– Нет, подождите! Хотите сказать, что… Я всё ещё под воздействием вашего снадобья?! Но я ведь тут прожила целую жизнь! Я встретилась с новыми людьми! С Майклом… Где он, что с ним стало?!
– Так, ты, главное, успокойся, – спокойно помахал рукой Хоп.
Гелла не слушала его. Соскочив со своего места, девушка бросилась в сторону, куда угодно, лишь бы подальше от этого видения. Принять смерть, оказывается, было гораздо проще, чем осознать все самые важные моменты своей жизни просто имитацией, сном, рассказанным Золотым Утконосом.
Ум Геллы бился в агонии, в надежде убедить самого себя в реальности прожитой жизни. И в представлении смерти чем-то чуждым и, самое главное, конечным. Перед лицом девушки возникла дверь, которую она с разбега снесла и, повалившись кубарем, оказалась в центре комнаты. Размер её журналистка никак определить не могла, то она казалась бесконечной равниной с мнимыми стенами, то умещалась в маленькой коробочке, которую сжимала в руках. Заинтересовавшись её содержимым, Гелла наклонилась и увидела себя, а точнее, более маленькую копию себя. Крошечная девочка прыгала по комнате, в то время как человек побольше и постарше что-то записывал на свой маленький компьютер.
– Папа, а когда ты познакомишь меня с этим Хопом?
Грэг оторвался от своего лэптопа и тепло взглянул на свою дочку: «Когда придёт время».
– Да? Значит оно пришло! Собираемся! Мы едем в… не знаю ещё куда, но мы встретимся с этим шаманом и тогда!..
– Чудесно, – вскочив с дивана, продекларировал отец, схватил дочку и ловким движением усадил себе на шею, – полетели!
– Папа! – смущённо захихикала девочка.
– Ничего не бойся! Ты сможешь! Ты долетишь туда за секунду! – главное, поверь в это! Закрой глаза и представь себе это! Тогда оно неизбежно сбудется! Это твой мир, дорогая!
Девочка кивнула, закрыв глаза, она раскинула руки, чувствуя, как из-за спины вырастают гигантские светящиеся пурпурным и зеленоватым оттенком крылья. На них образовались чудесные рисунки, трансформировавшиеся в гигантские глаза, создававшие, а возможно обнажившие всю реальность. Паутина из фиолетовых сот предстала перед богиней-бабочкой, и она легко и непринуждённо стала лавировать между паттернами информации, которую предоставляла каждая ячейка. Создатель же паутины, древний паук-перевёртыш пока не решился показаться на глаза матери-богине и пока отсиживался в далёких уголках мира, которые Гелла готова была достичь.
Гигантская проекция женщины, чьё обнажённое тело превратилось в космическую материю, усеянную звёздами, держала переливающуюся голограмму одного из миров, из которого, преодолев несколько уровней реальности, вырвалась горящая точка, оставляющая за собой две спирали из фиолетового и зелёного цветов, расправив свои светоносные крылья перед богиней вселенной.
– Привет! – радостно улыбнулась бабочка своей титанической подруге.
– Привет! – отозвалась та.
– Оказывается, всё, что говорил мне папа, оказалось реальностью, – помахав своими чудесными крыльями, проговорила маленькая, но очень смышленая фея.
– Пожалуй, что так, – произнесла богиня мира, протянув открытую ладонь. Бабочка осторожно вспорхнула, приземлившись на нее и найдя свое место между звёзд. – Когда папа говорил, что вселенная заботится обо мне, я действительно верила в это, но я и представить не могла, что она окажется мной самой! – девочка хихикнула, – мне кажется, мы станем хорошими подругами!
– Я тоже так думаю, – кивнула вселенная в ответ.
– Но почему ты такая грустная?
– Я не грустная, скорее, грустишь ты, поэтому и я кажусь тебе такой.
– А вот и нет! – высунула язык бабочка и, подняв руку, сформировала из геометрического пространства сверкающую вещь.
– Ты создала звезду? – улыбнулась вселенная.
– Точнее – то, что может создавать не только звёзды, но и целые миры! Или смотреть за уже созданными, как угодно, – с этими словами девочка-фея поднесла трубку-калейдоскоп к своему лицу.
– Погоди! – закричала вселенная, но было уже поздно. Глаза на крыльях тоже увидели то, что существовало в пространстве трубки, и маленькая девочка исчезла, после чего пришло понимание Геллы-вселенной, что у неё есть только одна жизнь бабочки, и убежать от неё она сейчас не может. Она вновь оказалась в расписном храме, наблюдая за процессией погребения своего отца. Миновав тени иллюзорных людей, она приблизилась к трупу человека, который когда-то подарил ей жизнь.
– Лжец, – стиснув зубы, выдавила девушка, – ты обещал, что мы вместе встретимся с создателем калейдоскопа.
– А разве этого уже не произошло? – отозвался отец.
