— Можно помочь молитвой. Это для человека неверующего молитва — просто констатация того, что больше ничего нельзя сделать: ну, мол, остается только молиться. Но я по своему опыту знаю, что молитва уменьшает страдание, сокращает мучение. У Церкви есть специальный чин: молятся не о выздоровлении, а о том, чтобы страдания скорее закончились.
Но в чем еще проблема нашего общества? Мы слишком много знаем о том, что происходит по всему миру, и слишком мало знаем о своей душе. Раньше люди жили ею и пытались навести порядок в ней, вокруг себя, с близкими своими. А мы погружены в телевизор, компьютер, а что там в душе — наоборот, стараешься от этого отойти и забыть.
А если каждый будет, в хорошем смысле, погружен в себя, он увидит и беду вокруг себя, и будет помогать нуждающимся. Но если он не наведет порядок в собственной душе, то ничего не изменится. Преподобный Серафим Саровский говорил: стяжи мир в своей душе, и вокруг тебя спасутся тысячи. Если у человека мирная душа, вокруг него образуется некое поле, оазис, входя в который и другие люди тоже приобщаются к этому свету, к этой радости. Им становится вдруг ясно, как им надо жить. Потому что принятие правильного решения — это не ход мысли, это изменение духа.
— Есть народная мудрость: не делай добра — не получишь зла. Но трактовки у нее разные, есть прямолинейная, а есть и такая: мол, человек думает, что делает добро, но, как говорится, нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. Мы хотим облегчить чье-то страдание, но иногда страдания нужны человеку больше, чем лекарство. Как понять, где граница твоего вмешательства в чужую судьбу?
— Двадцатый век — революционный, век всевозможных перемен — показывает, что очень часто то, что делается во имя светлого будущего, ведет к страшным катастрофам и страшным трагедиям. Но православный человек, верующий человек, ориентирован не на свое личное представление, как сделать лучше, а на стремление понять и исполнить волю Божию. На исполнение заповедей. А заповеди как раз и помогают не навредить другому человеку. Потому что правило «не навреди» актуально не только для врачей, но и для любого служения — и для учителя, и для социального работника, и для руководителя.
Говорят, что есть такая «одиннадцатая заповедь начальника» — не мешай. И очень часто вмешательство в жизнь других, кажется, должно быть к лучшему, а получается, только ухудшает положение. Здесь нужна мудрость. Но православному человеку легче, он знает, что есть Бог, что у Него есть план об этом мире, и нужно просто стараться действовать в соответствии с этим планом. Мы не всегда ясно его представляем, но можем ощутить его чутким сердцем, понять, что здесь лучше не вмешиваться, не мешать.
Да, такая чуткость приобретается с большим трудом. Но если ее нет, то может случиться трагедия: человек возомнит себя гением, который спасет человечество. Если он обуян гордостью, ему кажется, что он все понимает. Такие безумцы как раз и становятся диктаторами и увеличивают страдания людей.
— Ну, страдания-то неизбежны…
— К сожалению, многие этого не понимают. Мы боимся страданий. Как ребенок боится зубной боли. И это естественно. Когда Христос готовился к крестному страданию, он ужасался и просил, чтобы эта чаша его миновала. Если даже Богочеловек по своему человечеству страшился страданий, то что говорить о нас? Конечно, человеку естественно их бояться. Но принимать их все-таки нужно. И бояться их не настолько, чтобы пытаться избежать всеми способами. Потому что страдания есть знак неблагополучия, греха, неисправности этого мира. Знак того, что у нас, людей, не все хорошо.
И они помогают обратиться к другому миру, обрести другую жизнь. Вечную. Не в том смысле, что, мол, здесь терпи — там тебе будет хорошо, а уже здесь на земле ты можешь почувствовать, прикоснуться к этому другому миру — миру любви, радости, покоя. И путь к этому, приобщение к этой радости — это и есть христианство.
Искусство жить с искусством
В центре современной культуры «Гараж» начала работать выставка «Личный выбор», на которой 23 коллекционера открыли, с каким искусством они живут дома и почему выбирают именно его
section class="box-today"
Сюжеты
Современное искусство:
Перестройка в «Переходе»
Самое лучшее, что происходило в ушедшем году, было связано с энергией доверия к себе и с личной инициативой
/section section class="tags"
Теги
Современное искусство
/section
Выставка «Личный выбор», открывшаяся в «Гараже», — своего рода социологическое исследование. Говоря о коллекционировании современного искусства в России, принято поминать добрым словом Щукиных, Морозовых и Третьяковых, вздыхать о том, как изменились времена и нравы. Кураторы «Гаража» взялись показать, что российские собиратели искусства вовсе не вымирающий вид (несмотря на жалобы галеристов), а их интересы весьма разнообразны. В подтверждение тезиса 23 коллекционера предоставили из своих собраний по одной работе, характеризующей их вкус и стратегию собирательства.
