Дарион
Таланту моей матери врываться в самый неподходящий момент можно было только позавидовать. Никогда не забуду, как она примерно так же влетела на отборочные бои для участия в Императорском турнире с воплем «Мой мальчик не будет в этом участвовать, он слишком юн! Мы не можете его допустить, я пожалуюсь самому Лорду-канцлеру!». Я почти победил, если б не отвлёкся на знакомый и совершенно не уместный там голос, уложил бы соперника последним ударом, и тогда уже никто не помешал бы мне выйти на настоящий бой. А так я пропустил удар в голову, рухнул и косвенно подтвердил ее слова. Пусть я и в самом деле приврал насчёт возраста, но зачем ждать лишние два года, если мои силы позволяли мне драться наравне с другими претендентами. Как она вообще об этом узнала, мне неизвестно и сейчас, да и не узнавал. Зато ощущения, когда выдержав девять поединков, так глупо проигрываешь десятый, я помню до сих пор, и не пожелал бы из никому.
— Пойми, я спасла твою жизнь, — говорила мне мать, прижимая в экипаже повязку с лекарством к моему сломанному, но уже начавшему срастаться носу, пока мы ехали домой. — Они бы попросту убили тебя на этом глупом турнире! Это твоя самонадеянность и гордость говорят в тебе, а не здравый смысл! Как вообще можно было додуматься до такого? И даже никому не сказать?
— Можно подумать, меня кто-то поддержал бы, — я ещё противно гнусавил, но руку с повязкой решительно отвёл. — Я готов, но все вы не хотите этого видеть!
— Ты не готов, что вполне наглядно сейчас продемонстрировал, — фыркнула мать, демонстративно надувая губы. — Если бы не я, ты мог бы уже быть мёртв!
— Если бы не ты, я мог бы уже быть в числе участников и дрался бы на глазах самого императора! — огрызнулся я.
— Вот видишь? Опять твоя юношеская самоуверенность. Ты совершенно отбился от рук, но это моя вина, мой дорогой. — она промокнула сухие глаза дорогим шелковым платочком. — После смерти твоего отца я совсем не уделяла тебе внимания, да и мальчикам, что ни говори, нужна крепкая мужская рука, такая слабая женщина, как я, не сможет вырастить и воспитать вас с братом как должно. Поэтому я очень рада, что лорд Трейлан сделал мне предложение, которое я намерена принять. Наша свадьба..
Я не стал дожидаться окончания фразы, вскочил, вышиб дверь ударом ноги и выпрыгнул из экипажа на ходу.
Тряхнув головой, чтобы отогнать неуместные воспоминания, я повернулся к матери, скрестив руки на обнаженной груди.
— Что тебе нужно? Сцену с заламыванием рук и самобичеванием, где ты самозабвенно признаёшь, что плохая мать, можем пропустить.
— Дарион! — Амелия перестала изображать скульптуру Светлых «Призывающая к раскаянию», стоящую на Главной площади Эйдарии, и без приглашения села. — Ты сегодня просто невероятно груб даже для своего самого плохого настроения. Это ритуалы так на тебя действуют. Прекрати это!
— Ты пришла повторить прошлый разговор? Не утруждайся, мое мнение не изменилось.
— Ты прав, глупо ожидать, что за одну ночь твоё упрямство раствориться, — вздохнула матушка, разглаживая несуществующие складки на юбке. — Вели принести мне чай.
— Уверена, что хочешь задержаться? — поднял бровь я.
— Уверена, что родной сын не пожалеет чашки чая даже для плохой матери, — ответила Амелия.
Я пожал плечами, позвал слугу и тоже присел.
— Эта девица тебе совершенно точно не подходит, — резко поменяла тему матушка. — Найди способ от неё избавиться.
— Ты и про Селию поначалу говорила, что она мне не пара, — покачал головой я. — А потом вы даже подружились.
— Селия — хорошая девочка, искренне любит тебя, из приличной семьи, а эта..
— Вообще принцесса, насколько я разбираюсь в родственных линиях Светлых. Определённо, я прогрессирую, не находишь?
— Это не смешно! — возмутилась Амелия. — Посмотри на себя! Ты голый! Занимаешься… продолжением рода прямо днём, в незакрытом помещении! Если продолжишь в том же духе, и прямо скатишься до неотесанного дикаря, какими нас считают большинство Светлых! Ещё на улице при всех эту девицу разложи!
