Краткое содержание:
Неточности в свидетельских показаниях могут возникнуть по трем причинам. Первая: плохая видимость. Вторая: недавние исследования опровергли сложившийся стереотип о хорошей памяти на лица, присущей большинству людей. Третья: следственные мероприятия могут умышленно либо случайно носить предвзятый характер.
Нелл прочла статью целиком, пропустив абзацы об эффекте недостаточного освещения, плохой погоды, разницы в восприятии относительных движений, как, например, если свидетель находился в движущемся транспорте, а подозреваемый стоял на месте. Да, в ее случае была ночь, но на небе сияла полная луна, «призрак младшего братца». Нелл стала вчитываться внимательнее, когда перешла ко второй части, посвященной проблемам идентификации лиц.
Многие обыватели полагают, что память работает по принципу видеомагнитофона. Такое представление нисколько не соответствует действительности, особенно во время стресса или после получения травмы, каковой и является нападение преступника. На самом деле в памяти сохраняются лишь данные в опыте обрывки и порядок их может быть произвольным или же отсутствовать вовсе. «Сюжет», или «история», приобретает формы, как правило, лишь во время первого пересказа случившегося — или, по крайней мере, одного из первых. Более того, во время травматических событий ход времени зачастую кажется свидетелям замедленным, что приводит к ложному преувеличению периода, отведенного на поглощение данных. Еще одним фактором, применимым, правда, лишь к случаям с использованием оружия, служит так называемый «фокус на оружии». Данное явление описывает тенденцию жертв отвлекаться на оружие в такой степени, что прочие воспоминания оказываются искажены.
Стресс и травма, о да. И оружие. Но исказило ли это все ее воспоминания? Нелл откинулась в кресле, закрыла глаза и заставила себя вернуться на двадцать лет назад. И снова все вспомнила. И тут же напоролась на незримую преграду:
Нелл: Наверное, художники не любили писать пейзажи по ночам.
Джонни: Потому что плохо видно?
Как будто Джонни поднимал вопросы, которые возникают лишь сейчас, когда он давно уже мертв. Как будто он был… прорицателем. Тошнота, в последнее время нередко скручивавшая желудок Нелл, навалилась вновь. Но несмотря на тошноту, несмотря на жуткие обертоны, звучащие теперь в невинном замечании Джонни, она все равно могла вспомнить. Как этот мужчина выступил из-за опоры на пирсе Пэриш-стрит. Как платок обезобразил его лицо. Как он вымолвил единственное слово: «Деньги». Как сверкнуло в лунном свете вытянутое лезвие. Могла вспомнить его лицо — белое, припухшее, с водянисто-голубыми, почти бесцветными глазами. Эти воспоминания по-прежнему были отчетливы — и, скорее всего, не поблекнут и в день ее смерти.
Отвлек ли ее вид оружия? Нелл так не считала. Даже звук — столкновение стали и кости — произвел на нее более глубокое впечатление. И что из этого следует?…
Она прокрутила страницу к заключительной части:
Следственные мероприятия могут умышленно либо случайно носить предвзятый характер. Свидетеля тяжкого преступления и следователя зачастую объединяет общая цель, а именно раскрытие преступления и справедливое наказание для злоумышленника. Под воздействием подобной мотивации свидетель может особо остро воспринимать мнения других, осознанно либо…
Нелл услышала шаги в коридоре.
— Нелл?
Правой рукой она быстро двинула «мышку» и закрыла окно, причем движения ее были практически машинальными. Труд профессора Урбана исчез, оставив на экране лишь заставку — водопад кисти Гюстава Курбе.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел Клэй.
— Нелл? Что ты тут делаешь?
— Я… я просто не могла уснуть. — Она обернулась к мужу, стоявшему в одних семейных трусах. — Решила кое-что наверстать по работе.
— По работе? — Он подошел ближе и взглянул на монитор. — Но музей же еще закрыт.
— Я знаю. Значит, у меня появилась возможность кое-что переосмыслить.
Он покосился на водопад — тихую, спокойную струю, падающую среди безмолвного леса. Картина была выполнена преимущественно в желто-зеленых тонах.
— Кое-что переосмыслить?
— Ну, например, то, как должен выглядеть наш сайт. — Нелл злилась на себя за эту ложь и не могла понять, зачем лжет. Тогда она вновь соврала, хотя само утверждение ложью не являлось: — И некоторые таблички на стенах стоило бы поменять.
Клэй тронул ее за плечо.
— Уже поздно.
