Золото! Норманн встрепенулся, чуть не опрокинул чашку с чаем. Война начнется с нападения гасконского флота на патрульные корабли Ганзы с последующим захватом ганзейского порта Кале! Любек сначала выкатит Эдуарду серьезную предъяву, затем объявит торговую блокаду. Надо придумать для ханзамистра Конрада фон Аттендорна красивую байку, а после завершения событий получить дивиденды. Поднявшееся было настроение так же быстро увяло. Чем ближе подступало время открытия портала, тем больше одолевали сомнения в реальной возможности вернуться назад. Зачем ему средневековое золото, тем более с бесконечной войной, где все встречные-поперечные первым делом стараются друг друга убить? В Европе невообразимый хаос, там сильнейший поднимается на трупе слабейшего, затем сам становится жертвой еще более крутого соперника.
– Андрей Федорович! – в каюту без стука вошел Речан. – Волна начала ломаться!
– Мы выходим на мелководье?
– Еще нет, на малых глубинах вода сгладится и станет мутной.
– Что по данному поводу говорил Ульфор?
– Им откуда знать про набеги на здешние берега?
– Ты не спрашивал? Ну дела! Попрем наобум?
– У восточного берега отмелей нет, – уверенно ответил Речан, – я в Любеке спрашивал у знающих людей.
– Хорошо, если так, – вздохнул Норманн, – про острова у входа в реку тоже у купцов Ганзы разузнал?
– Где же еще? Эти острова прикрывают залив от северных ветров.
– Как думаешь, наши мурманы сумеют обернуться в две недели?
– А то! Они уже в Бергене, товар ходовой, не зря датчане на Крещение из Оденсе ушли.
– Крупы с мукой быстро распродадут, а вот как получится с горшками, я не знаю, – засомневался Норманн.
– Это же первый товар! – воскликнул Речан. – Как ты без горшка еду приготовишь?
В этом Речан, безусловно, оказался прав, в эти времена еду готовили только в глиняных горшках, которые ставили в печь и обкладывали горящими углями. Так готовили и супы, и каши, и овощи. Даже мясо тушили в горшочках, ибо до продовольственного изобилия было еще очень далеко и люди дорожили каждой капелькой жира. Мурманы с корабелами единодушно поздравили Норманна с удачным захватом трофеев. После короткого совещания решили временно разделиться. Норвежцы погнали добычу в Берген, договорившись встретиться в заливе Уош. По утверждению Речана, вход в реку прикрывало несколько удобных для тайной стоянки островов.
К вечеру четвертого дня увидели высокий холмистый берег. Сразу, словно по команде, притихло море. Прав оказался Речан, мелководье сглаживало высокие волны, о сильном ветре свидетельствовали только тугие паруса да мутная пена. Ночью, когда глубины уменьшились до трех метров, встали на якорь, а перед рассветом вместе с приливной волной вошли в реку.
– Это портовые склады? – указав на длинный ряд прибрежных сараев, спросил Норманн. – А где же причалы?
– Идем прямо к берегу и крепим швартовы за вкопанные крючья, – пояснил Речан.
– Уверен? Тебя в Любеке не разыграли? Тут был древний ромейский порт, возможно, место для кораблей находится выше по реке.
– Местные о ромеях давно забыли, а причалов в Бостоне никогда не имелось.
– Не может такого быть! – возразил Норманн. – Здесь перегружали медь и серебро еще до Рождества Христова.
– От Максима узнал? А куда везли, неужели прямиком в Рим?
– Нет, перевозили через залив в устье другой реки, а дальше через Лондон в Сену и к себе на полуостров.
– Как заведено в столице, все перепроверяли и перевешивали, – усмехнулся Речан.
– У ромеев центральная власть жила в городе Йорк.
В этот момент к ладье подошла лодка, корабелы с шуточками передали гребцам швартовы. Норманн не сразу понял смысл подобного сервиса, они и сами способны были подойти к берегу. Однако уже через несколько минут сильное приливное течение начало уносить кораблик вверх по реке. Положение спас вовремя закрепленный на берегу швартовый трос, ладья резко развернулась носом на выход и остановилась напротив складов.
– И что дальше? – недовольно пробурчал Норманн. – На таком сильном течении просто невозможно выгружать или принимать груз.
– Чего ворчишь старым дедом? Мы тут не одни, вон стоят с десяток ганзейских когов.
– Вижу, не слепой.
