Лана не обратила внимания на эту фразу. Сработали инстинкты целителя: чародейка бросилась к Герцогу, естественным образом сбрасывая завесу отведения глаз и пытаясь исцелить его раны…
…и именно поэтому не успела заметить, как Амброус раскрыл дверь Убежища.
— Стража! На помощь! Проклятая ведьма убила моего отца!
Глава 5. Трон в крови
В темницах Идаволла очень сложно было отслеживать время. Тут не было света солнца. Лишь пара факелов разгоняли подземный мрак, выхватывая шлифованные каменные стены, каморку три на четыре, отполированную железную решетку и вполне приемлемый топчан, на котором и возлежала чародейка.
К чести идаволльцев, эта темница была куда… гуманнее той, в которой ей довелось побывать в крепости Халифата. К двойной их чести, охранники не трогали её, не домогались и даже при задержании били, как она теперь понимала, сравнительно мало (тогда ей и этого хватало с головой). Неизвестно, впрочем, чего тут было больше: порядочности или страха.
Потому что страх перед собой Иоланта ловила постоянно. По поведению охранников можно было предположить, что у них в темнице заключено какое-то чудовище, а не хрупкая девушка.
Посетителей к ней не приходило. Ни Тэрл, ни Лейла, ни Амброус — никого. Казалось, что её спрятали и забыли. Что происходило там, снаружи? Леандр мертв. Мертв, и обвиняют в этом её. Лана очень хотела отстоять свою невиновность, но как это сделать, если с ней никто не заговаривает?
Да и кто поверил бы, что Амброус — благородный, смелый, добрый Амброус, — оказался предателем, убившим родного отца? Сама Иоланта не поверила бы, если бы ей рассказал об этом кто-то другой.
Она с радостью не поверила бы в это даже теперь. Амброус… Кто угодно, только не он. Не тот, кого она полюбила.
Снова потекли слезы. Охранники небось думали, что «ведьма» пытается их разжалобить. Она не пыталась. Она просто оплакивала свой мир, безжалостно разбитый, раздавленный чьими-то амбициями. Почему… Почему все это происходит именно с ней?
Почему она должна терять друзей, терять любимых… Ради чего?
Она просто женщина, которая любила…
Просто женщина, чью любовь втоптали в грязь.
И почему никто не пришел к ней? Амброус — понятно, но Лейла, Тэрл, — где они все? Неужели они так легко поверили в её предательство? Тэрл, чью жизнь она не раз спасала? Лейла, бывшая её подругой с самого детства?
Неужели они так легко поверили?..
Сложно было понять, сколько времени прошло, но еду Лане принесли в четвертый раз, когда пришел первый посетитель. Это был один из последних, кого она ожидала: иллирийский посол граф Роган, с которым чародейка никогда не была в хороших отношениях.
— Эжени, — сообщил он о своем присутствии.
— Роган? — чародейка чуть повернула голову, не поднимаясь, однако, с топчана.
Она действительно с трудом узнала его. Обычно склонный к роскоши посол сейчас был одет в немаркое серое одеяние с капюшоном, надвинутым ровно настолько, чтобы не создавать впечатление, что его носитель прячет лицо.
— Добиться встречи с вами было непросто, — заметил мужчина, — Новый Герцог запретил пускать к вам кого бы то ни было. Пришлось дать несколько взяток, чтобы меня пропустили.
Лана хрипло рассмеялась. Это был не веселый смех, а скорее слегка истерический.
— Дорого я обошлась вам, да?
Она все-таки переменила позу: уселась, скрестив ноги и уставившись на гостя.
— Ну, рассказывайте. Что происходит?
Граф покачал головой.
— Совершеннейшее безумие происходит. На каждом углу обличают иллирийских эжени как убийц и предателей. Союзный договор разорван, и дело движется к войне.
— А Лейла? — не удержалась от вопроса Лана.
Действительно, не могла же маркиза… Точнее, теперь уже герцогиня… Стоять и смотреть, как ее муж готовит войну с ее страной и ее родными. Политика политикой, но…
— В горе от предательства близкой подруги она удалилась от мира, — Роган хмыкнул, — Так звучит официальная версия.
