— Но… м-м-м… — попытался возразить Роман, но смолк, видимо, припомнив, что желание клиента — закон. — Как пожелаете, Ильяс Камильевич.
И засеменил провожать дорогого гостя.
А Лена Бочкарева одарила меня таким взглядом, что, если бы им можно было убивать, я уже лежала бездыханная.
Глава 27
Вольф
— Здесь была девушка. Куда она делась?
Я знал, что уборщица ни в чем не виновата. И спрашивал ее спокойно, без угрозы.
Но она все равно попятилась, глядя такими глазами, словно видит чудовище.
— Так… Она же ушла, Владимир Генрихович. Я не знала, что она тут будет! Сказала ей, что приду в любое другое удобное время. А она ответила, мол, не надо, и унеслась куда-то, как оглашенная… Простите! Вы простите, Владимир Генрихович, если что не так…
Срывать злость на этой женщине смысла не было. Моя ошибка. Так же, как и с незаблокированной дверью тогда, на светофоре. Не учел.
Ты снова ускользнула от меня, моя малышка.
Но, знаешь, я не в претензии.
Найду. В любом случае, я тебя найду. Так даже интереснее.
Ты можешь пытаться уйти от меня снова и снова. Но каждая твоя попытка будет тщетной. Каждая будет заканчиваться одним и тем же — провалом. Я буду возвращать тебя раз за разом.
Десятки раз. А могу и сотни. И когда-нибудь ты все-таки поймешь, что сопротивление бесполезно.
И уступишь. Мне плевать — ты можешь меня не любить. Даже, скорее всего, никогда в жизни меня не полюбишь.
В глубине души ты всегда будешь меня ненавидеть, Ульяна.
Но кому будет до этого дело, когда ты наконец-то станешь моей.
Я бы мог сломать тебя, девочка. Силой взять то, что нужно мне, как воздух. Да и силы, тут, в принципе, особой не потребовалось. Такая легкая, нежная… Я справился бы с тобой одной левой. И, черт побери, много раз я был близок. Ты даже не подозреваешь, насколько я был близок к этому.
Особенно тогда, когда ты не знала, что я на тебя смотрю. Не сжималась, как обычно, в комок. Не смотрела со страхом. Когда ты двигалась плавно, легко и естественно. Варила себе кофе. Читала книгу. И, задумавшись о чем-то, улыбалась загадочной полуулыбкой.
Зверь во мне хотел утоления сжигающей его жажды. Он рвался к тебе — такой близкой, но такой далекой.
Просто подойти, и, невзирая на сопротивление, которое ты обязательно мне окажешь, сжать тебя в своих объятиях. Целовать твои нежные сочные губы. Снять с тебя эту одежду, которая совершенно тебе не подходит, но которую ты носишь с таким завидным упорством, будто специально пряча округлые формы тела.
Тела, которое снилось мне обнаженным на простынях. Передо мной и подо мной.
Но я не насильник, Ульяна. Все женщины, которых я хотел, отдавались мне сами. И потом искали со мной встречи, умоляя о продолжении.
Все, кроме одной, которая однажды вошла в мою душу, да так и осталась там на веки вечные.
Найти мою малышку оказалось делом плевым.
Даже разочаровала немного, если честно. Я был не против охоты, но охотиться не пришлось. Дуреха и впрямь отправилась на работу, в свое агентство развлечений, которым почему-то очень дорожила. Хотя чем там было дорожить, я не знаю. Я пробил ее зарплату — это были не деньги, а слезы.
Когда я туда подъехал, первым желанием было подняться в этот долбанный офис, взять ее на руки и просто оттуда унести. Разумеется, под вопли типа «Не смейте этого делать, это неправильно» и тому подобное, которые бы она подняла.
Честно говоря, даже хотелось их послушать. Она довольно давно так не вопила, и я даже успел соскучиться.
Однако до конца ее рабочего дня оставалось немного, и я все-таки решил сдержать свой первобытный порыв, и дождаться Ульяну. Она вышла из здания следом за какими-то девушками, которые шептались и то и дело поглядывали на нее.
Идиотская вязаная шапка чужого, мешковатый пуховик и растерянные синие глаза. Всё на месте.