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Выставка получилась на редкость респектабельной — ничего скандального или сомнительного, современное искусство в его самом благопристойном виде. Российские художники соседствуют с западными, но и те и другие представлены в основном «тяжелой артиллерией» — в экспозиции оказались классики прошлого века Энди Уорхол и Александр Колдер, бунтарь и борец за свободу Ай Вэйвэй, любители эпатажа братья Чепмен с веселыми черепами, живыми глазами глядящими на вас с огромного панно, самый дорогой фотограф планеты Андреас Гурски. Здесь же любимцы российских кураторов Александр Бродский, AES+F, Мамышев-Монро, Олег Кулик, Валерий Кошляков, Сергей Братков, шестидесятники Шварцман и Целков. Разнообразие техник (от живописи до лайтбоксов) и жанров не дает заскучать, а развеска на сетчатых перегородках, как в музейных запасниках, создает множественные пространственные переклички.
«Пять лиц» Олега Целкова из собрания Игоря Цуканова, «Лозунг» Сергея Браткова из собрания Владимира Смирнова и редкий для наших широт автор — Александр Колдер: скульптура «Треугольники», принадлежащая Константину Григоришину
Фото: Виктор Зажигин
Состав коллекционеров тоже разнороден — от олигарха и владельца «Гаража» Романа Абрамовича до хирурга Михаила Алшибая. Все представленные собрания сложились в последнюю четверть века, с тех пор как коллекционирование искусства стало сначала доступным, а затем и модным увлечением бизнес-сообщества. Но вот мотивы и стратегия собирательства у всех разные.
Начало многих коллекций связано с прагматической задачей украшения интерьера. Но в какой-то момент свободные стены заканчиваются, и подобранные работы так и застывают на правах декоративного убранства либо увлекают своих владельцев на путь бесконечного поиска, пополнения и обновления.
В 1990-е годы повальным увлечением коллекционеров были так называемые художники «Родной речи», то есть те, чьи работы в репродукциях публиковались в учебниках и висят в Третьяковке, а потому хорошо знакомы даже непосвященным. Айвазовский, Репин, Шишкин, Коровин, Левитан были самыми желанными авторами в первых домашних музеях. Одни собиратели сохранили любовь к XIX веку и поныне, другие же, все больше погружаясь в арт-среду с выставками, ярмарками, мастерскими живых художников, переменили вкусы. Так произошло с известными коллекционерскими парами — Иветой и Тамазом Манашеровыми и Екатериной и Владимиром Семенихиными. Принцип Манашеровых — искать «своих» художников, собирать максимум информации о каждом, поэтому вместе с произведениями в их собрание попадают графика, дневники и личная переписка. Семенихины, основавшие фонд культуры «Екатерина», ищут в современном искусстве произведения, в которых сильна эстетическая составляющая. По их мнению, искусство, каким бы концептуальным и актуальным оно ни было, должно оставаться визуально привлекательным, должно быть сделано с определенным мастерством и быть интересно для восприятия.
Коллекционер Маргарита Пушкина около скульптуры из своего собрания — «Растянутой женщины № 2» Эвана Пенни
Фото: Виктор Зажигин
Иногда, увлекаясь, коллекционер входит в число профессиональных работников арт-индустрии. Директор ярмарки Cosmoscow, цель которой — привозить в Москву западное искусство высокого уровня (первая ярмарка прошла в 2010 году, вторая намечена на ближайшую осень), Маргарита Пушкина считает, что коллекционирование — это путь развития самого коллекционера. «С того момента, как я стала интересоваться современным искусством, для меня начался очень серьезный познавательный процесс. Я стала много ездить, читать, интересоваться художниками, и именно это меня и привлекает в коллекционировании. Развивается вкус и начинают вызывать симпатию более концептуальные вещи. Например, со временем я полюбила медийные технологии: мне нравится видеоарт. Это уже не декоративная вещь для интерьера, но то, от чего я действительно получаю удовольствие», — говорит она. Развивающийся вкус приводит к вещам, которые непосвященному могут показаться странными. На выставке в «Гараже» Маргариту Пушкину представляет «Растянутая женщина № 2» Эвана Пенни, художника из Южной Африки, работающего в Канаде. Это гиперреалистическая скульптура из силикона с использованием натуральных волос и пигментов. «Когда работа только приехала ко мне домой из галереи и еще лежала в ящике, с ней было связано много смешных историй, поскольку гости ее побаивались и называли странной и ужасной. Да и для меня на тот момент такая покупка была смелым поступком. Но объектом коллекционирования могут быть разные вещи. И я объясняла всем, кто ужасался, что не надо относиться к искусству так серьезно. Это же весело! В этом меня всегда поддерживал мой маленький сын, который хохотал, глядя на “Растянутую женщину”. Но сейчас люди уже так не реагируют. Вырабатывается визуальный опыт в области современного искусства, и мы оказываемся все больше подготовлены к любым экспериментам художников», — рассказывает Пушкина.
