— Ребята, — жалобно проговорила Жанна; — Надо Пирса найти, а все остальное потом.
Мы кинулись вдоль ограды кладбища. Жанна, не переставая, звала пса. Неожиданно мы услышали громкий визг. Пушистый комок запрыгнул прямо хозяйке на руки.
— Пирсик! — издала радостный возглас Жанна и поцеловала пса в нос. — Где ты был, негодяй?
«Негодяй», естественно, ничего не ответил. Лишь принялся старательно вылизывать ей лицо. Мы повернули домой. Кладбищенских приключений с нас было на сегодня достаточно. Да и предки мои наверняка уже дома и с ума сходят, что мы куда-то исчезли.
Спеша по дорожке к дому, мы снова начали удивляться по поводу «пропавшего времени».
— Ничего, ничего не понимаю, — с досадою твердил Макси-Кот. — Стоило мне оторвать взгляд от часов, как время словно с цепи сорвалось. Завтра обязательно нужно продолжить эксперимент.
Глава IX
ЭКСПЕРИМЕНТ № 2
Едва лифт остановился на десятом этаже и мы на лестничную площадку, дверь Жанниной квартиры резко распахнулась. Оттуда вылетела встрепанная Юлия Павловна.
— Жанна! — бурно размахивая рукой с тлеющей сигаретой, возопила она. — Куда ты исчезла? Я уже просто вся извелась!
— Просто гуляли с Пирсом. Втроем, — указала Жанна на меня и Макси-Кота.
— Могла хотя бы предупредить, что вернешься так поздно! — От избытка эмоций Юлия Павловна вновь принялась бурно дирижировать сигаретой и чуть не подпалила кончик Макси-Котового длинного носа. Макс шарахнулся в сторону.
— Ты понимаешь, мама, Пирсик от нас убежал, — продолжала объяснять дочь. — Не могла же я бросить его.
— Мы искали, — решил выступить в поддержку я.
— Жанна! — с трагическим видом выдохнула Юлия Павловна, и теперь жертвой ее сигареты едва не сделался я. — Когда-нибудь у меня от тебя разорвется сердце!
— Мама, не надо драматизировать, — ответила дочь. — И вообще сейчас и не так уж поздно. — Она взглянула на часы. — Подумаешь, всего восемь.
— Совсем не подумаешь, — выпустила на нас густую струю табачного дыма Юлия Павловна. — Ты всегда к моему возвращению с работы бываешь дома или, по крайней мере, оставляешь записку, куда и насколько ушла и во сколько придешь.
— Ну, мама, — возразила Жанна. — Я думала, что мы вернемся еще до твоего возвращения.
— Ладно, пошли, — втолкнула ее в квартиру Юлия Павловна.
Пирс вбежал следом. Дверь захлопнулась. До нас снова донесся голос Жанниной мамы:
— Нет, все-таки я когда-нибудь из-за тебя умру. И ты, вернувшись домой, найдешь на пороге мой хладный труп!
Видно, на Юлию Павловну так действовала французская классическая литература. Мои предки в подобных случаях никогда столь красиво не выражаются. Хотя сейчас, наверное, тоже что-нибудь скажут по поводу нашего долгого отсутствия.
— Кот, готовься к скандалу, — предупредил я.
— Всегда готов, — сделалось героическое лицо у него.
А я подумал, что мать сейчас начнет говорить, что, мол, опять эта Жанна. И лицо у нее при этом будет такое…
Я отпер дверь собственными ключами. В квартире оказалось темно и тихо. Свет был только в большой комнате. Оттуда доносился негромкий звук телевизора. Мы с Котом ожидали, что кто-то выйдет нам навстречу, но никто не вышел. Стараясь не поднимать шума, мы разделись. Готовя оправдательную речь, я подошел к большой комнате и заглянул. Предки сидели перед телевизором.
Кашлянув, я сообщил:
— Мам, мы пришли.
— Прекрасно, — даже не удостоила меня взгляда она, а предок вообще не отреагировал. — Ужин на плите, — продолжала мать. — Если надо, разогрейте.
Я обернулся. Макси-Кот стоял рядом. У него глаза на лоб вылезли.
Когда мы дошли до кухни, он с изумлением осведомился:
— У твоих предков чего, новые методы воспитания? Я просто твою родительницу не узнаю. Она ведь на старой квартире, когда мы с тобой иногда пропадали, такое закатывала.
— Закатывала, — подтвердил я. — А сейчас они с отцом стали какие-то другие. Все вечера проводят у телевизора.
— Твои? Все вечера у телевизора? — еще сильней изумился мой старый друг.
— Именно так, как сейчас, — пояснил я. — Сидят и вообще ни на что, кроме телека, не реагируют.
— Прошлый раз твоя мать вроде была обычная, — отметил Макси-Кот.
— Потому что ты видел ее днем, — отвечал я. — А как перед телевизором сядет, мигом ото всего отключается.
— Отключка полная, — кивнул Макси-Кот. — Надо же, даже не спросила, где мы столько времени были.
