– Нет! Ты что! Как можно!
– Тогда чего нам бояться? – настаивала я.
– В таких делах надо быть очень осторожными, я пожил на этом свете и во многом разбираюсь лучше тебя...
Далее Арсений Захарович прочитал объемную лекцию о бестолковой молодежи и о том, что раньше уважали старших и, конечно же, все были с ног до головы абсолютными интеллигентами. Жаль, мама пропустила это шоу. Она бы уж точно оценила ораторское искусство пухленького искателя приключений. Теперь я понимаю, за что она полюбила Осикова – за такую же трепетную душу, как и у нее самой.
Речь Арсения Захаровича была грамотной, с примерами и даже со стихами, слушала бы я его и слушала, но, увы, вредный характер взял свое.
– Арсений Захарович, вы извините, что перебиваю вас, но просто хочу напомнить, что из нас двоих в тюрьме за воровство сидели вы, а не я.
Осиков фыркнул и надулся.
Нет! Разговор еще не окончен.
– Вы знакомы с парнем, который украл карту?
Презрительное молчание в мой адрес.
– Вы как планируете встречу с ним? Думаете, вы его найдете и грозно скажете – а ну отдавай, что взял! Он заплачет, станет молить о пощаде и пообещает больше никогда так дурно не поступать. Так?
Молчание.
– Зачем вам нужен этот человек?
Тишина.
– Где вы были прошлой ночью?
Осиков дернул плечом – первое шевеление с начала допроса.
– Я видела вас, перелезающего через забор дома, в котором я работаю. Надеюсь, от этого вы отпираться не будете?
Арсений Захарович повернулся и покрутил пальцем у виска, давая понять, что я серьезно заблудилась в своих мыслях или попросту наткнулась на мираж.
– Вы хотите сказать, что этого не было?
Гордый взгляд в мою сторону.
– Это вы украли «Живую слезу»?
Я цепко следила за реакцией. Арсений Захарович медленно встал и посмотрел на меня весьма округлившимися глазами. Щеки порозовели, а уши несколько раз дернулись (хотя, может быть, они такие тонкие, что колышутся от малейших порывов ветра).
– Ты что? С ума сошла? – прошипел он и уже не покрутил у виска пальцем, а постучал кулаком по своему блестящему лбу. Звук, скажу я вам, раздался не слишком лестный для Осикова.
– А что вас изумляет в моем вопросе?
– Как я мог украсть «Живую слезу»?! – вскричал он.
– То есть вы не хотите меня спросить, что это такое? Вы не удивлены тому, что колье украдено, вы просто интересуетесь, почему я подозреваю именно вас?
Осиков побелел.
– Зачем вы ночью приходили на участок Воронцова? – спросила я, чеканя каждое слово. – Отвечайте!
– Я не приходил, – в ответ замотал головой Арсений Захарович.
Я сделала шаг вперед.
– Откуда вы знаете про это колье?
– Я ничего о нем не знаю, слышал где-то, вот и все.
– Почему вы мне врете?
– Я не перелезал через забор! – закричал Осиков, и его щеки теперь запылали.
– Послушайте, давайте поговорим по-хорошему, – предложила я миролюбиво (менять тон разговора во время допроса очень полезно, преступника такой маневр сбивает с толку или, в крайнем случае, расслабляет – я прочитала об этом в одной умной книжке), – этой ночью у дамочки, на которую я работаю, украли колье стоимостью в миллион долларов. Вы были замечены мной в саду. Кто знает, может, не я одна стояла в эту минуту у окна... Поймите, что с вашим прошлым и вашим враньем вы автоматически становитесь подозреваемым номер один.
Осиков несколько секунд смотрел на меня, потом развернулся и со скоростью пули побежал в сторону леса. Нормальная реакция, скажу я вам, вполне в духе Арсения Захаровича. Зная его тягу к комфорту и еде, уверена, к вечеру, нагулявшись по лесу, он вернется. Моя мама снимет с его одежды сучки и паутину, поругает и прижмет это сокровище к сердцу... Я вдруг поняла, что мне будет жаль, если колье украл Осиков.
Славка рубил дрова.
– Привет, – кивнул он, – мы сегодня рыбу коптить будем, Егор со Степаном наловили.
– Очень рада за вас, – кисло сказала я, заходя в домик.
– Ты видела Арсения Захаровича? – сразу набросилась на меня маман.
– Видела я этого голубчика, в лесу он бродит.
– Как в лесу?
– Одиноко ему, – пожала я плечом, – вот и тянет на природу, проголодался, наверное.
