в простеньком поношенном спортивном костюме. Он взял слово и заговорил о жестокой матери и о своей любви к ней, о разрушенном браке и своем сожалении о нем, о брошенном сыне и тоске по нему. Дядечка плакал. А она смотрела и пыталась понять. Как можно любить тех, кто делал тебе больно? Как можно сожалеть о том, что ты разрушил? Как можно тосковать о том, кого ты сам предал?.. В ее голове это не умещалось… Она не знала таких правил… Как? Что с ним? Почему он плачет?..
Потрясенная силой чувств мужчины, она не отрывала взгляда от текущих по некрасивой мужской щеке слез и вдруг ощутила непривычную боль в груди… Этот человек говорит от души, и его душа так огромна, что может вместить и боль, и сожаление, и прощение…
Дядечка с прорехами во рту, в видавшем виды рыночном спортивном костюмчике и с неграмотным русским языком, был намного глубже, шире, честнее и объемнее ее, девчонки за тридцать с высшим образованием, глупыми амбициями и ворохом прочитанных непонятно о чем книг.
Ее плоские оценки собственной хорошести и достойности никак не соотносились с реальностью. Несмотря на все внешние достижения, ее душа была крохотной, эгоистичной, глупой, детской, не желающей чувствовать боль и одновременно переполненная болью точно такой же, как его.
Она стала внимательнее присматриваться к реабилитантам. Были такие же растерянные и напуганные, как она, новички, а были те, кто, несмотря на стыд и боль, говорили о себе, о своих ранах, а главное – и самое страшное в ее представлении – признавали ранения, нанесенные другим. У этих были другие лица. Другие глаза. Даже руки у них, как она заметила позже, были другие. Теплые. Получается, многие тут были отважнее, добрее и честнее ее.
Лицо покраснело. Было ужасно стыдно. Первый раз в жизни она увидела всю примитивность, недалекость и смехотворность своих представлений. Словно за минуту перед ней стала проявленной до этого момента неосознаваемая, невидимая реальность внутреннего мира людей. Всё, что она знала и думала о себе, было ложью. Всё, на что можно обернуться, – притворство и фальшь. Всё, что она делала, всегда было мотивировано страхом и никогда – любовью. Всё, на что она так уверенно опиралась, – сплошная иллюзия.
Казалось, она сейчас захлебнется тем, что происходило внутри: упадет в обморок, распадется на молекулы, взорвется. Мир внутри перевернулся с ног на голову. Или наоборот, с головы на ноги? Но ее тело продолжало сидеть на стуле, а глаза в удивлении смотрели на группу. Кто же ты, Таня, если не все твои внешние победы? – как-то само прозвучало внутри. Кто ты, кто ты, кто ты…
После группы она молча пошла на ужин, не приняв участие в привычном разговоре, за столом съела гречу с тушенкой и со странным ощущением оглушенности и внутренней пустоты легла спать.
Той ночью ей снилось, что она сидит в белой, стерильно чистой квадратной комнатке без окон и дверей и понятия не имеет, как из нее выбраться…
Какой же он внутри, человек, склонный к аддикции?
На лекциях по профилактике зависимости рассказывают интересный пример, иллюстрирующий разницу в поведении и самоощущении между обычным подростком и подростком, склонным к зависимости. Вот он.
В компании сверстников, где находится наш герой, большинство ребят курят. И в какой-то момент один из парней, имеющих авторитет в этом коллективе, предлагает сигарету наблюдаемому нами молодому человеку.
Если ребенок достаточно уверен в себе, верит своим чувствам, не критически сильно нуждается в одобрении и принятии, а значит, с большой долей вероятности вырос в поддерживающей и внимательной семейной системе, то, затянувшись один раз, почувствовав неприятный вкус сигареты и закашлявшись, он вернет сигарету обратно и откажется курить.
Если же ребенок чувствует себя неуверенно, очень нуждается в том, чтобы быть принятым компанией, хочет понравиться девочкам и не чувствует себя привлекательным для них, то, несмотря на неприятный вкус и телесное отторжение табачного дыма, он скорее всего продолжит курить. То есть он выберет не себя и свои неприятные ощущения, а одобрение окружающих. Очевидно, что такой подросток будет более склонен к аддикции в дальнейшем.
В этом примере видна основа личности, на которую легко ляжет зависимость: внутренние трудности саморегуляции чувств, проблемы с самооценкой, сложности во взаимоотношении с другими, отсутствие навыка заботы о себе.
Первые употребления мгновенно дают человеку то, что внутри него в дефиците.
– Несколько глотков алкоголя помогают понизить напряжение и почувствовать себя комфортно.
– Помогают стать «своим» в употребляющей компании.
– Приносят расслабление и гедонистическое наслаждение.
– Повышают тонус и самооценку.
– Делают принадлежащими к определенному сообществу (теперь я взрослый, теперь я свой и т. д.).
– Приносят новые яркие впечатления.
Если у человека внутренний дефицит безопасности, поддержки, одобрения, принадлежности, а значит, он уязвим и часто испытывает страх, стыд, вину, неуверенность, то алкоголь, с большой долей вероятности, за несколько минут закроет эту невыносимую внутреннюю дыру.
Рассказы проходящих реабилитацию зависимых часто иллюстрируют, что вещество не просто служило способом отдохнуть, но часто помогало двигаться по жизни. Многие не помнят интимной близости в трезвом состоянии, не знают, как принимать решения (об увольнении, выходе из отношений и прочее), не выпив, не испытывали моментов радости и безопасности вне употребления.
Все склонные к аддикции люди разные. У каждого своя биохимия организма и свои раны, свои табу и свое социальное окружение.
На чью-то биохимию больше «ляжет» алкоголь, на чью-то – наркотики, на чью-то – сладкие пирожные или секс, но в конечном счете стремление у каждого одно – почувствовать себя комфортно, расслаб ленно, выносимо.
Постепенно лимбический мозг выучивает, что вещество – это самый короткий путь к своему «хорошо», самая короткая дорога ухода от напряжения, свойственного реальности взрослого человека.
Получается, что, такие разные внешне, зависимые (лентяи и трудоголики, с «золотыми руками» и математическими талантами, добрые и обозленные) имеют много общего внутри:
– сниженная переносимость трудностей повседневной жизни и одновременно хорошая переносимость кризисных ситуаций;
– скрытый комплекс неполноценности параллельно с демонстрированием окружающим своего превосходства и уникальности;
– внешняя социабельность (общительность), сочетающаяся со страхом перед настоящей близостью;
– болезненное чувство вины;
– стремление говорить неправду;
– стремление уходить от ответственности;
– стереотипность поведения;
– зависимость;
– тревожность.
Также аддиктивность нередко сопровождается жаждой острых ощущений (сильных чувств, которые наконец дадут почувствовать себя живым) и внутренним голодом, который часто очень сложно признать зависимому. Голодом по теплу, контакту, признанию, сексуальной близости, приятным событиям, наполняющим жизнь.
Если метафорически объединить все вышеописанное, мы получим портрет невыросшего, психически несозревшего ребенка в теле взрослого человека. Ребенка или подростка, который ищет
