и я серьезно опасался, что если раскрою их, они надавят на совет. Тогда плохо было бы всем.
— И тебе в первую очередь, — подтвердил Бартон, — Но дело ведь не только в исследованиях.
Чародей молчал. Они вступали на хрупкий мост, где любой шаг мог стать роковым.
— Богиня, которой вы поклоняетесь, — продолжал глава Университета, — Ильмадика.
Килиан молча кивнул. Глупо было отрицать то, что знали оба. Массы могли не знать, как звали Владык. Но в Университете свободных наук хранилось достаточно древних текстов, чтобы любой, кто интересовался вопросом, мог навести справки.
— Вы — культ Владык.
— Можно сказать и так, — согласился маг, — Именно об этом я и хотел бы с вами поговорить. Если эта информация будет обнародована, начнется паника. Раздоры. Смуты. Возможно, гражданская война.
— И ты хочешь, чтобы мы просто молчали? — в голосе Учителя послышалось возмущение.
— Молчали официально. Перевели тексты, затрагивающие участие Ильмадики в Закате Владык, в закрытую секцию. Включили в библиотеку новые исследования на эту тему, которые будут написаны мной, Артиусом и другими представителями «новой знати», когда в ее число войдут другие ученые Университета.
— Вы хотите, чтобы Университет свободных наук подчинился власти, — сделал вывод Бартон, — Этого не будет. Разговор окончен.
Он поднялся, чтобы уйти.
— Мэтр Бартон, — позвал Килиан, — Я не желаю подчинения. Я желаю сотрудничества. Вы ведь уже знаете, что я намерен многое сделать для Университета. Создать программу субсидирования для одаренных студентов, неспособных самостоятельно оплачивать обучение. Увеличить финансирование исследований. Поспособствовать продвижению успешных ученых в ряды дворянства…
— Университет не продается, — жестко отрезал Бартон.
— Этого я и не говорил, — поморщился чародей, — Поймите же, что я такой же ученый, как и вы. И я хочу улучшить образование в этой стране, — а в перспективе и на всем Полуострове. Того же хочет и Ильмадика. Того же хочет и Университет. Мы на одной стороне, мэтр Бартон. Так зачем нам сражаться между собой?
— А если я откажусь, — холодно спросил старик, — Ты убьешь меня и поставишь на мое место кого-то другого?
— Мне бы этого не хотелось, — ответил Килиан.
Но отрицать не стал. Они оба понимали, что это так. И что люди, которых он поставит и на место главы, и на место других членов совета, будут в подметки не годиться нынешним. Университет будет отброшен назад, подчинен и сломлен. Своих целей не добьются ни один, ни другой. Ни вообще хоть кто-нибудь, заинтересованный в научном развитии.
— Элиас опасается, что ты уничтожишь Университет, — заметил Бартон.
— Элиас так говорит, потому что думает, что я буду мстить ему за обиды, — пожал плечами маг.
— А это не так?
Несложно было понять, что скрывается за этим вопросом. Соученики не любили Килиана, «выскочку». Порой они бывали к нему жестоки. Далеко не только Элиас.
Далеко не только он.
— У меня нет желания кому-то мстить, — ответил юноша, — Я пришел сюда с «новой знатью», чтобы строить, а не разрушать. Я освоил древнюю магию, чтобы стремиться к знанию, а не к мести.
Он вдруг понял, что нужно сказать и что нужно сделать, чтобы убедить упрямого старика.
— Неужели вы никогда не задумывались о том, как мало мы в действительности знаем? Дозакатные могли изменять мир без машин, силой одного лишь своего разума. Неужели вам никогда не хотелось понять, изучить, как они это делали? Ильмадика дала мне такую возможность. А я готов подарить её вам. Обучить избранных из числа ученых или студиозусов. Неужели оно того не стоит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Бартон колебался. Но Килиан и не ждал ответа. Ему казалось, что за его плечами стоят две женщины, научившие его столь разному. Ильмадика и Иоланта.
