Слышала, как зло и возбужденно переговаривались…
«Прямо в коридоре… Целовалась с самим Рахматулиным… А у нее ведь муж… Кто-нибудь видел мужа Рудной… Роман обмолвился, она с мужем развелась, он ее бросил… А до этого, девочки, представляете, она как-то ко мне подошла и денег попросила… Нагло так… Совсем совести у человека нет… Наверное, от счастья чуть не кончила прямо там, на подоконнике… И что Ильяс в ней нашел… Ни кожи ни рожи… Издевался над ней, наверное… Рахматулин теперь ей на проезд подкинет… И еще кое-куда».
Мне с удовольствием перемывали кости, припоминая все: и недельное отсутствие без уважительной причины, и как подошла к Жубановой в торговом центре, и даже что я не скидывалась на воду в кулере.
Между прочим, парни не остались в стороне от бурных обсуждений моей персоны. Причем, судя по смешкам и взглядам, были солидарны с девочками. Одни обидные реплики высокомерного Алекса чего стоили! Про подколки Димы и Олега я вообще молчу.
Я старалась заниматься работой. Тем и отвлекалась, убеждая себя, что у меня неплохо получается не обращать внимания на враждебный настрой коллектива.
В конце концов, всегда должен быть кто-то, кого можно всем вместе ненавидеть. Или над кем можно насмехаться. Удобно.
Правда, настолько пристальное внимание для меня было внове.
И, кажется, сегодня в ресторане «Манеръ» его будет особенно много.
Ну еще бы, я отродясь не ходила с таким откровенным декольте! И вот так… в обтяжку! Проклятое красное платье!
Вот как так можно — почти вся грудь наружу! Может, можно его как-то подтянуть наверх? Ну, хоть немного…
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что его нет поблизости, я сунула пальцы в свой вырез, прикидывая, как бы сделать понезаметнее в этом вырезе то, чем щедро наградила меня природа.
Немного перекрутила платье. Зато, вроде бы, получилось…
Резко обернулась, что-то почувствовав.
Взгляд горящих волчьих глаз.
Откровенный. Раздевающий. Жадный.
Привалившись к косяку, он смотрел на меня.
Дыхание перехватило. Отвела глаза и неловко скрестила руки на груди в безуспешной попытке хоть как-то прикрыть область декольте.
Вольф подошел и, не обращая внимания на мое сопротивление, опустил их.
Господи боже, как голая под этим ненасытным взглядом! Словно набросится на меня прямо сейчас!
А в следующее мгновение его ладонь скользнула прямо в вырез.
— Что вы… ты себе позволяе…
Я громко ахнула, потому что теплые сильные пальцы сжали мою грудь, приподнимая. То же самое он проделал и со вторым полушарием.
Он трогает меня! Лапает за грудь — так беззастенчиво и нагло.
А я готова хлопнуться в обморок.
Зачем все это Вольфу? С платьем? С корпоративом?
Когда может вот так, запросто… По-хозяйски. Слезы наворачиваются на глаза.
— Прекрати, прошу… — шепчу пересохшими губами.
Чувствую себя кобылой, которую хозяин решил приласкать.
Унизительно и… волнующе.
Развлекается. Он просто развлекается! В то время, когда я чувствую его пальцы и всю его подавляющую близость каждым нервным окончанием.
Обморок. Кажется, близок обморок.
Несколько томительных мгновений — и Вольф вернул перекрученное мной декольте на место. Туда, где ему и полагалось быть.
— Вот теперь — идеально, — раздался в моем ухе горячий шепот, когда я, покрасневшая до корней волос, отпрянула назад.
Такое ощущение, что прошла целая вечность. А на самом деле — не больше минуты.
Скоро это случится. Совсем скоро. Несмотря на внешнюю холодность, я чувствую, с каким трудом он сдерживается.
Не сжалится. Не отпустит. Наиграется и сполна возьмет то, что хочет.
Какое же оно, это платье, открытое, господи! И совсем не похожее на те, что я обычно ношу…
В прихожей моя рука привычно потянулась к своему темному пуховику и вязаной шапочке тетки Параскевы. Пуховичок был мешковатым и ничем не примечательным, за это я его и любила. Что-то вроде моей мантии-невидимки, в которой я чувствовала себя комфортно. Увидишь меня в толпе — и взгляд скользнет дальше.
