Вновь тишина. Голоса пропали. Скорее всего, я просто уснула.
* * *
– не могли бы вы уйти! – Ашка явно злилась, – вы своим видом меня раздражаете!
– да чья бы корова мычала! – Витор тоже был не в духе, – пойди уже делом займись, а не подле умирающей сиди. Ей от этого лучше не станет!
– я ее наедине с таким как вы не оставлю!
– да больно надо! – воскликнул страж в сердцах всплеснув руками, – чего уставилась на меня? Пойди лучше поесть принеси. Мне еще смену дежурить…
– а ну хватит кричаааааать, – взмолилась я, – и без вас голова по швам…а вы….нелюди треклятые….оооооо.
Глаза наконец прозрели и вроде даже открылись. Уж не знаю, где я нашла столько сил, чтобы выдавить из себя столько эмоций, но на этом мой героизм завершился. Вроде даже ногой пошевелить смогла. Чуть – чуть совсем.
Онемевшие от шока, потом резко пришедшие в себя, посетители моих покоев в два голоса заголосили что есть мочи, при чем голосили явно разное поэтому понять, что именно, было совершенно невозможно.
Ашка рванула куда-то из комнаты, Витор тряс меня что есть сил, но бесполезно – я снова пришла в состояние овоща.
От которого хотелось избавиться как можно скорее.
Тут же набежали слуги, появился принц и еще дюжина неизвестных мне личностей. Одной из них был старец с длинной бородой, он дрожащими руками дотронулся до моей шеи, видимо пульс прощупывал, кто ж его знает.
На этот раз я смогла открыть глаза. И только. Ни ноги, ни руки меня не слушались.
И последнее, что я запомнила – это лицо Витора, обеспокоенное и явно ожидающее чуда.
Вот только чудо отменяется, сменяясь ужасом. При чем моим собственным.
Сложно описать какого это – когда твое тело тебя не слушается не смотря на отчаянные попытки мозга вернуть все на круги своя. Я медленно, против воли встала с кровати, при этом даже пикнуть не могла, только что глазами в разные стороны смотреть и резко позеленевшие рогатые лица наблюдать. Все замерли. Я тоже.
Шаг. Второй. Идти почему-то было не удобно, хотелось встать на четвереньки, что, собственно и произошло на ближайшей лестнице. Я, в позе заморского рака с кирпичом на лице вместо эмоций спустилась в таком положение до самого первого этажа. Делегация из моей комнаты медленно следовала за мной, я же, опять против воли, на них шипела и дико ржала, изображая лошадь.
Надо было видеть измученные, удивленные лица, особенно принц Рэн порадовал и, судя по реакции того, кто мною управляет – не только меня, так что я периодически игогокала на принца при этом отталкивая его рукой-копытом. Витор так вообще за сердце схватился.
Так мы вышли на улицу с черного хода. Я медленно поднялась уже на две ноги и заковыляла в сторону леса.
Шли мы долго. Особенно мне понравилось с легкостью перепрыгивать различные овраги, в то время как остальные всячески пытались меня догнать, при этом несколько раз увязнув в болоте.
Я замерла на месте. Найтмар стоял прямо напротив маленькой насыпи. Он медленно подошел ко мне, заглянул в глаза…
Большие, черные, как два огромных шара, они уставились на меня и, словно по щелчку, сознание отпустило. Контроль над телом вернулся, и ходить на четвереньках резко расхотелось.
Найтмар был ранен, где-то подкравливало до сих пор, при чем раны явно свежие. Левый глаз нагнаивался, шерсть подпалина с правого бока, хвост ободран, с колтунами. Грива ранее красная как пламя сейчас больше похожа на ржавчину с примесью грязи.
Фыркнув, он подошел ко мне, осторожно так, словно просил разрешения. Почему-то боялся. Уткнулся мордой в ладонь.
– так ты меня спас, – ласково прошептала я, наглаживая бедное животное, – мы с тобой чуть оба не погибли, а ты еще и мне помочь смог…
– Отойди от него! – прокричал конюх, но подойти не смог – конь тут же напрягся, полностью готовый к бою, что от профессионала естественно не скрылось, – принцесса, послушайте меня! Бегите! Он вас убьет!
Я ничего не ответила. Просто сил не было. Поманив коня за собой мы, два инвалида, прошли мимо сопровождающей меня делегации, тут же отпрянувшей от нас как от прокаженных.
– да не кусается он, – прохрипела я, – он меня спас, а вы гоните животину…
Принц, за что огромное ему спасибо, просто встал рядом, подхватив меня под руку, и повел в сторону замка. Вместе с конем.
Коню, кстати, это очень не понравилось.
* * *
За окнами слышалось дикое ржание. Верен, именно так я назвала коня, наотрез отказывался принимать помощь конюха, да и вообще кого-либо, только рядом с конюшней стоял, водицу с зерном отборным за обе щеки уплетал. Глаз, кстати, нагноился сильнее, видимо он еще и от лекарств отказывается, упрямая скотина!