Даже не заметила мою тачку, хотя стоял я ровно напротив входа. Увидела только, когда я включил фары.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Замерла как вкопанная. Пожалуй, с нее станется заорать дурным голосом и куда-нибудь побежать.
Поэтому я вышел, хлопнув дверцей машины. Ожидая ее обычного: «Я не сяду в вашу машину», приготовился немного ей в этом помочь, раз благоразумие малышке отказывало.
Но она удивила.
В очередной раз.
— Я… я выполню твое условие насчет платья… Того красного платья, которое ты тогда привез. Хотя это для меня и очень сложно, потому что я не ношу такие вещи. Только можно, я буду ходить на работу? Пожалуйста, Вольф…
Да ладно? Во-первых, она все-таки смогла избавиться от этого дурацкого «вы», которое раздражало меня все больше и больше.
А во-вторых, я уже и не надеялся, что она вылезет из своих мешков, которые гордо именует платьями.
Насчет платья была моя блажь, признаю. Эти ее серые и коричневые шмотки раздражали не меньше того, что она упорно не хотела сокращать между нами дистанцию.
Я хотел увидеть ее в нормальном женском платье. Хотел ее в платье.
Впрочем, даже сейчас, в вязаной шапке чужого — тоже. Она стояла напротив меня — и все вокруг кружилось, ускользало. Не поддавалось трезвой, адекватной оценке. Лишь только ее глаза.
Синие бездонные омуты, что утянули меня навсегда с головой.
Пусть ходит на свою работу, раз ей так это важно, черт с ней.
Зато она впервые уступила мне.
Глава 28
Вспотевшие пальцы дрожали, когда я застегивала на спине непослушные пуговички, обтянутые атласом.
Они выскальзывали из рук и никак не хотели лезть в крошечные петельки.
В безуспешных попытках я, сминая платье, извивалась, как змея. Разумеется, проще было бы так не мучиться, и попросить Вольфа застегнуть.
Но я скорее умру…
В конце концов, мои нечеловеческие усилия увенчались успехом и мерзкие пуговицы капитулировали.
Я одернула платье и подошла к зеркалу.
Хотя смотреть в его гладь не хотелось. Хотелось расплакаться и сорвать его с себя к чертям собачьим… Настолько неуютно я себя в нем чувствовала.
Казалось, что я выгляжу в нем нелепо. Смешно.
Три года назад, когда в нашу деревню приехала команда реалити-шоу, некоторые из деревенских решили покорить администраторов кастинга своими нарядами. И явились в шатер в «роскошных» платьях, расшитых пайетками и бисером.
Валька Климова из соседнего села даже новогоднюю мишуру нацепила. Даже мне, у которой вкуса нет от слова «совсем», было ясно, насколько дурно это выглядит.
И вот сейчас мне казалось, что в этом шикарном вечернем платье, которое Вольф заставил меня напялить, я выгляжу точно так же.
Являюсь ярким образцом «сельского» гламура. Посмешищем.
И пусть я уже три года жила в городе и являлась женой ведущего одного из популярных каналов.
Можно вывезти девушку из деревни, но вот деревню из девушки…
Ведь так говорил про меня Глеб.
Впрочем, это были еще цветочки. Когда я пообещала, что не буду противиться, и все-таки надену это платье, я и подумать не могла, что он заставит меня в нем куда-то идти.
И не просто куда-то.
На новогодний корпоратив нашей фирмы!
Я, конечно, попыталась возразить, ведь мы так не договаривались. Но одного его взгляда хватило, чтобы я смолкла. Он и так позволил мне отвоевать свой маленький кусочек неприкосновенности — возможность ходить на работу. Я не хотела снова сидеть в его доме в четырех стенах, сходя с ума от скуки.
Не могу сказать, что работа приносила мне так уж много радости. Вернее, сама работа приносила — я всегда любила писать индивидуальные новогодние поздравления, заказов на которые, как всегда в это время, было полным полно.
Меня расстраивали и смущали косые взгляды коллег и шепот за спиной.
Я слышала, как обсуждали меня Элина Жубанова, Лена Бочкарева и Света Вавилина.
