— Пока что, — говорит Ибрагим.
— А могу я теперь задать пару вопросов? — спрашивает Митч. — Прежде чем уйду.
Похоже, никто не против. Так что Митч сначала обращается к Ибрагиму:
— Ты действительно работаешь на Конни Джонсон?
— Ага, — подтверждает Ибрагим.
— Что ты для нее делаешь?
— Не могу сказать, — отвечает Ибрагим.
— Все настолько плохо, да? — говорит Митч. Затем переводит взгляд на Элизабет. — Теперь вы. Почему у вас пистолет?
Элизабет насмешливо улыбается:
— Что значит зачем? Чтобы стрелять в нехороших людей.
Господи! Митч поворачивается к Рону:
— Я действительно повредил тебе бедро?
Рон кивает:
— Конечно, повредил. Я же старик, идиот!
— Извини, — говорит Митч. — Я думал, что вы сперли мой герыч.
— Мы его не крали, — отвечает Джойс.
— Теперь вопрос для всех. Ну вы что, серьезно? — спрашивает Митч. — Вы же не думаете, что Дом в самом деле стал бы у меня красть? Даже ради ста тысяч это не имеет никакого смысла. С чего бы он взял, что ему это сойдет с рук?
— Что ж, — говорит Джойс, которая до сих пор вела себя так тихо, что Митч почти забыл о ее присутствии. — Вы сказали, что могли бы доверить ему свою жизнь. И он наверняка об этом знает, верно? Ну и у кого же лучше всего красть?
Она говорит это с такой теплотой, что Митч мгновенно понимает: возможно, она действительно права.
Глава 26
Ранним утром в вагончике довольно холодно, так что Донна до сих пор сидит в пуховике. Крис обеими руками сжимает стаканчик чая, купленный в автомате.
— Чем подробнее я навожу справки о Доме Холте и Митче Максвелле, тем мрачнее рисуются портреты, — говорит он. — Калдеш понятия не имел, с кем связался.
— Но Дом Холт не стал бы красть собственный героин, не так ли?
— Может, он поссорился с боссом? — предполагает Крис.
Он скатывает шарик из бумаги и бросает его по крутой дуге в мусорное ведро в углу комнаты. Шарик ударяется о бортик и отскакивает в сторону.
— Ага, боссы бывают те еще гады, — соглашается Донна. — Но как бы там ни было, сможем ли мы взглянуть на него, не привлекая внимания старшего следователя Риган и ее честно́й братвы? Есть кто-нибудь, с кем мы могли бы поговорить?
— Джейсон Ричи?
— Сын Рона? — переспрашивает Донна. — Почему нет, он вращается в интересных кругах.
Крис теперь дышит на руки.
— Можно попробовать узнать, что ему известно. Я поговорю с Роном.
Сильный порыв январского ветра вторгается в вагончик, когда старший инспектор Джилл Риган открывает дверь.
— Вы забыли постучать, — напоминает Крис.
— Теперь вы так одеваетесь на дежурство? — спрашивает у Донны Джилл.
— Какой-то идиот запихнул нас в вагончик, — отвечает Донна, еще сильнее застегивая молнию. — Мэм.
Джилл садится.
— Для вас в порядке вещей называть старших по званию идиотами, констебль?
— Именно так, — кивает Крис. — Я к этому вполне привык. Чем мы можем помочь?
— Кое-что показалось мне странным, — говорит Джилл.
— Вы служите в Национальном агентстве по борьбе с преступностью, — пожимает плечами Крис. — Странное, должно быть, случается каждый день.
Джилл продолжает:
— Где его телефон? Вот что меня по-настоящему беспокоит.
— Чей телефон? — переспрашивает Донна.
— Калдеша Шармы, — поясняет Джилл. — Интересно, куда он подевался?
— Это не наше дело, — напоминает Крис.
— Ага, — говорит Джилл. — Я тоже так подумала. Ваше дело — гоняться за лошадьми, не так ли?
— Мы делаем все, что в наших силах, — отвечает Крис. — Они очень подвижные.
— Вот только… Донна запрашивала вчера телефонную распечатку, — говорит Джилл, растирая озябшие руки. — Как же здесь холодно…
— Обычное расследование, — пожимает плечами Донна.