Ход был верным: через секунду мама уже шуршала бумагой, в которую заворачивала бутерброды, а через минуту в окно можно было наблюдать, как она направляется вприпрыжку в сторону леса.
Я обернулась к девчонкам. Раз, два, три...
– Анька, мы так соскучились! – взвизгнули они и набросились на меня со стальными объятиями.
От бесконечного удовольствия я улыбнулась раз десять.
– Что там у тебя, рассказывай, – затараторила Альжбетка, – работать много приходится? Может, Солька тебя подменит?
Милая Альжбетка! Я опять улыбаюсь.
– А почему я? – возмутилась учительница ботаники, протягивая руки вперед. – Вот, посмотри, какие у меня цыпки!
Надо сказать, что кожа у Сольки почти идеальная.
– А у меня ногти, – предъявила свое оружие Альжбетка, – я не могу.
– Тебе давно пора их спилить!
– Я без них буду просто голая!
– Ты и так голая, потому что твою одежду с большим трудом можно назвать одеждой!
– Посмотри на себя, – возмущенно махает руками Альжбетка, – обычная училка!
Понимаю, что пора это останавливать. В другой раз я бы с радостью послушала, как девчонки идут стенка на стенку, но не сейчас – время поджимает.
– Хватит, – сказала я, плюхаясь на кровать, – похоже, мы опять вляпались.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Солька.
– Слушайте и не перебивайте. Ночью у моей хозяйки прямо из комнаты украли колье «Живая слеза», то самое, о котором мы читали в газете.
Несколько секунд стояла тишины.
– Не может быть! – вскричала Солька.
– Вот это да! – воскликнула Альжбетка.
– Взломали ящик, в котором Галина Ивановна хранила сию драгоценность, и все – было колье, и нет теперь колье.
– Так она, получается, все же привезла его сюда? – изумленно спросила Солька.
Вот ведь догадливая девчонка, хотя подобное и меня удивляет.
– Привезла и хранила в шкафу, даже в сейф не заперла. Хотя дом еще строится, может, там и нет пока сейфа.
– Это же не ты взяла? – поинтересовалась Солька.
Я смерила ее тоскливым взглядом.
– Ну, знаю, что не ты, – застыдилась учительница ботаники, – я просто спросила, на всякий случай.
– И? – Альжбетка потребовала продолжения.
– И вот теперь все стоят на ушах, и я в том числе. Воронцов приедет и привезет сыщика, у хозяйки истерика, и я подозреваю Осикова – вот такие дела.
– А улики есть? Следы какие-нибудь? – спросила Альжбетка.
– А при чем здесь Арсений Захарович? – вновь изумилась Солька.
– Следов вроде нет, никто ничего не слышал. Хозяйка мнется, не пойму пока, почему... Вроде говорит, что спала как убитая, но вот иногда подумываю: а не она ли все это устроила? Колье, как я понимаю, застраховано.
– А Осиков-то что? – перебила Солька.
– Этой ночью он был замечен на заборе.
Девчонки удивленно уставились на меня.
– Выглядываю в окно, а он через забор лезет, и неплохо так лезет, скажу я вам, я бы и то на полпути застряла.
– Так это он украл? – спросила Альжбетта, нервно разворачивая конфету.
Я покачала головой, пожала плечами и развела руками.
– Не знаю, но какие-то дела у него на участке были, а какие, не признается, может, и он украл, а может, и нет.
– Ты его поймала? Поговорила с ним? – Солька уселась рядом со мной.
– Нет, зачем мне было его ловить, я же не знала, что ночью колье пропадет, решила потом все выяснить. Вот и выяснила полчаса назад – он все отрицал, а потом вообще в лес убежал.
– А ты его догнала? – поинтересовалась Солька.
– Вот мне делать больше нечего, как только вокруг деревьев прыгать!
– Интересно, а что же он делал на участке ночью? – задумчиво пробормотала Альжбетка.
В этот момент в моей голове застучала одна шальная мысль – тук-тук, тук-тук...
– А если мы с вами просто дурочки, которые купились на сказку для детей дошкольного возраста?..
– Что ты имеешь в виду? – девчонки с изумлением уставились на меня.
– Да, может, нет никаких бриллиантов в коробке... Осиков это все придумал, а мы и поверили... Он все спланировал...
– Зачем и что спланировал? – замахала руками Альжбетка.
– Его цель – это колье «Живая слеза», все остальное – вранье. Мы – просто способ добраться до колье или ненавязчивое прикрытие.