Во второй половине дня течение повернуло в обратную сторону, и вода начала стремительно уходить. Норманн с интересом наблюдал за ранее невиданным природным явлением, пока все стоящие вдоль берега суда не оказались на осушке. Вот те раз! Какой же это порт, если корабли стоят на берегу совсем маленькой речушки. Более того, сам берег аккуратно выложен булыжником, единственным уцелевшим свидетельством былого присутствия римлян.
– Впервой такое видишь? – спросил подошедший Речан.
– Спрашиваешь! Где еще может быть такое чудо!
– В мире много подобных мест, зайди в Гент, Бремен или у нас в Онегу.
– Хочешь сказать, что в Онеге берега выложены камнем? – съехидничал Норманн.
– Зачем камнем? Торговый люд проще поступил, купцы сделали наплавные причалы, и никаких задержек с ожиданием малой воды не возникает.
– Удобно ли по плотам бегать? На скользких бревнах недолго ноги поломать или груз замочить.
– Ну и фантазер ты, Андрей Федорович! В Онеге добротные причалы, бочки лыком увязали да лиственницей замостили.
– Не дешевая работа! Каждую весну приходится новые причалы делать.
– Какой там! К ледоставу все на берег вывозят.
Речан принялся объяснять, какова конструкция плавучих причалов, и она поразила Норманна своей простотой и надежностью. Тем временем на борт поднялся клерк Ганзейского союза и без проволочек поставил на торговый патент печать о беспошлинной торговле. Норманн гостеприимно выставил литровую кружку ядреного пива с тарелкой копченой селедки. Потягивая янтарный напиток, визитер рассказал о текущих ценах на шерсть и ткани, даже написал имена ненадежных посредников. На прощанье посоветовал найти покупателя на привезенных рабов, поскольку после очередного мора на живой товар резко поднялась цена.
Кварталы оптовой торговли представляли собой нагромождение кривобоких сараев и сарайчиков. От былого присутствия римлян в этих краях остались лишь аккуратные тесаные камни полуразрушенных фундаментов. Предвзятый взгляд мог заметить остатки некогда выложенной плитами дороги. Норманн в сопровождении Нила и двух корабелов с трудом пробирался через непролазную грязь и огромные лужи, что только усугубляло отвратное настроение. Местный купец, как и предсказывал Максим, оказался жертвой произвола властей. Должник встретил на пороге ветхого домика и безучастно выслушал заявление господина фон Руса о понесенном ущербе. Письмоводитель местного управления Ганзы зачитал решение совета торговцев о взыскании долга. А в ответ не услышал ни единого слова в свое оправдание, ни малейшей просьбы пощадить. Человек продолжал отрешенно стоять под мерзким зимним дождем, покорно ожидая любого наказания. Вглядевшись в лицо некогда преуспевающего купца, который по прихоти местных властей потерял все свои деньги и имущество, Норманн неожиданно для себя протянул серебряную пятирублевку.
– Возьми, возможно, это поможет тебе снова встать на ноги.
– Спасибо за доброту, милорд, но сейчас мне проще жить совсем без денег.
– За тобой остались долги?
– Нет, милорд, я должен только вам. Деньги породят надежду, а повторное разорение станет роковым и для меня, и для всей семьи.
– Здесь так плохо? – покосившись на письмоводителя, уточнил Норманн.
– Как и везде, – пожав плечами, ответил бывший купец. – Франки нас за людей не считают.
– Если хочешь, я могу взять тебя к себе на службу.
– Ваша милость не шутит? Коли так, я возьму серебро, а вас попрошу привезти тюлений жир.
– Зачем он тебе? В Бостон везут сукно, в обратный путь корабли грузятся шерстью.
– В том-то и дело, – ухмыльнулся купец, – осветительным маслом торгуют в Гуле, а здесь до Лондона рукой подать.
Норманн растерянно оглянулся на письмоводителя и, заметив утвердительный кивок, решительно сказал:
– Договорились! Завтра приходи в городское управление, там и подпишем договор.
– Милорд! – Купец упал на колени и поцеловал край плаща Андрея. – Век за вас молиться буду!
Норманн хотел было пошутить по поводу молитв, да вовремя спохватился. В это время даже невинная шутка на подобную тему могла стоить жизни. Дабы скрыть заминку, он степенно перекрестился и повернулся к письмоводителю:
– Кто здесь представляет королевскую власть?
– Вся власть в руках милорда д'Акса.
– Да, да, он является элдерменом или по-нынешнему капитаном, – торопливо добавил купец.
– Какие у него предпочтения? – деловито спросил Норманн. – Я не хочу проблем в новом бизнесе.
– О, это просто! У графа д'Акса пятеро детей, вполне достаточно подарить ему ткань на наряды.