— Короче говоря, меня это насторожило. Вы когда-нибудь запрашивали распечатки звонков с других телефонов? И почему я нигде не вижу результаты последнего запроса?
— Мы — полицейские, — отвечает Крис. — Мы запрашиваем множество телефонных распечаток. Интересно, в диспетчерской есть запасной обогреватель?
— Если у вас вдруг окажется его телефон, — говорит Джилл, — то вас уволят из полиции, вы это понимаете?
— Тогда нам повезло, что его у нас нет, — заявляет Донна.
Все трое некоторое время пристально смотрят друг на друга. Крис пытается слегка повернуться на своем офисном стуле, и одно из колес отваливается. По мнению Донны, Крис держится довольно неплохо.
— Не пытайтесь влезать в это дело, — наконец произносит Джилл.
— Разумеется, — соглашается Крис. — Оно в надежных руках Национального агентства по борьбе с преступностью. Если вам понадобится наша помощь — мы тут неподалеку. Стоим, прислонившись к воротам, и жуем соломинки.
Джилл встает:
— Но если вдруг вы случайно наткнетесь на телефон…
— Тогда мы знаем, где вас искать, — кивает Крис.
— Как коллега коллегам… — говорит Джилл, — не вмешивайтесь.
— Принято к сведению, — отвечает Крис. — Не забудьте закрыть дверь, когда будете выходить.
Джилл удаляется, оставляя дверь широко открытой.
Крис встает, чтобы закрыть ее, и заодно убедиться, что старший следователь ушла.
— Есть информация по телефону Элизабет?
Донна смотрит на часы.
— Придет с минуты на минуту.
Глава 27
Сегодня четверг, поэтому вся банда собралась в Мозаичной комнате. На столе для сбора пазлов стоит наполовину съеденный бисквит королевы Виктории.
Время от времени они любят приглашать экспертов, и сегодня на беседу с ними пришли Нина Мишра и ее босс Джонджо, чтобы прочитать лекцию о том, как работает антикварный бизнес. Никогда ведь не угадаешь, что может пригодиться. Ибрагим, как всегда в подобных случаях, почитал кое-что загодя и думает теперь, что знает почти все.
— Если начать с самых основ, — говорит Джонджо, — то антиквариат — это все, чему больше ста лет. Все остальные предметы либо винтажные, либо коллекционные.
— Это согласуется с тем, что я прочитал, — кивает Ибрагим. — Он прав.
— А я и не знала, — говорит Джойс. — Мы с тобой коллекционные предметы, Элизабет.
— Все, чему больше ста лет, имеет свою историю, — продолжает Джонджо. — Кто сделал эту вещь и где?
— Кто купил, за сколько и когда? — подхватывает Нина.
— Ухаживали ли за ней, баловались ли ею, ремонтировали, перекрашивали или же долгое время держали на солнце?
— Однажды Джерри приобрел соусник на барахолке, — рассказывает Джойс. — Он был твердо уверен, что ему сотни лет, но потом мы увидели точно такой же в хозяйственном магазине.
— На самом деле вещи семидесятых годов теперь в большой цене, — замечает Нина.
Джойс улыбается:
— О, ему было бы приятно об этом узнать. А в то время я обзывала его по-всякому.
— Но даже если вещам больше ста лет, — продолжает Джонджо, — почти все они практически ничего не стоят — по причине массового производства, низкого качества или просто потому, что людям это не интересно.
Нина кивает:
— Мои родители иногда приносили домой замечательнейшие вещи: штопоры в форме павлинов, жестянки из-под печенья «Биг Бен». Все это потом продавалось в их магазине за десятку.
— Нина права, — соглашается Джонджо. — Почти все ничего не стоит. Самый легкий способ сколотить небольшое состояние на антиквариате — это профукать большое. А значит, вокруг тех немногих вещей, которые представляют какую-либо ценность, вращается весь антикварный бизнес. Сейчас, например, это какой-нибудь обеденный сервиз Клариссы Клифф[11] или керамика Бернарда Лича[12]. В следующем году будет что-то другое.
— Итак, если вы хотите просто зарабатывать на жизнь, — говорит Нина, — то уравнение довольно простое. Хотите продать вещь за десятку? Убедитесь, во-первых, что она обойдется вам всего в пятерку, а во-вторых, что она модная.
