Наши ожидания не совпали с реальностью. Мы оба разочаровались друг в друге. От чего? От чего же тогда так томится душа? Он любил меня, как Божие солнце. Но любовь — далеко не всё, что нужно для крепких отношений.
«— Сейчас не позыв и ожидание твоей реакции. Просто чтоб ты знала, хоть я и урод, хоть я и не достоин, но я тебя люблю очень и очень…» — видит Бог, я бы бросила всё, и осталась с ним до конца жизни, до конца всех жизней — прошлых, будущих и даже вовсе несуществующих. Даже если бы мне пришлось жить в лютой бедности, даже если бы мне было нечем себя облачить, кроме душевного счастья, которое я испытывала рядом с ним. Даже если… ему не хватило сил сказать правду. От него тогда резко пахло перегаром, так как единственное утешение — забытие в трудные минуты, и он забылся в крепком коньяке. В раковине его кухни стояла кастрюля с, уже протухшей, гречей, которую я приготовила ему несколько дней назад, когда навела порядок в его, бессмысленном без меня, доме. Я смотрела на кастрюлю и понимала, что я больше не вымою её никогда. Все моё нутро принадлежало этому человеку, но мне нужно было уйти. Так было нужно. Поднять свое, исхудавшее до неузнаваемости, тело, и уйти. Нужно.
«— Ты ненавидишь меня? Не любишь больше, Агата? Скажи, как есть!»
«— Не люблю только час пред закатом, Ветер с моря и слово «уйди».14
XII
Мне очень нравится роль хозяйки. Я люблю распределять пространство в доме, заниматься его декодированием и уютом. Салфетки, посуда, цветы, скатерти, занавесочки, но в этот раз я не чувствовала должного удовлетворения, находя хорошую скидку на три полотенца по цене двух. Во всём этом было… что-то ненастоящее, что-то пройденное. Усталость от количества работы последних месяцев сказывается на моём настроении. Я шла и без излишнего энтузиазма рассматривала домашнюю утварь и складывала нужную посуду одну за другой, изредка отвечая на вопросы Артёма: «А это зачем нужно?».
— Зачем мне венчик?
— Он нужен мне. — я представляла, как буду главной хозяйкой в его доме, и мне хотелось придать кухонной зоне предельный комфорт. А замешивать блинчики без венчика возможно, но совершенно неудобно. Спустя час, я не положила ни одной вещи, которую можно было бы обозначить как ненужная, но я чувствовала, что наша покупательская тележка входит за рамки, отложенного Артёмом, бюджета. В этой процедуре было больше чего-то неведомо раздражительного, чем приятного. Но я не собиралась идти на уступки, и продолжала выбирать чайничек, салфетки для мытья посуды, ножи, солонку и сахарницу. Это был мой протест его нелогичным действиям. Переезд в квартиру— это не только фактическое жилое пространство, это еще и, сопутствующее нормальной жизни, убранство, которое в доме родителей всегда кажется нормой. И мне обязательно приходилось ему говорить об этом, и чаще всего— безрезультатно.
Нельзя взять квартиру впритык своему бюджету и спать на полу, точно так же, как и купить машину, не оставив на страховку. Это просто неразумно. Он хотел, чтобы я больше времени проводила в его доме, и возможность попить чай из стеклянных кружек, а не из пластмассовых стаканчиков, приготовить еду в сковородке, а не противне духовки, вытереть руки полотенцем, а не влажными салфетками из моей сумочки — обязательное условие. Я знаю, что он хотел удивить меня большим джакузи и панорамными окнами, но есть гречу в пластмассовых контейнерах гораздо хуже, чем апартаменты поскромнее. И во всём этом чувствовалась какая-то показная фальшь.
На новоселье я подарила ему кувшин для очистки воды, но в комплекте не оказалось сменного фильтра. И спустя почти два месяца, он так и не приобрёл для него сменную насадку. Мы подходим к кассе, и я вижу, как Артём выкладывает товары на две разные кучки.
— Что ты делаешь?
— Мы не будем это брать.
— Артём, это полотенца для рук!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хватит обычных полотенец.
— Это неприятно — вытирать посуду и руки одним полотенцем.
— Я сказал, мы не возьмем это, и это тоже. — он выкладывает ещё досочку для резки овощей.
