— То, что я сделаю, зависит от тебя. Я могу спланировать свое выступление по собственному желанию. Я и впрямь могу выставить всех вас на посмешище, но могу и…
— Можешь — что?
— Могу собрать очень большие деньги для вашего дела. Люси окинула его подозрительным взглядом:
— Даже если наша цель включает попытку нарушить твои планы относительно Рокхерста?
Диего пожал плечами:
— Как я уже сказал, все зависит от тебя.
— Мне почти страшно спрашивать, какую компенсацию за это ты потребуешь.
— Ладно. Тогда не спрашивай. А я просто продолжу подготовку к выступлению, — усмехнулся он. — Обещаю, что это будет незабываемое зрелище.
— Перестань изображать мастера мистификации и просто скажи, что ты хочешь.
Диего посмотрел на нее испытующим взглядом.
— После этого будут танцы, не так ли?
Не понимая, какое это имеет отношение к ее вопросу, Люси кивнула.
— Я хочу станцевать с тобой один вальс, — сказал он с самым серьезным выражением лица. — И немного поговорить о чем-нибудь другом, кроме твоей бесценной школы.
После жестокого предательства Питера такая просьба мужчины пролилась целительным бальзамом на раненое сердце Люси.
Если бы только она могла верить в благородство его мотивов.
— И только? Почему?
— По той же причине, по которой я целых два дня терпел бесконечные рассказы о твоей школе, подвергал опасности свою жизнь под стрелами неумелых лучников, выслушивал плохие стихи и с трудом пересиливал боль, позируя твоим ученицам. Ради удовольствия побыть в твоей компании.
Хотя было очень заманчиво в полной мере насладиться таким ответом, Люси все же не совсем верила ему.
— Только чтобы побыть в моей компании? И ничего безнравственного?
Диего явно обиделся.
— За последние два дня я ни разу не преступил границы ваших правил приличия. Разве это не говорит в пользу моего самообладания?
Почувствовав себя виноватой, Люси покраснела. Диего действительно вел себя безупречно во время экскурсий по школе. Даже когда она грубила ему.
— Но как видно, это для тебя ничего не значит, — сказал он. — Поскольку я не совсем такой дьявол, как ты думаешь, и не имею намерения выставлять на посмешище твоих друзей, как ты изволила выразиться, мне лучше уехать. По-видимому, это единственное, что может тебя удовлетворить.
Диего повернулся, чтобы уйти, но Люси поймала его за локоть.
— Извини. Два последних дня ты действительно вел себя как настоящий джентльмен. Ты окажешь мне честь, если станцуешь со мной вальс. — Она заставила себя улыбнуться. — И я с удовольствием посмотрю твое представление.
— В таком случае я выступлю для твоих друзей. И для вашего дела.
Диего взглянул на ее руку, лежащую на его голом локте.
— Но если ты хочешь, чтобы я продолжал вести себя как джентльмен, mi dulzura,[8] то тебе лучше отпустить мою руку.
Люси покраснела, но руку не убрала. Она вдруг поняла, что ждет от него совсем другого, особенно после того как он так назвал ее. Это слово заставляло ее глупое сердце желать чего-то большего.
— А что, если мне не хочется, чтобы ты сейчас вел себя со мной как джентльмен? — прошептала она.
Диего втянул воздух сквозь стиснутые зубы и посмотрел ей в глаза таким бесстыдным взглядом, который откровенно говорил, что он думает об этих ее безумных словах, потом заключил в объятия.
— Только не говори, что я тебя не предупреждал, — хрипло проговорил Диего, овладевая ее губами с такой лихорадочной страстью, что у Люси подкосились ноги.
Она слишком долго мечтала об этом поцелуе, и теперь не могла насытиться им.
Властные объятия Диего заставили ее крепко прижаться к поджарому телу, которое снилось ей по ночам. Поскольку Диего был без пиджака и жилета, Люси чувствовала исходящий от него жар, который воспламенял ее желания.
Не прерывая поцелуя, Диего повлек ее глубже в тень и прижал к стене.
— Ты сводишь меня с ума, carino, — бормотал он, сопровождая слова восхитительными поцелуями в щеку, шею и округлости грудей. — Я пытался выбросить тебя из головы, но не смог. Я два дня думаю только о том, чтобы прикоснуться к тебе, поцеловать тебя.
— Диего… прошу тебя, — сказала Люси, сама не понимая толком, о чем просит. Он решил за нее, и его губы скользнули ниже, за лиф платья, страстно целуя ее там, где ни один мужчина никогда не прикасался к ней.
Когда Диего взял губами ее сосок, Люси чуть не потеряла сознание. Диего застонал и принялся самым бессовестным образом ласкать ее грудь языком.
Люси вдруг стало абсолютно безразлично, насколько безнравственно она ведет себя, позволяя ему развлекаться с ней.
Пребывание с Диего наедине в этом укромном уголке показалось ей вдруг важнее любых пересудов.
Глава 8
Дорогой кузен!
Мы нашли собственное решение проблемы. Теперь собираем средства на покупку Рокхерста. Надеемся лишь, что, когда мистер Притчард поймет, что у нас есть все основания собрать достаточно денег для покупки поместья, он откажется продавать его сеньору Монтальво.
Ваш друг Шарлотта.
Диего понимал, что это безумие. Это было неблагоразумно по очень многим причинам, однако…
Пьянящий аромат фиалок от кожи Люси и ее тихие гортанные постанывания не давали ему возможности удержаться от соблазна.
Dios. Santo, разве мог он не желать попробовать ее на вкус? Он не мог оторвать от Люси взгляд, налюбоваться ее красотой. Очаровательное платье из кремового шелка обрисовывало золотистые горки грудей, напоминавших лимонные пирожные, о которых Диего мечтал в голодные годы.
Правда, сейчас желание было более напряженным, более мощным, чем просто чувство голода.
— Cariilo, — пробормотал он, целуя Люси, — мы не должны наслаждаться такими удовольствиями здесь. Вокруг слишком много народу.
— Да… — простонала Люси, почувствовав, как он ухватил ее сосок зубами. — Я хочу сказать, нет… не здесь…
Однако Диего не остановился.
— Ах, mi dulzura, — шептал он, опускаясь на колено, чтобы можно было как следует ласкать грудь. — Мне хочется проглотить каждую частицу твоего тела.
Он, кажется, был намерен так и поступить, задирая ее юбки и набираясь смелости пойти дальше, но тут сквозь затуманенное сознание проник звук шагов по деревянному полу. Диего замер.
— Диего? — прошептала Люси.
Зажав ей рукой рот, он прислушался, моля Бога, чтобы это был не Гаспар, который непременно сразу же поднимется на сцену.
Диего молча поднялся и с сожалением потянул вверх лиф ее платья, борясь с желанием, которое все еще не отпускало.