Время было использовать уроки обеих.
— Смотрите.
Вытянув перед собой руку, Килиан направил поток электронов, формируя над ней кокон магнитного поля. В тот момент он даже не задумался о том, что не обеспечил себе приток энергии извне, ограничиваясь ресурсами собственного мозга, — что вполне могло убить его. Но сейчас его внимание было целиком сосредоточено на рукотворном чуде, что он собирался создать.
Пучок заряженных ионов ударился об атомы воздуха, создавая канал ионизированной плазмы. Молнию. Килиан часто использовал её как оружие, но сейчас у него была иная цель. Пойманная в ловушку магнитного поля, плазма сформировалась в раскаленный белый шар.
В маленькую рукотворную звезду. Не обладающую ни температурой настоящей звезды, ни ее массой. Даже состоящую не из водорода и гелия, а из обычного кислорода. Но в то же время — несомненно прекрасную.
Плазма горела не так уж долго — секунд десять максимум. Но все это время Бартон смотрел на нее зачарованным взглядом. Да. Именно такой и должна быть магия.
Не инструментом, но чудом.
— Вот так.
Килиан слабо улыбнулся. Он чувствовал себя вымотанным: колдовать без внешнего притока энергии он не пробовал с тех самых пор, как открыл для себя Повышение и Понижение. К тому же, из-за жара раскаленной плазмы он весь взмок, а черная рубашка прилипла к телу. Пальцы руки саднило: хоть он и держал их достаточно далеко, чтобы не сжечь их, ожоги первой степени он, похоже, таки получил.
И все-таки, он был собой доволен.
— Это не слепое повторение древних чар. Это открытие, сделанное мною на их основе. Понимаете? Мы можем достичь вершин науки, которые и не снились никому до нас. Изучение псионики открывает нам путь к бесконечным знаниям… И к благам, которые они несут. Уже сейчас я знаю, как вычислить места, свободные от Порчи. Думаю, со временем мы откроем способ вычищать их. Скажите, мэтр Бартон. Разве это не стоит того, чтобы поступиться принципами?
И по лицу старика Килиан понял, что эту битву он выиграл.
После того, как глава Университета свободных наук покинул герцогский дворец, придворный псионик еще какое-то время полусидел-полулежал, приходя в себя. Хотелось спать, но спать было нельзя. Еще слишком много надо было сделать.
Следующей по плану была встреча с господином Фирсом, но её не потребовалось. Как оказалось, Амброус отстранил Фирса и поставил на его место Йоргиса. Килиан героически воздержался от комментария.
Переговорив с казначеем (тот явно не понимал, зачем увеличивать финансирование Университета, но уже сообразил, что придворный псионик — птица важная и имеющая право отдавать распоряжения), ученый направился в казармы городской стражи. Необходимо было озаботиться вопросами безопасности: период нестабильности после смены власти — лучший момент для действий в глазах как обычных преступников, так и разного рода бунтовщиков и мятежников.
Отдав приказы по обращению с арестованными, распределив сторожевые посты и проведя профилактические беседы с командованием (нелояльности не проявил никто, хотя одного из офицеров, скользкого типа по имени Брислер, Килиан взял на заметку), ученый направился дальше. Открыто введя рабовладение, братья по ордену серьезно добавили ему мороки. Конечно, причина была более чем веская: только так можно было не привлекать излишнего внимания к изобретенной им технологии промывания мозгов. Во время обсуждения Йоргис так и сказал ему.
Килиан вину признал. Да и сам он, чего уж греха таить, не раз ловил себя на мысли, что некоторые люди ни на что другое и не годятся.
Но это не отменяло очень несвоевременных проблем, вызванных таким решением. Церковь, и без того разгневанная тем, что Амброус посмел объявить Ильмадику богиней, после такого окончательно превратилась в их врага. Врага, с которым нельзя сражаться силой оружия, потому что он поднимет под свои знамена толпу. А учитывая, что Амброус собрался нападать на Иллирию, это будет означать войну на два фронта.
