оценив обстановку, бросилась наутёк, а Фу Яо резко обернулся и крикнул ей вслед:
– Стой!
Он только дёрнулся в её сторону, а белая шёлковая лента уже скользнула вниз и обвила лодыжку Лань Чан. Демоница повалилась на пол, перевернулась и обняла руками нижнюю часть живота – похоже, дух ребёнка вновь спрятался там. Се Лянь отозвал Жое.
– Вот что надо делать, если хочешь остановить кого-то, – пояснил принц. – Просто кричать бесполезно. Кстати, ты только что упомянул своего генерала. Что с ним?
Дух войны с холодной усмешкой подошёл к Лань Чан и схватил за руку. Похоже, он всерьёз вышел из себя: с такой силой стиснул запястье демоницы, да ещё грязно выругался – это совсем не походило на прежнего Фу Яо. Но не успел он поднять Лань Чан с пола, как её живот раздулся, из него вырвался белый силуэт и с пронзительным криком бросился Фу Яо в лицо.
Дух нерождённого! Каждый раз, возвращаясь в утробу матери, он накапливал силы и становился крайне опасен. Фу Яо пришлось сосредоточиться, чтобы отразить атаку. Он ударил призрака ладонью, и тот, словно мяч, отлетел в стену, звучно стукнулся об неё и отскочил к Се Ляню.
– Лови! Не дай ему сбежать! – крикнул Фу Яо.
Принц не успел сдвинуться с места, Хуа Чэн закрыл его собой, а дух нерождённого резко остановился перед ним и вновь набросился на Фу Яо. Пока на втором этаже демонический шар носился по коридору, внизу тоже творилась жуткая неразбериха, то и дело доносились голоса слуг, умоляющих о пощаде:
– Уважаемые даосы, будьте милосердны! Нам, презренным, тоже нужно что-то кушать!
– Мы больше так не будем! Да и прежде мы просто крали курицу-другую из хозяйств поблизости! Это всё зелё… зелёный господин нас заставил! Он сейчас на кухне!
Ци Жун и не догадывался, какая суматоха поднялась по соседству. Демон как раз сидел за столом, закинув ногу на ногу, и довольно ковырялся в зубах в предвкушении «ужина». Он явно не ожидал, что кто-то с грохотом пробьёт ногой стену и ворвётся внутрь – классический приём богов войны.
– Ци Жун, где Гуцзы? – без предисловий спросил Се Лянь.
Зелёный Демон подскочил от испуга:
– Ты?! Что ты здесь делаешь? В дверь постучать – руки отвалятся?! Зачем же так вламываться?!
Принц, не говоря ни слова, отвесил братцу пару оплеух, а затем, словно утку, прижал к разделочной доске:
– Хватит молоть чушь! Куда ты дел ребёнка?
– Да ты оглянись: он тут повсюду, – захихикал Ци Жун.
Пол был завален человеческими костями!
В сердце Се Ляня вспыхнула ярость, он изо всех сил стиснул пальцы, и Ци Жун взвыл:
– Ай-ай-ай-ай, рука-а-а! Руку сломал! Покалечил! Подожди, мой венценосный братик! Ладно, ладно, признаюсь! Я соврал: не ел я его! Не ел! Собирался, но не успел!
– Тогда где он?
– Не дави, не дави! Я расскажу! Эта никчёмная мелочь заперта в кладовке с дровами! Сам проверь!
Принц велел Жое связать Ци Жуна, а сам открыл боковую дверцу – внутри, свернувшись калачиком, действительно лежал Гуцзы. Се Лянь послушал его дыхание – оно было ровным, личико раскраснелось, казалось, мальчик крепко спит, однако когда принц взял его на руки, то сразу понял, что дело плохо: тело парнишки горело как в лихорадке.
В этот момент кучка монахов тоже вломилась на кухню. Едва переступив порог, они споткнулись о кости, разбросанные по полу, и чуть не упали. Увиденная картина порядком напугала их:
– Что? Это разбойничий притон!