— Главное, они все время смотрят наш районный кабельный канал, — поделился я. — Чего они в нем нашли? По-моему, там жуткую чушь показывают. Особенно по вечерам.
— Тот самый канал, где вы умудрились с предками разные передачи увидеть? — спросил Макси-Кот.
— Именно, — подтвердил я и продолжал делиться наболевшим: — Мать-то еще ладно. Она, в принципе, и раньше какие-то сериалы смотрела. Но меня отец удивляет. Перед переездом все уши прожужжал: до холодов обязательно лоджию застеклю. А теперь сидит, как истукан, и даже не вспоминает про свою лоджию. И вещи лежат неразобранные.
— Ну, ни фига себе, — покачал головой Макси-Кот.
Помешав картошку, которая разогревалась на сковороде, он медленно произнес:
— Слушай, Фома, а тебе не кажется, что у вас тут слишком много творится странностей. Кладбище, которое время крадет. Твои предки, уткнутые в телевизор. Старуха в черном.
— И еще — глазок, — добавил я.
— Какой глазок? — застыл с ложкой в руке Макс.
— У телевизора на панели, — принялся растолковывать я. — Понимаешь, он у меня вроде бы сам включается и выключается.
Макси-Кот вытаращился на меня. Я продолжал:
— Я сперва думал, что показалось. Ну, знаешь, сам машинально врубил и не заметил. Но когда несколько раз…
Внимательно меня выслушав, Макси-Кот медленно произнес:
— Знаешь, Фома, лучше всего вам было бы отсюда съехать.
— Съехать? — переспросил я. — С какой стати? Предкам тут нравится. Да они вообще ничего необычного не замечают. А если я расскажу, не поверят. Хватит с меня той передачи. И так по врачам затаскали.
— Да уж, Фома, — согласился мой друг. — Лучше тебе больше по этому поводу не выступать.
— Ну, предположим, они бы даже мне поверили, — снова заговорил я. — Сам ведь знаешь, как они ждали эту квартиру. Ни за что они теперь не съедут.
На супе запрыгала крышка. Схватив прихватку, я снял кастрюлю с конфорки.
— Кстати, картошка тоже готова, — сообщил Макси-Кот.
Мы уселись за стол.
— Ладно, — уже сидя, сказал Макс. — Завтра проведем на кладбище эксперимент номер два. Может, удастся выяснить, что тут у вас творится.
До позднего вечера мы с Котом просидели у меня в комнате, строя различные версии. Однако ясней нам ничего не стало. Одна надежда на завтрашний эксперимент. Может, хоть после него появится какая-нибудь зацепка.
Родители до самой ночи смотрели телек. Мать даже ужин таскала в большую комнату. Когда они легли, сказать не могу. Мы с Максом так и заснули под звуки какой-то передачи.
Несколько раз за вечер то он, то я посматривали на панель моего телевизора. Но глазок так и не зажегся. Поэтому друг мой с надеждой проговорил:
— Может, Фома, тебе хоть это вчера показалось.
— Хорошо, если так, — откликнулся я. — Но, по-моему, и без этого странностей предостаточно.
— Куда уж больше, — согласился Макси-Кот. — Честно тебе сказать, у меня самого уже крыша едет.
Я промолчал. Лишь про себя отметил, что если это в ближайшее время не кончится, крыша поедет абсолютно у всех.
Утром нас разбудил телефон. Звонила Жанна:
— Эй вы, сони. Дрыхнете?
— Сейчас встаем, — торопливо произнес я. — Жди. Как будем готовы, забежим за тобой.
— Идет. А я, пока вы там возитесь, Пирса выгуляю. А то мне больше туда его брать не хочется.
Не успела она это произнести, как Макси-Кот, уставившись на меня сонным глазом (второй в это время у него был еще закрыт), с важным видом изрек:
— Скажи ей: сегодня пса с собой не берем. Жанна, услышав, ответила:
— Поблагодари его, Федор, за мудрый совет. В трубке раздались частые гудки. А я, конечно же, передал Максу слова Жанны.
— Очень, я вижу, вы все тут предусмотрительные, — проворчал он и, подвигав кончиком длинного острого носа, вскочил с раскладушки.
Выйдя из комнаты, мы обнаружили, что предки мои еще спят. Это было нам даже на руку. В темпе умывшись и проглотив по бутерброду, мы оставили записку, что до обеда осматриваем окрестности, и почти бесшумно испарились из квартиры.
На сей раз мы основательно подготовились к эксперименту. В рюкзаке у меня за плечами лежали будильник, фотоаппарат с новой пленкой на двадцать четыре кадра и фонарик. Против последнего я сперва сильно возражал. Однако Макси-Кот заявил, что на этом кладбище черт знает что происходит со временем и он совершенно не удивится, если вдруг среди дня там внезапно настанет ночь. В конце концов фонарик присоединился к будильнику и фотоаппарату. Порывшись в бездонном своем рюкзаке, Макс вытащил еще складной ножик и, запихнув его в карман джинсов, пробормотал: «Кто знает, может, тоже сгодится». Я не замедлил отреагировать: «Ты еще копченую колбасу с собой возьми».