— Ты собрался резать овощи на картоне? — в этот момент в кучке «против» оказались два ножа для мяса и хлеба.
— Хватит меня осуждать! Это моя квартира и я решаю, что мне нужно, а что нет! — вот как! Я вскипаю, как чугунный чайник на огне и уже готова высказать ему всё, что я думаю на счёт этих слов, как мне звонит телефон: «Елена Николаевна». Я отхожу в сторону, пылая от ярости.
— Что-то случилось? — она сразу понимает, что в данный момент я нахожусь в критическом состоянии. Может быть, это приближающаяся менструация.
— Да так, с Артёмом трудно ходить по магазинам.
— Это точно, он очень упёртый, держись! Не бери в голову, короче. Хотела пригласить вас сегодня на вечер. Пожарим сосиски во дворе, что думаешь? — должна признать, что я очень рада такому предложению. Но всё равно отмечаю про себя, что Елена Николаевна сначала звонит мне, а не своему сыну. Это так… странно и приятно одновременно.
— Да, я не против! Сейчас спрошу у Артёма, но он сейчас оплачивает на кассе, поэтому он вам перезвонит— думаю, он тоже будет только «за»!
На моё удивление, Артём без особого тепла отреагировал на предложение провести вечер в семейном кругу. Не возвращаясь больше к теме ножей и полотенец, мы отнесли пакеты в багажник, и поехали в место, отдалённое от большого и красивого мира. По его взгляду и молчаливости у меня было чувство, что его голова тоже занята не настоящим моментом.
— О чем думаешь?
— Ни о чём.
— Артём, ты дышишь в меня воздухом с частицами неприязни. Я не могу так.
— Если ты хочешь весь вечер выяснять отношения, то я сразу лучше отвезу тебя к себе домой. — он изменился. Его слова звучат очень обидно. К тому же, от меня не ускользает его интонация на слове «себе».
— Останови машину!
— Что?
— Я сказала, останови машину. — он заворачивает к обочине, я открываю дверь и выхожу. Понятия не имею, где я нахожусь, но контур полуразвалившихся домов говорит о том, что мы уже въехали в город. И я, наконец-то, могу чётко назвать, что было лучшим в этом маленьком беспросветном городке — возможность из него уехать.
— Куда ты пошла? Уже темно!
— Никто не имеет права так со мной разговаривать. — мне так хочется заплакать!
— Агата, вернись сейчас же. — в такие моменты меня мало, что уже может остановить. Артём возвращается в машину, и я слышу громкий звук двигателя. Давай! Уезжай! Но вместо этого он резко поворачивает машину поперёк всей дороги и останавливается.
— Я сказал. Сядь. В машину. — никогда не видела его таким категоричным. Сзади уже начинают сигналишь машины, но его лицо выражает непоколебимую настойчивость. Я понимаю, что он не сдвинется с места. Сажусь в машину, и приглушенный звук захлопнутой двери бьет по барабанным перепонкам. В этой ситуации дело было больше, чем просто в полотенцах и венчике.
— Агата, ты ведешь себя, как маленький ребёнок.
— А ты? Как ты себя тогда ведешь?
— Почему ты не хочешь жить со мной? — так и знала. — Я для тебя пустое место?
— Артём.. — мой голос немного смягчается, узнав, что так сильно его беспокоит. — я считаю, что начать жить вместе — это большая ответственность. Нам нужно сначала найти друг к другу подход. Я не могу при любой ссоре уходить к «себе» домой, как ты язвительно отметил. Это полностью твоя квартира, мне не нужны эти метания и эмоциональные аттракционы. Но ты не оставляешь выбора, ты себя так ведёшь сам.
— Я не знаю, как ещё мне тебе показать, что я хочу строить свою жизнь с тобой, и во всем отдаю себе отчёт. Всё в моей жизни за последние полгода было сделано для тебя! Я переехал, чтобы быть ближе к тебе. Я беру больше проектов, чтобы мы смогли строить семью и планировать детей без твоей вынужденной необходимости работать. Я перестал общаться с компанией, которая тебе не нравилась. Все свои свободные финансы я трачу только на тебя! — моя домашняя комната сейчас похожа на оранжерею цветов, а на прошлой неделе он подарил мне изумительные серьги с искрящимися фианитами. Разве не каждая девочка мечтает о таком?
