площадке III и посвященной установлению царского культа в честь Антиоха и его отца Митридата, сообщается, что в Арсамее каждый месяц, на 16-й день, должен проводиться праздник в честь дня рождения обоих царей[411]. Известно, что в маздеистском календаре 16-й день каждого месяца был посвящен Митре[412]. Так что день торжеств в честь обоих царей совпадал с днем Митры. На барельефе III цокольной площадки арсамейского святилища представлена сцена рукопожатия между царем (Антиохом?) и божеством Артагном-Гераклом (Аресом). Сейчас не время говорить об этом божестве и сути этой сцены. Причем одеяние царя, в общем-то, сходно с тем, которое мы видим на разобранном выше барельефе из Нимруд-Дага. На армянской тиаре Антиоха мы видим фигуру шагающего льва. Как уже указывалось выше, лев в митраизме считался символом огня и мужского начала, а в ряде случаев – воплощал самого Митру. Декоративное оформление одеяния царя дубовыми листьями отражает сопричастность царя к культу бога-громовержца. Поэтому можно предположить, что Антиох, являющийся воплощением Зевса-Оромазда, был и эманацией Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса.
В древнеиранской религии Ахура-Мазда вполне сочетался с Митрой, образуя синкретическое божество Ахура-Митра[413]. Уже Ахемениды приносили официальные жертвы вначале Ахура-Мазде, а затем Митре (Xen. Cyr. VIII.3). На монетах последнего царя независимого Греко-Бактрийского царства Гелиокла (середина II в. до н. э.) изображался Зевс с чертами Гелиоса[414]. Некоторые монеты индо-сакских царей II–I вв. до н. э., вслед за Гелиоклом, несут изображения Зевса с атрибутами Гелиоса, что свидетельствует о близости их культов к аналогам этих божеств в иранском мире[415]. Это касается прежде всего варварских подражаний монетам царя Гелиокла[416]. На кушано-сасанидских монетах IV–V вв. н. э. практически отсутствуют изображения Оромазда, вместо него имеются различные интерпретации иконографии Митры: на медных монетах он в лучистом нимбе, на троне, с посохом и венцом власти в руках, сидящий перед алтарем и стоящей перед ним фигурой сасанидского принца-наместника завоеванного Сасанидами Кушанского царства. Фактически это бог Ахура-Митра, т. е. Митра с чертами Ахура-Мазды[417]. Аналогичная картина, по всей видимости, наблюдалась и в Коммагене.
Ведущее место культ солнечного божества, включающий в себя черты Ахура-Мазды, занимал у иранских кочевых народов: савроматов[418], саков, массагетов. По сообщению Геродота, массагеты почитали только солнце, принося ему в жертвы коней как наиболее быстрому божеству: θεῶν δέ µοῦνον ἥλιον σέβονται, τῶ θύουσι ἵππους. νόµος δέ οὗτος τῆς θυσίης. τῶν θεῶι τῷ ταχίστῷ πάντων τῶν θνητῶν τάχιστον δατέονται – «…из богов одного Гелиоса почитают, приносят ему в жертвы коней. И закон у них такой для жертвоприношения. Самому быстрому богу из всех самое быстрое животное жертвуют…» (Hdt. I. 216). Не меньшее значение культ солнечного божества имел и у алан[419], являющихся предками современных осетин.
