— Со стороны актерская карьера представляется совершенно непредсказуемой и парадоксальной: за головокружительным успехом может последовать оглушительная неудача, и наоборот, а есть такие, как Ди Каприо, которому не так много лет, а он уже переиграл все что только можно и всегда работает с лучшими режиссерами… Может быть, для этого нужно обладать каким-то особенным типажом?
— Я думаю, что помимо типажа, который у него есть, у Ди Каприо есть еще и дарование. Это не просто какой-то красавчик. Все-таки он драматический актер, и, я думаю, симбиоз его внешних и внутренних данных оборачивается тем, что режиссеры все время хотят с ним что-то снимать. Конечно, случай тоже имеет большое значение. Вы же понимаете, что информационные потоки растут для всех, и тебе нужно, чтобы в этих потоках твоя фамилия каким-то образом где-то возникла. Режиссер может просто по-человечески тебя забыть. Он перебирает каких-то актеров, которые могут ему подойти, а твою фамилию забыл. И его ассистент тоже назвал ему какие-то фамилии, а твоей фамилии там опять нет. И все. При таком потоке информации, как сегодня, до тебя может просто не дойти очередь или про тебя не вспомнят.
— То есть важно еще и попасть в информационную волну?
— Конечно.
— Она тебя несет-несет, потом сбрасывает неизвестно куда...
— А потом тебя кто-то увидел на каком-то вечере или на какой-то премьере: «Знаешь, я хотел тебе дать кое-что почитать!» Так тоже бывает — сидя дома, он мог и не вспомнить, что тебе надо дать прочитать. Хотя с Константином Сергеевичем Лопушанским (режиссер фильма «Роль», в котором Максим Суханов сыграл главного героя. — «Эксперт» ) мы не были знакомы, и он меня нигде не видел, да и пересечений у нас особенных не было — он живет в Петербурге, я в Москве, но каким-то образом он меня пригласил и захотел, чтобы я попробовался на эту роль.
— Насколько важны личные отношения в работе над тем или иным проектом?
— Очень важны. Кампания всегда должна быть настроена на то, чтобы всем вместе серьезно работать и сделать хорошее кино. Это атмосфера, которую формирует, конечно же, режиссер, притягивающий к себе правильных людей. Не может быть, чтобы мы делали что-то такое интересное с людьми, которым все по барабану, или с теми, кто работает на согнутых коленях с холодным носом.
— В момент съемок люди оказываются в ситуации подводной лодки, неужели не возникает никаких конфликтов?
— Конфликты бывают, но, как правило, они сущностные и разрешимые. Это даже не конфликты, это противоречия, которые можно разрешить с помощью приведения аргументов. В этом случае можно договориться и все выяснить. Я не помню ни одного конфликта, который бы возник, когда мы уже начали что-то делать, и был бы неразрешим. Может быть, это только пока.
— Актеры на сцене и в кино изображают жизнь, означает ли это, что они в совершенстве владеют искусством жизни?
— Актеры не то чтобы изображают жизнь, они в нее погружаются настолько, насколько возможно, и проживают жизнь просто гораздо плотнее, чем это происходит вне сцены. Конечно, они обладают не только способностью проживания, но и способностью трансляции: важно, чтобы их собственная энергия перемешивалась с энергией, которая идет из зала, и поступательно подходила к какому-то катарсическому моменту. По-другому никак.
Hi-End
section class="box-today"
Сюжеты
Культовая вещь:
Hi-End
Скромное обаяние спекуляции
Презенты для настоящих мужчин
/section section class="tags"
Теги
Культовая вещь
Гаджет
/section
Замечательная швейцарская часовая мануфактура Girard-Perregaux имеет две линии безупречных классических часов: 1966 и Vintage 1945. Их бережно поддерживают и обновляют, меняя детали, но не меняя сути. На этот раз представлены модели с циферблатом изумительного синего цвета, который здесь любят и который использовал еще основатель Girard-Perregaux Жан-Франсуа Ботт в конце XVIII века. Модель Girard-Perregaux 1966 с круглым корпусом из розового золота — это классика par excellence, где нет ничего лишнего: часовые метки-палочки, листообразные часовая и минутная стрелки, прямая секундная и окошко даты. Чуть выпуклый темно-синий циферблат с отделкой «солнечные лучи», которая создает игру света при каждом движении руки. Диаметр корпуса 38 мм, толщина 8,62 мм, внутри — мануфактурный механизм GP03300-0030 с автоматическим заводом и 46-часовым запасом хода. Удобно сидят на любом запястье.
