class="p1">Через пару минут, опираясь о белую кафельную стену, поднялась на ноги, с трудом включила кран, неслушающимися руками умылась холодной водой.
Взяла выполненное задание, так и не решившись его перечитывать. Поднялась в кабинет Юрия Александровича. Консультанта не было на месте. Положила тетрадь на край стола и ушла в палату. Оставалось еще двадцать минут до окончания послеобеденного времени на письменные задания… Легла на кровать и закрыла глаза.
Почему-то вспомнилось детство. Как мама укладывала ее спать и пела колыбельную. Особенную, только их двоих колыбельную. Про старика и его пса…
«О чудный миг, когда старик
натянет шарф по самый нос
И скажет псу: „А ну-ка пес,
пойдем во дворик”».
Ей было очень плохо. И очень хорошо. Одновременно. Интересно… Быть может, похмельная, выворачивающая наизнанку и одновременно приносящая облегчение рвота тоже была важной причиной ее пьянства. Напряжение – взрыв – облегчение. Напряжение – взрыв – облегчение. Напряжение…
Любой зависимый – это живой человек.
Да, быть может, вы уже не помните человеческое в нем, да, быть может, он давно уже ведет себя как последняя сволочь. Но где-то глубоко внутри все равно есть страдающая, ранящая сама себя и горюющая обо всем происходящем душа. И чтобы по явился шанс на выздоровление – подать сигнал SOS должна именно она.
Психолог, специалист по работе с зависимыми, Радик Галияхметов показывал на своих семинарах для помогающих специалистов очень наглядное упражнение о том, что происходит во внутреннем мире алкоголика.
Представьте троих людей, стоящих «паровозиком» и держащих друг друга за талию. Первый вагон – это зависимая часть. Второй вагон – Я человека. Третий вагон – контролирующая часть. Зависимый вагон начинает свое хаотичное резкое движение по комнате, то набирая ход, то резко тормозя, то прыгая из стороны в сторону, то кардинально меняя направление. Контролирующий вагон отчаянно пытается остановить весь поезд или хотя бы уменьшить интенсивность хаоса движений и периодически сдается, начиная семенить за составом. А посередине этой цепочки, что называется, «на разрыв», стоит Я человека, которое тянет вперед зависимая часть и тянет назад контролирующая. Если вы были этим вторым вагоном, какие бы чувства испытывали? С большой долей вероятности растерянность, усталость, невозможность сориентироваться и главное – бессилие перед всем происходящим в этой ситуации, абсолютно вами не контролируемой.
И если мы говорим о трех частях личности, то взять под контроль все происходящее может как раз исключительно уставшее, подавленное, израненное всем происходящим и, с большой долей вероятности, изначально слабое Я.
Обращение к зависимой части бесполезно, так как она руководима измененной биохимией. Обращение к критической части рождает лишь усиление вины, поскольку внутренний контролер снова и снова терпит фиаско. Обращение же к настоящему Я затруднено и тем, что зависимый в происходящем внутреннем и внешнем хаосе эту часть себя давно уже не слышит, и тем, что там намного больнее и отчаяние, чем в противоборстве зависимой и контролирующей частей.
И по сути, «личное дно», о котором идет речь как о необходимом состоянии для начала выздоровления, – это тот момент, когда война зависимой и контролирующей частей внутри проиграна, гомон обвинений, оправданий, объяснений, обещаний, соблазнений и торгов в голове притих, а человек попадает в свое серединное Я. Давно обессилевшее, невероятно израненное годами безумия, потерявшее всякое самоуважение и самоценность, страдающее и опустошенное.
Может ли кто-то снаружи докричаться до этого страдающего Я, сделать нечто, что поможет человеку остановиться? Может быть, просто нужно еще больше сострадания и принятия? Ими воспользуется зависимая часть. Или помогут более аргументированные доводы здравого смысла? Они попадут в вину к контролирующей части и усилят сопротивление. Любовь? Зависимый – взрослый человек, он давно уже не ребенок, которого можно долюбить. Наполнять себя теперь уже только его задача, и решается она деструктивно. По сути, любая энергия, направленная к алкоголику, пока человек сам себя не слышит и не соприкасается со своим отчаянием и бессилием, будет использована не по назначению, не этим самым серединным Я.
Но, даже если алкоголик потерпел внутренний крах и услышал свою душевную боль, просто ли в этом Я удержаться? Представьте, что последние несколько лет вы были безумны, оттого предавали близких, лгали любимым, совершили множество постыдных поступков и в один момент, вернувшись в сознание, увидели всю картину разрушений и утрат. Помните Эдипа, осознавшего, что он совершил со своими родителями и жителями своего города? Царь Фив выколол себе глаза, не в силах вынести стыд, боль и разочарование в самом себе. Алкоголик же, принявший решение выздоравливать, вынужден стоять, смотреть, выдерживать свои чувства и в лучшем случае хотя бы краешком сознания верить в призрачную надежду, что многое поправимо, что он может быть прощен, а впереди где-то там бывает нормальная жизнь. Тогда как стоит дойти до ближайшего магазина, и можно занырнуть обратно в безумие, мучительное, но понятное и уж точно не требующее представляющихся невероятными усилий.
Закрыть глаза и больше не открывать, махнув на себя рукой, поплыть в измененную реальность зависимости? Или смотреть, пропускать сквозь годы стыда, боли, отчаяния, выдерживать тягу биохимии и двигаться день за днем вперед, не зная результата?
Глава 20. Андрей Андреевич
Андрей Андреевич был одним из ночных консультантов. В отличие от дневных, сопровождавших занятия и проверявших задания у конкретных подопечных, ночные консультанты были в глазах реабилитантов на ступень пониже в иерархии начальства. Они приезжали к вечеру, проводили занятие по Большой синей книге Анонимных Алкоголиков, а после – следили за порядком на группе и дежурили ночью на случай ЧП.
Андрей Андреевич был очень тучным, всегда улыбавшимся и юморным мужиком. Казалось, половина его двухсоткилограммового тела была наполнена шутками на все случаи жизни. Лихие годы алкоголизма наградили Андрей Андреевича потерей когда-то большого и успешного бизнеса, диабетом и барахлящим сердцем.
Она была рада по четвергам видеть в окно паркующийся на заснеженном дворе ребцентра старенький вишневый джип и не без усилия выгружавшего себя на мороз Андрея Андреевича. Это означало, что вечер будет нескучным. Не слишком серьезным, не слишком занудным, а очень даже приятным. Андрей Андреевич с придыханием взбирался на третий этаж по крутой лестнице корпуса и шумно усаживался на стул консультанта. Начиналось занятие по главе из Большой книги АА.
Странные вещи творились с этой книгой. С одной стороны, она была очень просто и понятно написана, а с другой – как только ты начинал ее читать, тебя клонило в сон или мысленно уносило так далеко, что оказывалось – полстраницы уже прочитано,