В связи с воплощением царя в образе Ахуры-Митры интересна официальная титулатура Антиоха I Коммагенского. Практически во всех своих надписях, в том числе и в арсамейской, он назван «справедливым, славным (явленным) богом» (θεὸς Δίκαιος Ἐπιφανὴς)[420]. Эпитет «справедливый», впервые появившийся на монетах греко-бактрийского и греко-индийского царя Агафокла (II в. до н. э.), связан с особенностями политики этого царя по отношению к завоеванному населению Северной Индии. Агафокл стремился показать, что он уважает местные традиции[421], хотя не исключено, что на его царскую идеологию оказали влияние местные концепции царской власти. Далее этот титул засвидетельствован на монетах уже упомянутого царя Греко-Бактрии Гелиокла (середина II в. до н. э.)[422], что связано, по-видимому, с его стремлением предстать в образе воплощенного Гелиоса (и Митры?) перед своими подданными (на это указывает и его теофорное имя). И селевкидские цари, получившие после раздела державы Александра Великого огромные территории с восточным населением, в своей монархической идеологии были вынуждены ориентироваться на восточные традиции царской власти, заключающиеся в представлениях о царе как о «справедливом властителе», от которого исходит право, и спасителе своих подданных. В том числе поэтому божественным покровителем династии был выбран Аполлон, божество, поддерживающее мировой порядок и карающее за несправедливость[423]. Можно думать, что подобными соображениями руководствовались и цари Коммагены (Антиох I и Митридат I), приняв в качестве одного из своих главных божественных покровителей Митру, соединив его с Аполлоном и Гелиосом (и Гермесом) – с божествами, обладающими сходными функциями[424]. Титул «Справедливый» значится и на целом ряде монет царей Парфии, в основном II в. до н. э. – I в. до н. э.: Митридата I, Пакора I, Фраата IV, Тиридата II, Фраатака, Орода II и Вонона[425]. Имеется она и на варварских подражаниях монетам Гелиокла[426], и могла быть связана с эпитетом Митры, который содержится в «Авесте», в «Михр-Яште»: arsvačavhәm – «со справедливыми речами, праведный справедливый» (Yt. 10. 10. 7). Кроме того, при исследовании каппадокийской Тианы была обнаружена короткая посвятительная надпись позднеэллинистического времени, где Митра назван «справедливым богом» – Θεῷ δικαίῳ Μίθρᾳ (CIMRM 18). Видимо, она была составлена маздеистскими магами, в значительной мере исповедовавшими религиозные доктрины, характерные для «Младшей Авесты».
Таким образом, вряд ли можно отрицать тесную связь Митры с царями Антиохом и Митридатом Коммагенскими[427]. Еще К. Хуманн и О. Пухштейн отмечали особое отношение царя к Митре в царской идеологии[428]. Крайне сомнительной выглядит поэтому, попытка Х. Дерри эту связь оспорить[429]. В отличие от него Ф.К. Дёрнер считает, что Антиох почитался как воплощение Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса[430]. Уже имя отца Антиоха – Митридат, означающее «данный Митрой», подчеркивает определенную роль Митры в царской идеологии и культе Коммагены в этот период. Все это подводит к мысли, что барельеф с цокольной площадки I можно датировать временем Митридата, отца Антиоха[431]. В этом можно убедиться, сопоставив иконографию Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса с иконографией того же божества из Нимруд-Дага. Кроме тяжеловесных пропорций Митры из Арсамеи, стоит отметить отсутствие у него панциря (как и у второго солнечного божества из Пенджикента), большую длину его сараписа и наличие шаровар, тогда как на барельефе с Западной террасы Нимруд-Дага Митра одет в плотно облегающие штаны[432]. Может быть, барельеф из Арсамеи был исполнен при Митридате, а надпись вырезана при Антиохе. Барельеф же, найденный неподалеку от II цокольной площадки, явно поставлен при Антиохе, так как иконография изображенного на нем солнечного божества в целом копирует Аполлона-Митру-Гелиоса-Гермеса Западной террасы Нимруд-Дага. Такая датировка подтверждается и упомянутым посвящением.
Рис. 15. Голова статуи Антиоха I из Арсамеи-на-Нимфее. (По: Wagner J. Neue Funde zum Götter und Königskult unter Antiochos I von Kommagene // Antike Welt. Kommagene. Zeitschrift für Archäologie und Urgeschichte. Sondernummer, 6. 1975. S. 56. Abb. 80)
На северо-западной стороне арсамейского святилища при раскопках была обнаружена небольшая