Лана поморщилась.
— А на самом деле?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Больше всего похоже, что Герцог отправил ее под домашний арест, — ответил граф, — Встретиться с ней — еще сложнее, чем с вами. Неясно, правда, на что он рассчитывает. Он не сможет поддерживать эту легенду вечно. Если же окажется, что он держит в плену собственную жену… Даже его репутация этого не переживет.
Чуть помолчав, посол продолжил:
— Тем более что и без того он испытывает ее на прочность. Сегодня утром прибыл отряд, по официальной версии подаривший Герцогу победу в Миссене. О большей части этих людей никто никогда не слышал, но Герцог щедро раздает им титулы и придворные должности. Они называют себя «новой знатью».
— Дайте угадаю, — сумрачно заметила Лана, — Килиан в их числе.
Роган кивнул.
— Ваш друг Килиан получил титул безземельного барона и должность «придворного псионика», что бы это ни значило.
Лана хмыкнула. Настроение упало окончательно.
— Он как-то рассказывал, что Дозакатные пользовались термином «псионика», пока не могли напрямую говорить «магия». Что ж, имеет смысл: если Амброус разрывает договор о прекращении охоты на ведьм, то он никак не может официально назначить придворного мага.
Граф слушал ее в задумчивости, после чего спросил:
— Скажите, эжени… Это важно. Мне очень нужно знать. Герцог Амброус. Он ведь тоже маг, верно?
— Да, — рассеянно ответила девушка, — Да, он маг.
Перед глазами снова встала картина того, как Амброус убивает своего отца — подло, во время объятия. Ее чувства в этот момент. Разрывающее сердце ощущение обмана и предательства. К глазам снова подступили слезы, но она постаралась сдержаться. Сохранить последние остатки достоинства.
— Хорошо, — кивнул Роган, — Мы сможем использовать это как козырь против него. Не бойтесь, эжени. Я задействую все свои связи, чтобы не допустить вашей казни. Игра продолжается.
Игра продолжается. Для него это была игра — вечная игра, правила которой он хорошо знал. Как и для Тэрла. И для Амброуса. И даже для Леандра, хоть он в итоге и проиграл все.
Но только не для нее.
То, что дело дрянь, Роган понял сразу. Сразу же, когда, выйдя из темницы на свет Божий, увидел перед собой ехидную ухмылку нового начальника разведки.
Йоргис Вальдемар сменил на этом посту господина Фирса — преданного сторонника Леандра, достаточно умного и достаточно… недоверчивого (должность обязывает), чтобы заподозрить неладное в официальной версии смерти Герцога. То, что новый правитель сменил бы его на лояльного себе человека, не вызывало сомнений.
А вот то, что на столь важную должность поставили простолюдина, изрядно изумляло. Да и начал этот простолюдин с самого нелепого, что можно было придумать: с продвижения рабовладения, отмененного еще на заре существования Идаволла. Очень хотелось бывшему крестьянину почувствовать себя важным господином, — настолько, что он даже не попытался это желание хоть как-то завуалировать. По мнению графа, это был один из главных мотивов «новой знати», пришедшей на службу к Амброусу и состоявшей в основном из простонародья и мелких дворян. Нельзя давать власть мелким людям: распорядиться ею достойно они не в силах.
Так или иначе, сейчас Вальдемар, одетый в роскошное черно-красно-золотое одеяние и восседающий на породистом вороном коне, встретил Рогана во главе десятка обряженных в черное молодчиков. Явно не тайная слежка, а скорее демонстративно-устрашающая группа захвата.
— Так, так, так. Я вижу, у нас тут шпионы.
Голос его, вообще-то довольно приятный, звучал глумливо и высокомерно.
— Вы ошибаетесь… милорд, — против своей воли граф допустил неуместную паузу: сложно было обратиться таким образом к человеку, лишь вчера получившему дворянство, — Я не шпион. Я всего лишь посол.
— Вот как, — заметил начальник разведки, — И, конечно же, в ваши обязанности посла входить встречаться с подосланными убийцами.