— Если захочу, то и разложу! — разозлился я. — Не указывай мне, что делать в моем же доме, к счастью, отдельном от тебя! А если тебя так заботят вопросы нравственности, займись моей сестрой- вот она в последнее время и впрямь позволяет себе слишком много вольностей для девушки из приличной семьи.
— Я не о том пришла поговорить, — Амелия смотрела, как служанка наливает ароматный чай в изящную чашку из тонкого фарфора. — Принеси господину рубашку.
Девушка вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул.
— В моем доме распоряжения могу отдавать только я, — пояснил я в ответ на недоумённо поднятые брови матери.
— Разумеется, ты же не можешь на самом деле просто зайти без повода, — не удержался я.
— Дорогой, ты сам почти разорвал все связи с нами, мы встречаемся только по каким-то значимым поводам, к тому же не в полном составе, так как ты до сих пор упорно не желаешь признать отчима-чему же удивляться? Мы, твоя семья, чувствуем себя абсолютно чужими здесь, — развела руками Амелия. Отпила из чашки, поморщилась. — Кстати, этот чай следует подавать в чашках не из фарфора, а из анарийской керамики, иначе искажается вкус. Селия бы не допустила подобной ошибки.
— Ты можешь навестить Селию и выпить чай у неё, — злость быстро прошла, я понял, что мамочка вступила на своё любимое поле-доказывать мне, как я ущербен без ее вмешательства в мою жизнь, и не собирался доставлять ей удовольствие, принимая все подколки близко к сердцу.
— Я вовсе не упрекаю тебя, не сердись, — Амелия вскинула руки в миролюбивом жесте. — Мужчинам и не следует знать подобные тонкости. Я лишь говорю, что перед гостями это было бы довольно досадной ошибкой, будто хозяйка дома совершенно не разбирается в таких элементарных вещах, чем ставит тебя в глупое положение. Когда ты планируешь свадебную церемонию?
— Через пару недель, — я сосредоточенно застегивал пуговицы на принесенной служанкой рубашке.
— Ты уже составил список приглашённых?
— Боишься в нем не оказаться? — усмехнулся я. — Не волнуйся, настолько я тебя не опозорю. У Сирила и моей сестрёнки тоже места в первом ряду.
Если честно, я ещё и не думал об этом проклятом списке, равно как и о рассадке гостей, меню и прочей ерунде, являющейся, к сожалению, неотъемлемой частью любой свадьбы. Предполагалось, что этим занимается невеста, но либо Диана заранее все спланировала, пока не сказав мне, либо у Светлых организация праздника лежала на женихе, и она полагала это моей головной болью. Надо будет прояснить этот момент в ближайшее время.
— Я хочу, чтобы ты пригласил лорда Нейшшара с семьей, — неожиданно заявила мама.
— Это ещё зачем? — искренне удивился я. — Оба рода никогда не отличались тёплыми отношениями, в Совете мы также, как правило, оказываемся по разные стороны. С чего мне его приглашать?
— Именно для того, чтобы эти самые тёплые отношения установить, — Амелия посмотрела на меня с жалостью, как на уличного дурачка-посыльного, едва научившегося писать свое имя, но полагавшего, что уже легко может управлять всей лавкой. — В Совете не должно быть двух противоборствующих сторон, решения, принимаемые единогласно, имеют гораздо больший шанс реализоваться, а не остаться лишь росчерками пера на пергаменте.
Вот это поворот!
— Давно ли ты увлеклась политикой, матушка? Да ещё настолько, что наизусть заучиваешь речи лордов с собраний в вольном пересказе своего мужа?
— Не вижу в этом ничего плохого, — Амелия поправила и без того идеальную прическу. — Ты можешь добиться гораздо большего, просто заведя правильных друзей. Не обязательно каждый раз рисковать жизнью на этих ритуалах. Да, мы много раз это обсуждали, и сегодня я, заметь, не отговариваю тебя от них, потому что знаю, что ты не можешь бросить это занятие, но ведь можно добавить новое, не отказываясь от старого! У лорда Нейшшара много влиятельных друзей, если с его и твоей помощью две половины Совета превратятся в единую силу, ты сможешь сохранить свой дар и положение, никогда больше не рискуя собой!