Провалявшись в кровати с неделю, я практически каждый день отвечала на одни и те же вопросы стражников и их верховных предводителей. Утром и вечером меня осматривали лекари целой делегацией, каждый раз изучая еще не зажившие укусы на моих ногах, руках и, о Боги, шее. Я еще пару раз отшутилась, что по ночам скоро выть стану, да почему-то эта шутка должного эффекта не произвела – видимо я в корень проблемы глядела, себе на зло.
Мне так и не объяснили толком, что со мной произошло. После бурного рассказа о моих приключениях (с опущением некоторых фактов да имен на букву Б, Л, да Т) сказали лишь, что покусали меня твари кровососущие, мясожующие да прочие нечисти местного озерца и что со мной будет – не известно. Главное, чтобы сама кусаться на радостях не начала, а то совсем плохо будет.
Пару раз утром на столе я находила записку, Тас с Лирой беспокоились и через Ашку обо мне последние новости узнавали. А та и рада помочь – видит, что детишки без дома и крыши над головой – записку в слух мне читает, а то я не понимаю местной письменности, особенно когда она безграмотная, корявая. Словно курица писала, левой лапой в темноте после пьянки бурной! … А вот Берест и строчки не чиркнул. Опять скажет, что у меня вместо мозгов сено…Ну и бог с ним… может мы и не увидимся больше…
– принцесса! – позвала меня Ашка, гневно косясь на Витора, – ну скажите вы ему!
– принцесса! – взмолился страж, – молчите! Женщинам вообще вредно разговаривать, язык сотрете по самые гланды! К тебе, Ашка, это тоже относится!
– Мужлан!
– ууу. кобылица! – буркнул мужчина, резко вставая со стула, при этом на радостях от великой перебранки чуть не снеся уже полюбившуюся мне вазу – в нее удобно всякую шелуху скидывать, да по мелочи, – я на обход, тебе травку от бешенства купить? Хотя говорят – не поможет – запущенный случай.
– Витор! – зарычала девушка, сжимая кулаки, – да что б ты в литре зеленки утоп да йодом захлебнулся, когда травку себе в жо…
– А НУ ПРЕКРАТИТЕ! – почуяв слово из четырех букв где первая жо… я не выдержала. Смотреть на них со стороны весело, а вот смеяться больно, так что пусть оба уходят, – вот оба и уходите из моих покоев, коли надобно. Заодно травки по обоюдному согласию да с божьей помощью себе во все места, до каких дотянетесь, воткнете! И от бешенства и от маразма и от пущего хамства, хотя в вашем случае ни то, ни другое, ни третье не поможет, случай не то что бы запущенный – он уже как несколько дней безнадежный.
Промолчали они оба, притихли, уставились друг на друга, так и вышли в коридор обиженные и планы коварной мести в голове составляющие. Ох, не знает Витор – женщины коварны! Особенно, когда дело касается мести!
Выскочив из комнаты под предлогом помыться, почувствовать себя вновь человеком, я, естественно, тут же направилась к Верену.
– нуууу, скотина, – бесился Оллан, не в силах совладать с животиной. Видимо тот факт, что нашелся конь, не поддающийся влиянию конюха, выводил его из себя.
Верен же, измотанный и уставший, всячески дразнил и издевался над бедным мужчиной. То копытом пнет, то укусит, то просто плюнет от широты души своей.
Посмотрела я на этих двоих, призадумалась, да из укрытия своего вышла. С ними, кстати, и Митька сидел, лапу вылизывал.
– мистер Оллан! – позвала я, подходя к конюшне, – добрый день!
– да где уж добрый, – прорычал он мне в ответ добродушным голосом.
Мельком глянув на мои перебинтованные руки, конюх тут же оценил ситуацию и коня попытался подальше отвести, от греха, так сказать, да от принцессы глупой.
– вы зря беспокоитесь, – успокоила я его, – сегодня я сама милость и покорность, в седло ни ногой, только в конюшню пустите меня, пожалуйста, совсем у Верена глаза плохи, подлечить бы надобно…
Оказалось, что все это время конь даже к ранам дотронуться не разрешал, Оллана только на пятый день к себе подпустил и то на расстояние вытянутой руки, что бы порез зашил, совсем видимо не в терпёж стало. Все ходил во круг да около, еду не выпрашивал, в начале отказывался от зерна – за подачки принимал, но потом сдался.
– он вообще доверять не умеет, – огорчился конюх, открывая ворота конюшни, – но, принцесса, с такими представителями я впервые сталкиваюсь так близко. Раньше видывал на дорогах, в ночное время и то, издалека, да и не ко мне они, хвала богам, приходили, не по мою душу старались. Эта нечисть злая, лютая, к тому же очень умная, к оборотням, кстати, относятся… Вот только второе обличие так никто и не видел из моих знакомых. Ходят слухи, что в медведя вашего оборачиваются, то в волка, а то и в человека могут, но я думаю, что все это байки местного трактира, не более.