Выключая компьютер, Нелл вдруг поняла, зачем солгала: правда — то, что она выискивала научные данные о неверных свидетельских показаниях, — только огорчила бы его.
Они вернулись в постель. Клэй выключил свет. Рука его моментально очутилась на ее груди. И Нелл произнесла то, что, кажется, не произносила ни разу за все годы их супружеской жизни:
— Клэй, я не…
— Извини, — пробормотал он, убирая ладонь.
— Дело не в… — Она не договорила.
Они лежали рядом, в тишине, одни в доме и во всем мире. Его прикосновение, словно по волшебству, оставалось на ее груди, и тело начало постепенно менять настроение. Какое-то время Нелл сопротивлялась, но, в конечном счете, зачем сопротивляться? Чтобы не показаться непоследовательной? Что же это тогда за брак? Она протянула к нему руку.
Клэй не спал.
— Но я думал…
— Давай не будем думать.
После, когда они лежали в горячей общей влаге, он вдруг спросил:
— Что еще?…
— Что еще?
— Что еще я могу для тебя сделать? Я могу сделать все что угодно.
— Пока что хватит.
Он тихо рассмеялся. Через несколько секунд она уснула.
Но утром, когда Клэй ушел на работу, а Нора спала, Нелл снова уселась за компьютер. Она нашла кое-какую информацию о профессоре Викторе Урбана, в частности телефон его офиса. Минут пять-десять женщина размышляла, как поговорить с ним, не выдавая своего имени и истинных мотивов, и не придумала ничего лучше, как прикинуться мамой студентки, которая хочет помочь дочери с рефератом. У Нелл плохо получалось сочинять такие прикрытия. Значит, придерживаться этой глупой легенды, так?…
Она встала и, выглянув в окно, увидела на бортике бассейна жабу. Ужасающая возможность, теперь возросшая во много раз и ставшая стопроцентной с точки зрения закона, эта ужасающая возможность, что Нелл отправила за решетку невиновного… Проблема никуда не исчезла. А эта тошнота, она что, останется с ней навсегда? Нелл вернулась в кабинет и набрала номер профессора Урбана.
Он ответил, не успел прозвучать второй гудок.
— Вик Урбана.
Нелл оказалась не готова.
— Здравствуйте. Я… я прочла ваше высказывание… Вы сравнивали свидетельские показания с местом преступления.
— И где вы это прочли?
— В «Бельвиль гардиан».
— Ах да.
— И у меня… Хм… Возникло несколько вопросов.
Нелл ожидала, что вопросы начнет задавать он: кто она такая, зачем ей это и тому подобное. Но он лишь сказал:
— Какие же?
— Ну… — И тут с языка невольно сорвалось: — У меня наметанный глаз.
— Прошу прощения?
— Я занимаюсь историей искусств, — сказала она. — Я хорошо умею подмечать детали, у меня развита зрительная память.
— И что?
— И я считаю, что не могла допустить ошибку. Не могла перепутать одного человека с другим…
Пауза.
— Но это случилось?
— Да.
— И оправдательные улики материальной природы опровергли ваши показания?
— Вроде того. — Нелл не хотела соглашаться с этим безапелляционным «опровергли».
— И это оскорбляет ваш здравый смысл?
— Да.
— Давайте поступим вот как, — сказал профессор. — Я, можно сказать, фанатик своего дела и никогда не откажусь обратить человека в свою веру. Если вы найдете время для визита, я покажу вам одно видео…
— Как насчет сегодня?
Он рассмеялся.
— Тогда жду вас в полдвенадцатого у себя в кабинете.
— Отлично.
— А как вас зовут?
— Нелл. Нелл Жарро.
Ее имя, похоже, ничего не сказало профессору Урбана.
— До встречи.
Нелл оставила Норе записку — казалось бы, обычную записку, какие принято писать в семьях, но она отвергла три варианта, прежде чем подобрала приемлемый. «Скоро вернусь. В холодильнике лежит вкусный бутерброд. И не забудь: папа не разрешает тебе водить, пока мы не выясним все насчет новой страховки. Люблю, мама».
После этого она села в машину и поехала в южном направлении, чтобы на развязке 1-10 свернуть к Новому Орлеану.
Нелл припарковалась на нужной стороне улицы Сан-Чарльз и пешком прошлась до кампуса. Кабинет профессора Урбана находился на последнем этаже каменного здания, стоящего посреди четырехугольного двора. Дверь была открыта. Увидев Нелл, профессор лишь сказал: «Входите». Он оказался полноватым бородатым мужчиной примерно ее возраста. Профессор Урбана встал из-за стола и пожал ей руку.
