Многое, очень многое он хотел бы сказать Нейле. Теперь ему действительно было, что сказать. Этот разговор будет позже. Но обязательно будет.
– Знаешь, Зиг, – сказал Гор, – я понял одну вещь: пожалуй, я не жалею о том, что попал на эту планету…
– О чем ты, Гор? – удивился Зиг. – Тебе не жалко собственной жизни?
– Жалко, Зиг, очень жалко. После того, как я пришел себя, я осознал это с новой силой. Но дело в том, что происшедшее с нами заставляет меня ценить жизнь еще больше…
– Это звучит странно, – проговорил Зиг. – Особенно после того, как ты…
Зиг неловко замолчал.
– После того, как я убил столько людей, – закончил за него Гор.
– Краткоживущих, – будто оправдываясь, поправил Зиг.
– А разве есть разница? – произнес Гор.
– Я хотел сказать – после того, как ты сам так рисковал жизнью, – откашлявшись, сказал Зиг. – Мне тогда показалось, что ты уже совсем наплевал на собственную жизнь…
– В тот момент я просто не думал о смерти, – возразил Гор. – Пусть это странно звучит, но, может, именно Земля заставляет меня по-новому ощущать каждый прожитый день.
Зиг пожал плечами:
– Разве можно что-то понять за такую короткую жизнь, какую предоставляет эта планете? Я еще не успел обустроиться здесь, а уже чувствую, как ко мне подкрадывается старость. Подумать только – там, в Мирах Конгломерата у нас с тобой было бы в запасе еще по две тысячи лет!
– Это у вас, Эстетов, две тысячи, – усмехнулся Гор, – Мне, Грязному, осталось бы около восьмисот. Но эти восемьсот лет вряд ли принесли бы мне столько открытий, сколько один год жизни здесь…
– Что же ты открыл? – снисходительно улыбнулся Зиг. – Что Земля круглая? Это известно даже краткоживущим…
– Я говорю про открытия в самом себе, – сказал Гор, рассматривая маленький парус, возникший над синим горизонтом. – Здесь все быстрее, концентрированнее… Мне кажется, в этом кроется какая-то большая загадка этой планеты.
Зиг внимательно посмотрел на Гора и сказал:
– Возможно, ты и прав. Ты, Мим, стал рассуждать глубже, почти как Эстет – и это само по себе удивительно. Жаль только, что мы все равно умрем здесь раньше, чем успеем что-либо понять…
– За что тебя отправили сюда, Зиг? – тихо спросил Гор. – Это как-то связано с Землей?
Зиг тихо рассмеялся:
– Ты вправду стал умнее, Гор, это чувствуется. Да, это действительно связано с Землей. Хотя я никогда специально не занимался этой проблематикой, но потоки информации несут много пены. Я узнал о так называемом критическом возрасте…
– Что это такое?
– Это условный возраст человека. У разных Линий, в разных Мирах он различается. С его наступлением сознание человека переходит на новый уровень – и происходит качественный скачок интеллекта…
– Ну, да, это Ступени. Все про это знают.
– Верно, многие из нас, хоть и не все, проходят эти Ступени. Только не краткоживущие с Земли. И термин «критический возраст» применительно к ним показался мне странным. Ведь когда для человека с Земли наступает это самое время прозрения, время перехода на новую Ступень – он уже дряхл и стар. Вместо нового витка жизни он получает смерть…
– Это печально.
– И очень странно. Ведь они генетически – такие же люди, как мы! И тогда я предположил, что землянам просто не дают перейти на эту, новую ступень.
– Как это – не дают?
– Очень просто: для краткоживущих кто-то каким-то образом установил критический возраст, который, ограничивая жизнь, не позволяет развиваться дальше. И именно поэтому краткоживущие воспринимают свою короткую жизнь, как должное – ведь никто из них так и не смог заглянуть за горизонт смерти…
– То есть, ты хочешь сказать, что этот «кто-то» искусственно сокращает время человеческой жизнь на Земле?!
– Точнее – устанавливает барьер для достижения следующей Ступени. Возможно, это не «кто-то», а что-то. Сама природа, например. Я всего лишь сделал вывод из имевшейся у меня информации. Просто предположение. И имел неосторожность озвучить его перед коллегами…
Зиг сердито засопел. Видимо, ему было, что вспомнить, и воспоминания были не из приятных.
Гор закончил за него:
– И коллеги решили поставить такой барьер тебе самому. Интересно, что им не понравилось?
– Боюсь, что, высказав свою версию, я случайно попал в точку. И кому-то это пришлось не по вкусу. Я так и не понял – кому именно. Гм…Ну, а с тобой Гор, за что так с тобой поступили?
– Как именно? – усмехнулся Гор. – За что подарили мне друзей и новое понимание жизни?