– Неужели все те блюда… сделаны… из человеческой плоти?!
– Я же говорил, что у кур не бывает таких длинных пальцев!
Затем раздался грохот, и в потолке разверзлась огромная дыра, сквозь которую залетел белый шар.
– Это ещё что?! – вопрошали монахи.
Вслед за шаром спрыгнул Фу Яо и запустил более десятка жёлтых талисманов с криком:
– Убирайтесь! Не мешайте мне работать!
– А! Мастер! – ахнула толпа.
– Не бей его! – прокричала Лань Чан, тоже скатываясь вниз.
– О! Женщина! – вновь воскликнули монахи.
Талисманы разлетелись подобно стальным ножам или гвоздям. Се Лянь легко уклонился от них, а вот Ци Жун не сумел, и они вонзились ему в спину.
– Демонов убивают! – пронзительно завопил он.
Заклинатели, как пчелиный рой, облепили его и принялись разглядывать, восхищаясь:
– Какая техника метания! Воистину мастер…
Минуту назад на кухне было пусто, а теперь в неё набились все, кто был на постоялом дворе, поднялся ужасный шум. Фу Яо без конца вверх-вниз гонялся за духом ребёнка, а Лань Чан как сумасшедшая носилась за ними. Се Лянь так прижал Ци Жуна к разделочной доске, что половина лица сплющилась, а Фу Яо превратил его спину в решето. Толпа обступила их со всех сторон, Лань Чан постоянно наступала Зелёному Демону на ноги.
– Почему? Почему здесь так много людей? Кто ты такой? А ты кто? Вашу мать, вы дадите мне поесть нормально? Почему, куда бы я ни пришёл, везде одно и то же? Вы что, мне мстите? – взвыл Ци Жун.
Он закатил глаза, и взгляд его упал на двор за разрушенной стеной кухни. Хуа Чэн, казалось, вовсе не обращал внимания на суматоху внутри – сидел под деревом с отрешённым видом и строил дворец из листов сусального золота. За прошедшее время перед ним успел вырасти очаровательный небольшой домик из десятка кусочков.
Ци Жун заорал, срывая глотку:
– Посмотрите во двор! Искатель Цветов под Кровавым Дождём превратился в мелкого демона! Все, кто имеет на него зуб, скорей туда! Не упустите свой шанс, другого не будет… – Не успел он договорить, как отливающее холодным блеском окровавленное лезвие встало у него поперёк рта.
– Чего раскричался? – с улыбкой поинтересовался принц.
Ци Жун не видел, как Се Лянь схватился за нож, – он лишь почувствовал кончиком языка нечто холодное и очень острое. Принц его не поранил, но достаточно было чуть-чуть пошевелиться – и рот бы наполнился кровью. Зелёный Демон резко умолк, однако все уже заметили во дворе коротающего время за игрой Хуа Чэна.
– Это он?!
– Я почти уверен, что да!
Се Лянь опередил их: схватив одной рукой Гуцзы, другой дёрнул за Жое и выскочил наружу. Ци Жун, связанный белой шёлковой лентой, волочился по земле и верещал как полоумный:
– Се Лянь, твою мать, да ты нарочно издеваешься! В жизни не встречал никого коварнее тебя! Не лотос, а гнилушка!
– Впе… вперёд… Или нет? – замешкались монахи.
– Осторожно: вдруг это уловка! Может, лучше сначала понаблюдать?
В этот момент Хуа Чэн закончил складывать листочки золота. Он встал, критически осмотрел постройку, изогнул бровь и поддал по дворцу ногой. Золотой дворец рухнул, и тут же с грохотом обрушился постоялый двор. Принц оглянулся и понял, что иллюзия рассеялась: позади грудились обломки типичной для безлюдной горной местности соломенной хижины.
Монахи, которые так и не договорились, бросаться в атаку или подождать, остались без сознания валяться под кучей гнилой древесины.
– Саньлан, использование духовных