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Вторая модель, Vintage 1945 XXL Small Second, — прямоугольная, в стиле ар-деко. В ней впервые использован синий циферблат с радужными переливами, которые создает вертикальная полировка. А секундный индикатор, напротив, имеет матовую отделку, что создает эффектный контраст. На этом индикаторе — красные цифры «60», и это единственное яркое пятно во всем дизайне. Минутная шкала в стиле «железная дорога», накладные арабские цифры в стиле Breguet, часовая и минутная стрелки в стиле dauphine — все идеально. В корпусе из стали — механизм GP03300-0051 с автоматическим заводом. Есть две версии: с синим ремешком из крокодиловой кожи и на стальном браслете.
История Иоланды Эстевез и Педро Кастельяноса очень характерна для «нового люкса»: поработав на массовый бренд, Иоланда решила, что хочет чего-то очень индивидуального, очень особенного и выражающего ее собственные представления о прекрасном. Так они с Педро создали марку вязаных вещей Knitbrary (производное от knitwear + library). Они занимаются шерстью — ездят по миру, ищут необычную шерстяную пряжу, потому что кашемиром и мериносом уже никого не удивишь. Найдя что-то интересное (это может быть викунья, королевская альпака или перуанская шерсть, как в последней коллекции), они делают лимитированную коллекцию — вручную и маленькими партиями. Их конек — мужские и женские свитера крупной вязки, но у Иоланды и Педро есть также отличные шапки и шарфы. Все производство сосредоточено в Испании. Knitbrary всего полтора года, но про них уже пишут глянцевые журналы, они участвуют в выставках MeMy Mode и Pitti Uomo, к ним приходят байеры концепт-сторов Makassar и Journal Standard.
Палитра лаков культовой американской марки Zoya столь широка, что их не перепробовать за всю жизнь, — более 400 цветов. Но когда появляются сезонные коллекции, все бьюти-форумы наполняются возгласами «Wow!» и «I need it!» — потому что это всегда что-то особенное. Так, зимняя коллекция Zoya называется Zenith Winter Holiday и, как и обещает слово «зенит» в названии, выглядит космически. Главные ее хиты — это так называемые голлографики, то есть лаки с блестящими разноцветными частицами, создающими глубину и объем 3D: Dream с эффектом ночного звездного неба и глубокий ежевичный Payton. А также изумительное прозрачное покрытие с частицами цвета февральской лазури Mosheen, которое можно наносить сверху на любой оттенок. Все лаки Zoya, кстати, названы женскими именами. Все можно найти в магазинах Cosmotheca.
Миланская компания Serapian делает мужские и женские сумки безукоризненного качества и дизайна. Их капсульная коллекция называется Humphrey Bogart и посвящена ретроромантике американского нуара пятидесятых и шестидесятых. Впрочем, выглядят эти сумки абсолютно современными и уместными в любой ситуации. Кожа, из которой сделана коллекция, называется circus — ее специальным образом обрабатывают, благодаря чему со временем проявляется фактура и кожа начинает выглядеть все благороднее и становится еще более приятной на ощупь. Кроме того, как все итальянцы, в Serapian отлично умеют работать с цветом, и их оттенки неподражаемы. Вообще же Serapian — это тот самый люкс с правильным лоском, который при этом не скучный, не пафосный и говорит о вкусе своего владельца только хорошее. В Москве бутики Serapian есть в торговой галерее «Модный сезон» и магазинах Podium.
Шведский мебельный бренд Gärsnäs только что показал новое кресло Emily на мебельной выставке Stockholm Furniture Fair. У марки уже есть кресло Emma, названное в честь одного из дизайнеров Färg & Blanche — Эммы Марги Бланш. Обивка, текстильная или кожаная, на выбор, прострочена — получаются большие ромбы неправильной формы. Деревянные ножки, вверху одетые в материал обивки. Это классный образец современного скандинавского дизайна, минималистский и ироничный, который всегда будет задерживать взгляд, но никогда не будет перетягивать все внимание на себя.
Случай в зоопарке
