– По моему опыту, «впечатляюще» – это не совсем обычная реакция на мои знания анатомии человека.
– Нет?
Она была благодарна за тусклый свет, поскольку, похоже, не могла перестать болтать:
– Большинство людей находят это странным.
– Я не большинство людей.
Она даже растерялась:
– Полагаю, что так. – Из головы не шел разговор под балконом. – Кто такая Лавиния?
– Возвращайтесь на свой бал, Пиппа.
Кросс отвернулся от нее и пошел к выходу из сада. Но она не может позволить ему уйти. Пусть она обещала не приставать к нему с расспросами, но сейчас этот человек в ее саду.
Пиппа пошла за ним.
Он остановился и обернулся:
– Вы уже выучили части уха?
Она улыбнулась, радуясь его интересу:
– Конечно. Внешняя часть называется «pinna», наружное ухо. Это по-латыни означает «перо», и мне нравится образ. Внутреннее ухо состоит из впечатляющего количества костей и ткани, начиная с…
– Поразительно, – перебил Кросс. – Вы знаете так много об этом органе, однако все же так неэффективно им пользуетесь. Я мог бы поклясться, что просил вас вернуться на бал.
Он снова отвернулся. Однако Пиппа шла следом.
– У меня прекрасный слух, мистер Кросс. И я предпочитаю делать все, что пожелаю.
– С вами очень трудно.
– Обычно нет.
– Решили начать новую жизнь?
Кросс не замедлил шага.
– У вас вошло в привычку вынуждать знакомых дам бежать, чтобы не отстать?
Он остановился так резко, что Пиппа едва на него не наткнулась.
– Только тех, от которых хочу отделаться.
– Это вы пришли в мой дом, мистер Кросс, – улыбнулась она. – Не забывайте.
Он глянул на небо, потом на нее, и она пожалела, что не видит его глаз.
– Условия нашего пари достаточно ясны: вы не станете искать приключений на свою голову. Если останетесь здесь, со мной, вас хватятся и начнут искать. А если найдут, ваша репутация будет погублена. Возвращайтесь. Немедленно.
В этом мужчине было нечто очень привлекательное. Особенно его спокойствие. Самообладание. И она в жизни не хотела чего-то меньше, чем покинуть его.
– Никто меня не хватится.
– Даже Каслтон?
Пиппа поколебалась. Нечто, очень похожее на угрызения совести, не давало покоя. Граф наверняка ждал ее с лимонадом, гревшимся в руке.
Мистер Кросс, казалось, прочитал ее мысли:
– Он скучает без вас.
Возможно, дело в темноте. Или всему виной боль в ноге. Или их молниеносная переброска словами заставила ее почувствовать, что она, кажется, нашла человека, который рассуждал так же, как она.
Пиппа так и не поняла, почему выпалила:
– Он хочет, чтобы я дала кличку его собаке.
Последовало долгое молчание, во время которого она все время боялась, что он рассмеется.
«Пожалуйста, не смейся».
Кросс не рассмеялся:
– Вы выходите за него замуж. Вполне обычная просьба.
Он ничего не понял.
– Тут нет ничего обычного.
– С ней что-то не так?
– С собакой?
– Да.
– Нет, думаю, она славная животинка.
Пиппа подняла руки и снова уронила:
– Просто это кажется таким… таким…
– Окончательным.
Значит, все-таки понял.
– Совершенно верно.
– Но это окончательно. Вы станете его женой. Вам придется давать имена его детям. Каждый подумал бы, что кличка собаки – самая легкая часть.
– А мне кажется, самая трудная.
Пиппа глубоко вздохнула:
– Вы когда-нибудь задумывались о женитьбе?
– Нет, – ответил Кросс мгновенно. И честно.
– Почему нет?
– Это не для меня.
– Вы, кажется, так уверены в этом.
– Уверен.
– Откуда вам знать?
Он не ответил. От этой необходимости его спасло появление Тротулы, которая выскочила из-за угла дома со счастливым, взволнованным «гав».
– Ваша? – спросил он.
Пиппа кивнула, и спаниель замер у их ног. Кросс нагнулся, чтобы погладить блаженно вздохнувшую собаку.
– Ей нравится, – обрадовалась Пиппа.
– Какая у нее кличка?
– Тротула.
Уголок его губ поднялся в легкой понимающей усмешке:
– В честь Тротулы де Салерно? Итальянского доктора?
Конечно, он должен был знать имя ученого.
– Женщины-доктора.
Кросс покачал головой:
– Ужасная кличка! Возможно, вам не стоит называть собаку Каслтона.
– Вовсе нет! Она прекрасная тезка Тротулы де Салерно.
– Нет. Я допускаю, что она была превосходным доктором и ученым, но тезка… – Он почесал уши спаниеля. – Бедная скотинка!
На сердце у Пиппы потеплело – такого доброго тона она еще от него не слышала.
– Хозяйка ужасно с тобой обошлась.
Тротула легла на спину, бесстыдно показывая брюшко. Кросс почесал его, и Пиппа была заворожена его сильными красивыми руками.
– Я бы предпочла остаться здесь. С вами, – пробормотала она.
Его пальцы замерли.
– Что случилось с вашей нелюбовью к нечестности?
Ее брови сошлись.
– Она осталась со мной.
– Вы пытаетесь сбежать со своей помолвки с другим мужчиной. По-моему, это величайшая нечестность.
– Не с другим мужчиной.
Кросс словно окаменел:
– Прошу прощения?
Пиппа поспешила объяснить:
– То есть вы, конечно, другой мужчина, но вы не настоящий мужчина. То есть не представляете угрозы для Каслтона. С вами я в полной безопасности…
Она осеклась, внезапно почувствовав, что о безопасности не может быть и речи.
– И тот факт, что вы просили меня помочь вам в поступках, которые вполне могут уничтожить вашу репутацию и положить конец вашей помолвке, ничего не значит?
– Но это все еще не делает вас мужчиной, – выпалила она быстро. Слишком быстро. Достаточно, чтобы немедленно взять свои слова обратно: – Я хотела сказать… то есть вы знаете, что я хотела сказать. Не то, что имеете в виду вы.
Кросс тихо засмеялся:
– Сначала вы предлагаете заплатить мне за секс, потом ставите под вопрос мою мужественность. Человек с более слабой волей принял бы ваши слова близко к сердцу.
Глаза Пиппы широко распахнулись. Она вовсе не собиралась намекать…
– Я не…
Он шагнул к ней и встал достаточно близко, чтобы она ощутила идущий от него жар.
– Человек с более слабой волей попытался бы доказать вашу неправоту.
Пиппа с трудом сглотнула. Кросс буквально подавлял ее своим ростом. Выше, чем любой из ее знакомых…
– Я…
– Скажите, леди Филиппа…
Он поднял руку. Указательный палец остановился в одном волоске от ее верхней губы, но не касаясь…
– Изучая анатомию, вы узнали название области между носом и губой?
Пиппа раскрыла рот, борясь с желанием податься вперед. Ощутить его прикосновение.
– Philtrum, – прошептала она.
– Умница, – улыбнулся он. – Это латынь. Вы знаете перевод?
– Нет.
– Это означает «любовное зелье». Римляне считали это место самым эротичным во всем теле. Они называли его «лук Купидона» – из-за того, как он формирует верхнюю губу.