Но Вольф перехватил мое запястье и сжал с такой силой, что мое лицо исказила гримаса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А в следующую секунду на мои плечи легло что-то мягкое, тот час же окутавшее меня приятным теплом.
В глубоком шоке я обернулась.
— Что это? — из горла вырвался то ли хрип, то ли шипение.
Вопрос был действительно глупым и неуместным.
Это была шуба.
Да я отродясь не носила шуб!
Она была по-царски шикарной. Шелковистый мех с густым подшерстком переливался и мерцал, точно волшебный. Легкая, как перышко, но при этом, очевидно, очень теплая…
— Не надо, — с трудом проговорила я. — Я не ношу мех!
Дернула плечами, попытавшись сбросить шубу, но его руки, лежащие повыше моих локтей, сжались. А затем Вольф развернул меня к себе.
— Теперь носишь, — глядя мне прямо в глаза, проговорил он.
Хищник не считается с мнением жертвы. Ну, разумеется…
— Ну скажи, есть в тебе хоть что-то человеческое? — голос мой зазвенел. — Вольф, пожалуйста… Можно, я свою куртку надену?
Я слышала, даже самого жесткого можно смягчить, если звать его по имени. Собственное имя для человека — самая лучшая музыка.
Так вот, это выдумки, ложь…
Он просто сказал «Нельзя» и бесцеремонно толкнул меня к двери.
Глава 29
— Ты… Ты со мной пойдешь?
Он остановил свою машину на паркинге около ресторана. Небольшое стильное здание переливалось дождем гирлянд. Оттуда доносилась музыка.
А неподалеку от входа курили и переговаривались несколько наших сотрудников. Алекс, Дима и Элина со своим Игорем.
Парни — в вечерних костюмах, а на Жубановой элегантное платье. И мужское пальто — очевидно, ее жениха — наброшено на плечи.
Роман Евгеньевич благодушно разрешил прийти на корпоративную вечеринку со своими половинками. Но никто, кроме Элины, этим разрешением воспользоваться не захотел. Ясно было — она очень хочет похвастаться перед всеми своим женихом. Недавно он сделал ей официальное предложение руки и сердца. По обсуждаемости в нашей фирме это была тема номер два. После, разумеется, моей.
Ответа на свой вопрос я боялась, как огня. Во-первых, мне не хотелось, чтобы Вольф видел, как ко мне относятся сотрудники. Не хотелось чувствовать себя еще более униженной…
А во-вторых, и главных… Ильяс Рахматулин. На корпоративе могло всплыть то, о чем я не рассказала Вольфу.
Например, что он заявился в нашу фирму с заказом. И то, что целовал меня на подоконнике в коридоре.
У меня были свои причины, чтобы он не ходил со мной. И причины очень веские. Но Жубанова ведь притащила Игоря. Значит, и Вольф может сопровождать меня…
— У меня встреча, — бросил он. — Потом я за тобой заеду.
Стараясь не показывать облегчения, я хотела выйти, но он удержал.
— Ульяна. Мне же нет необходимости напоминать тебе, чтобы вела себя хорошо?
— На корпоративах никто не ведет себя хорошо, — усмехнулась я. — Тем более на новогодних.
В глубине души затеплилась надежда, что он разозлится за такой ответ, и скажет что-то вроде: «Ну и сиди дома, никуда не пойдешь тогда!». Чего мне и надо было! Настоящей дерзостью, вот прямо дерзостью, тут и не пахло, но для меня это уже был прогресс.
Разумеется, реакция Вольфа была совсем не такой, как я ждала.
Он притянул меня к себе за волосы — не больно, но грубо — и проговорил мне в висок таким тоном, что по моей спине тут же поползли мурашки:
— А ты будешь. Ведь будешь, да?
— Да. Да, конечно.
— Помни: я тебе доверяю. Но те, кто обманывает мое доверие… Они очень горько об этом сожалеют.
Я содрогнулась, снова вспомнив поцелуй Ильяса и его возмутительное предложение. То, что он хочет отомстить Вольфу и даже не скрывал от меня этого.
Почему я не рассказала?
Да потому, что у меня просто язык не повернулся! Показалось, что Вольф убьет меня в ту же секунду, как услышит об этом поцелуе!