Гелла дёрнулась, увидев, как глаза мертвеца распахнулись и уставились на неё.
– Папа! – чувствуя готовность впасть в истерику, проговорила девушка, но тут же замерла, заметив, что глаза отца принадлежат совершенно другому существу.
Хоп хитро улыбался, глядя на неё снизу вверх.
Девушка поднялась, чувствуя необычайную силу во всем своем теле: «Но я только что была в храме и видела…».
– Да, – Хоп развёл руками, ты видела свой труп, ну, и что с того?
– Нет, – вспыхнув, крикнула девушка, – там был мой отец, который…
– Не раз говорил тебе, что стоит относиться к окружающим так, как ты хочешь, чтобы они относились к тебе, разве не знакомая фразочка? – закончил за нее старец.
– Я! Ой… – упав обратно, впала в задумчивость Гелла. Эти простые слова перевернули её разум, весь мусор тут же выпал из её головы, и знание, такое же древнее, как мир, предстало без прикрас во всём своём великолепии и простоте. – Мы ведь все – один человек.
– Только не человек, – качнул головой Хоп. – И это значит, что ты ничего не поняла.
– Но ведь отец говорил про это! Я… – Гелла набралась мужества, чтобы сказать это, – я сама боюсь смерти! Потому что уже умирала, и не хочу, чтобы это повторялось раз за разом, раз за…
– Ты слишком зациклилась на этом видении, да так, что даже уже забыла свой страх насчет того, что твоя жизнь пронеслась в этих стенах всего за пару минут, а не добивалась тяжёлым трудом годами лишений и мучений. Я всё правильно сформулировал?
– Вы не можете так просто … – Тут девушка замолчала, первый раз в жизни поймав за лапу того, кто всю жизнь строил козни богине внутри неё, – да, вы правы, и отец был прав, сейчас действительно то время, когда я встретила вас. – С этими словами она расправила свои крылья вселенной, сдув ту реальность, что окружала шамана и молодую ученицу. – Времени действительно нет, и, о, Богиня, – улыбнулась Гелла, – папа, мы действительно вместе, встретились.
Хоп вскинул бровь и увидел маленькую девочку-бабочку, ручку которой сжимала большая мужская рука.
– Что ж, – вздохнул старик – если ты так хочешь вечно шататься без дела с ним, то тогда, пожалуй, всё действительно было зря.
– Почему вы так говорите? Неужели успели забыть моего отца?! Вы же сами говорили, что давно знаете его и… Папа, да что с этим старикашкой? Он разве не рад нас видеть?
– Конечно, рад, – раздался оглушительный гул сверху, журналистка вскинула голову вверх и замерла от ужаса, лицо её отца, которого она держала за руку, превратилось в водоворот, по краям которого выросли тысячи длинных когтистых лап, манящих девочку нырнуть в него.
– Боюсь, бабочка снова угодила в сети паука, – Хоп грустно постучал трубкой, высыпая из неё пепел, о деревянную поверхность пола.
– Помогите! – прокричала Гелла, хватая его за одежду. Но тело Хопа, откинувшись назад, испарилось в лохмотьях одежды, за которые отчаянно хваталась девочка, проваливаясь в круговерть жизни.
45. В любой даже самой странной ситуации необходимо помнить о том, кем являешься ты сам, и о том, что тебя окружает, однако неизбежно наступает момент, когда эти два понятия уступают место друг другу или вообще сливаются. Именно в такой ситуации и оказалась Гелла, расплывшись своим сознанием до размеров вселенной, в тот же миг осознав, насколько мало́ было все, о чём она только могла подумать. Это ощущение пересекалось вместе с радостным чувством возвращения домой. Когда эта мысль появилась, возник дисбаланс, вытеснивший позитивный опыт, и снёс его в разряд негативного. Мир тут же распахнулся в огромную чёрную дыру, стенки, воронки которой были покрыты миллиардами лапок, которые, быстро двигаясь, создавали узор, паутину жизни с запутавшимися в ней частями сознания Богини. Они отделялись от неё, и она видела, как энергетические волокна, создавая для каждой её части голографический мирок, дают пищу каждой из частей и те, в свою очередь, начинают размножаться сами внутри себя. Но как бы они ни старались выйти за пределы своей ограниченности и раздельности острейших нитей, которые порезали крылья богини-бабочки и приклеили к себе её маленькие чешуйки, они не могли преодолеть свою зацикленность и, вместо того, чтобы собраться вновь в единую материю, продолжали развиваться внутри своих собственных вселенных. Гелла не видела в этом ничего плохого, тем более крылья в этом пространстве ей и не были нужны, однако всё происходящее вокруг неё несколько озадачило. Решив разобраться в феномене разделения, она, сжавшись в крохотную точку, прыгнула в один из воображаемых миров своих чешуек и к удивлению обнаружила себя в том же пространстве сети, из которого вынырнула ранее.
