Как шорохов крадущейся тени в отсветах заката.
Еще одной его особенностью было то, что его могли чувствовать только кагэми. Для всех остальных существ, которые в своей жизни могли повстречаться с блуждающими во тьме, кагэми не пахли. От них вообще не веяло жизнью. Окружающие чувствовали только Пустоту, Тишину и Тьму. Потому к услугам жителей Цитадели обращались только в крайних случаях.
Братья одновременно повернули головы в сторону Северной башни.
— Она опять там, — прорычал Хесед. Его глаза в вечерних сумерках казались двумя пылающими угольками.
— Мялгина? — денром дернула черного фурри за набедренную повязку и задрав голову, смотрела на старшего кагэми.
— Да, «Мялгина», — передразнил волко-лис. — Что ее постоянно тянет в Сад? Если он найдет ее, порррезом ррруки она уже не отделается.
— Он не сделает ей ничего. Во-перррвых, она его тайро и как бы пррротив он не был, так рррешила Цитадель. И не нужно скептических взглядов, Своядж. Во-вторррых, что ему делать так поздно в Саду? Не он же игрррал эту мелодию из-за которррой, в-тррретьих, Ир'лак и покинула наши покои, — Гебура опустился на четвереньки и бросил брату через плечо:
— И коль скоррро ты так печешься о ней, так поспешим найти ее.
С этими словами фурри белой тенью помчался в сторону Сада. Не отставала от него и денром, принявшая свой истинный облик. Ее крепкие и сильные лапы несли ее наравне с фурри. Тихо рыкнув, Хесед последовал за кагэми. Спустя некоторое время троица стояла у кромки сада, но никто не решался войти внутрь. Этот Сад, возведенный руками одного из кагэми, слыл дурной славой. Стоило непутевому молодняку зайти на его территорию, а были это исключительно чисперия, как незадачливые кагэми вылетали из этих искусственных насаждений с легкими ранами и трясущимися от страха конечностями. Все остальные это место избегали. Все дело было в том, что Сад примыкал к Северной башне, которая пострадала еще в период Истинного мира и теперь служила обителью шиварца. Вот он-то и не пускал в свои владения нарушителей.
А маленькая т'эрка уже во второй раз умудрилась скрыться именно в них. То, что она не повстречала шиварца еще в первый раз, было для фурри удивительным.
— В этот ррраз он ее точно найдет, — шепнул Хесед.
— Тогда нам нужно быстрррее найти ее.
— Тогда он найдет и нас, — не унимался красноглазый. Его не радовала перспектива опять идти вглубь Сада. Ему повезло, что в прошлый раз обошлось без вмешательства Октуш виа Сацуи, но в двойную удачу Хесед не верил.
Харита не понимающие посмотрела на фурри. Почему они не идут на запах Мяргины? Ведь ей может угрожать опасность. Не раздумывая, денром вошла под кроны деревьев, сминая своим немаленьким весом молодые деревца и кусты. Она решила не возвращаться в обличье девочки-кошки. Мало ли что ждет их впереди.
— Видишь, ее это не остановило, — Гебура последовал за химерой, которая, словно слон траву, прогибала деревья.
— Мы нарррвемся из-за нее на непррриятности, — проворчал Хесед, убирая со своего пути свисающие слишком низко ветки.
Их путь в глубь Сада был недолог и в скором времени они увидели впереди светящиеся деревья. Кагэми ускорили шаг, но замерли, стоило им выйти к пруду.
— А я говорррил, что нам не может так часто везти, — тихо произнес Хесед, не отрывая взгляда от представшей перед ними картины.
А посмотреть было на что.
На валунах в позе лотоса сидел шиварец. Он был в пробужденном состоянии кагэми — до-во[30]. Все его черное, как тьма, тело, пылало дэне эшекей. Темные нити его тела, словно живые тянулись и обхватывали юную кагэми, что сидела в ногах мужчины. Он крепко прижимал ее к своей груди, обхватив девочку поперек тела. Т'эрка была без сознания. Об этом свидетельствовало ее абсолютно умиротворенное и расслабленное лицо, так же как и у Амо покрытое знаками. Глаза юной кагэми были открыты и полностью заволочены чернотой.
Шиварец продолжал свою «процедуру» еще пару минут. Затем, аккуратно взяв девочку на руки, он поднялся и подошел к трем кагэми, которые замерли, словно соляные столбы. Мужчина передал т'эрку Гебуре. Темные нити отсоединились от тела малышки и знаки на ее теле погасли. Кагэми спала в лапах своего мохнатого друга.
— Следите за ней лучше, иначе долго она не протянет, — Ансацу снова принял обычный облик. Сполохи втянулись и стали прежними одеждами. — И молитесь своему Зверю, чтобы побеги не погибли после вашей спасательной вылазки.
Мужчина бросил короткий взгляд на денром, и химера, тут же приняв облик девочки-кошки, спряталась за Хеседом.
Октуш виа Сацуи скрылся среди деревьев, оставив на поляне ошеломленных кагэми.
— Ей лучше не знать о том, свидетелями чего мы стали, — тихо произнес Гебура, удобнее взяв девочку.
— Ты прррав. Она этого не перрренесет, — Хесед взглянул на денром. Та утвердительно кивнула.
* * *
Т'эрская девочка лежала на своей кровати и занималась одним из самых распространенных дел ее родного мира — «плевала в потолок». А что ей еще оставалось? С тех пор как две недели назад она ушла на звук мелодии и встретила шиварца, фурри не выпускали ее из комнаты. Изначально, она проводила свое «заключение» в берлоге братьев, но Хеседа хватило на два дня ее бесконечных просьб дать ей возможность выйти и встретиться с шиварцем. После этого черный фурри отвел девочку в ее покои и запер дверь. Как он сказал — для всеобщего блага. Фурри вообще вели себя довольно странно после той ночи.
Сама юная кагэми плохо помнила произошедшее. Вечернее небо, стремительный путь сквозь сад, светящиеся деревья и шиварец, играющий колыбельную, что всегда пела ей мать — эти образы память сохранила отчетливо. Но вот что было дальше, оставалось для т'эрки загадкой. Да, она пыталась узнать у старшего кагэми, откуда он знает мелодию. Но он оттолкнул ее. Это девочка помнила превосходно. После удара о валун ее память стала такой же неспокойной, что и вода в водопаде — бурлящая в непрерывном движении. Малышка знала, что кагэми нашли ее в саду и принесли в покои, но даже денром отказывалась рассказывать подруге все подробности.
И это раздражало т'эрку.
Девочка перевернулась на живот и черные волосы полностью скрыли ее лицо. Глухо сопя в покрывало, кагэми думала, что же могло произойти в ту ночь, что ее друзья стали чересчур нервными и вели себя с ней, как с маленькой беззащитной девочкой.
Но стоило признать очевидное — таковой она и являлась. Иначе трем кагэми не приходилось бы выступать ее телохранителями в те часы, когда т'эрка присутствовала на тренировках. Хотя нельзя было не заметить, что пять кагэми виа Сацуи хоть и провожали ее тяжелым взглядом, сулившим неприятности, обращали на нее не столь много внимания как раньше, занятые своими повседневными обязанностями.