– Нет, я твоем приговоре. За что ты поплатился там, в своем Мире?
Гор задумался. Он уже и сам с трудом вспоминал минувшее, и логика Трибунала терялась где-то в расплывчатой дымке прошлого.
– Ну, – протянул Гор, – Вряд ли я затронул чьи-то столь серьезные интересы. Можно сказать, я не просто вовремя пошутил.
– А разве на Плацене юмор под запретом?
– Зиг, ты прекрасно знаешь, что в Конгломерате юмор как таковой, хоть и не преследуется, но считается чем-то предосудительным. Вроде, как на Земле – алкоголизм или наркомания.
– Ну… Ну, да, ты прав, пожалуй. Эстеты не очень любят шутить. Хотя и такое бывает…
– Да, теперь мне самому странно вспоминать об этом. Шутить, находить смешное в обычных вещах – значит, подвергать окружающее разлагающему сомнению. Так считается. Так думают Мудрые.
Но тут есть еще одна тонкость…
Гор помолчал немного и сказал:
– Ведь я – потомственный Мим. Тот, чьим единственным делом было смешить людей. Разумеется – только людей из Грязных Линий. И даже эти люди часто предпочитали, посмеявшись, бросить в спину что-то язвительное…
– Так зачем же вы, Мимы, занимаетесь этим? Прости, но мне действительно интересно. Для меня это – все равно, что профессионально чесаться. Смех – это просто эмоция, не больше того…
– Вообще-то Мимы не только смешат людей. Иногда мы заставляем их плакать. Но мы верим в целительную силу смеха. Хоть это и идет против официальной доктрины…
– И что же дальше? Чем твой смех помешал Высокому Трибуналу?
– Просто случилось так, что один низкий Мим полюбил девушку другой Линии. Ну, не положено это было ему по ранжиру. Только разве любовь спрашивает – кто, кого и когда?
– Хм… Вообще-то, для того и существуют Догмы – чтобы люди разных линий не пересекались в обычной жизни…
– Но ведь и людям линии Мудрых иногда хочется просто, по-человечески посмеяться. И они приходят смотреть на Мимов…
– Никогда не ходил и не смотрел…
– У тебя все впереди.
– Ты оптимист, Гор. И что же дальше?
– Дальше? Однажды преступная любовь Мима к аристократке стала достоянием гласности. Скандал!
– Но где же состав преступления?
– Вообще-то, состав уже налицо. Только за это не сбрасывают на Землю. У Трибунала очень сложная и запутанная система наказаний. Мне поведал о ней добрый Мусорщик, который проводил допросы. Могли, например, стерилизовать…
– Что – тебя?!
– Как ни странно – ее. Ведь она стоит на более высокой ступени развития. А меня – так отправили б на Целину…
– Целина… Что-то слышал… Это вроде как непаханые степи… Постой, это же на Земле!
– На Земле – степи. А у нас – каменные шары с булькающей магмой и ядовитой атмосферой, из которых, если получится, когда-то выйдет очередной Мир Конгломерата. А если нет – то такая же помойка, как и Земля… Впрочем, с Целины иногда возвращаются, чего не скажешь о Земле…
– Так, но ведь тебя не отправили на Целину, верно?
– В точку! Как всегда, меня подвел острый язык. Я не могу перевести на русский тот каламбур… И не могу вспомнить его на родном языке… Да и нет смысла – глупо и не смешно по-здешнему. Но там, в одном непростом разговоре с папашей Нейлы – ее звали Нейла – мне довелось довольно остроумно, хоть и несознательно принизить роль Мудрых в истории Мира. Причем, в присутствии свидетелей. Представляете: грязный Мим, которому полагается оправдываться и молить о пощаде за свой проступок, вдруг смешивает с грязью тех, кто и общается-то с ним из брезгливости через защитную мембрану…
– Это не из брезгливости, а в целях профилактики, – возразил Гор. – Кто знает, какую заразу Могут притащить с собой Темные в дома Мудрых…
Гор с Зигом переглянулись и вдруг расхохотались, указывая друг на друга пальцами, хлопая себя по коленям. Действительно, теперь, под грязным, бурым от ржавчины бортом разбитого буксира, слова эти звучали комично.
– Да… – вытирая слезы, сказал Зиг, – как же все переменчиво в этой жизни… Продолжай, Гор!
– Фу-ух… Да… А я ведь и съязвил тогда нечто на эту тему; это, мол, как раз наоборот – добрые Мимы держат господ Мудрых за мембранами, чтобы сохранить уникальную популяцию людей, начисто лишенных смеха…
– Что, так и сказал?! – не поверил Зиг.
– Примерно так. Глупость сказал, конечно. Зря. Да еще добавил, что с помощью поцелуев привил одной чересчур Мудрой гражданке вирус веселого беззаботного смеха…
