Она воскресла в сотне тысяч питающих камней отсюда и вот теперь оказалась тут. Ей было видение, в котором Бог повелел ей идти к Его обители на Северном полюсе, где Он вручит Агате ключ к грядущему царству, к славе и вечному спасению, к проникновению в смысл Времени, Вечности, Пространства и Бесконечности, Созидания и Разрушения, Смерти и Жизни. Она станет одной из тех, кто сбросит Диавола в геенну огненную, запрет его там и выбросит прочь ключи.
Рориг решил, что она безумна, но заинтересовался ею. Кроме того, у него тоже были кое-какие соображения, что разгадка тайн этого мира, возможно, находится где-то в истоках Реки.
Он знал, что еще никто не осмеливался проникнуть в покрытые туманом земли, лежащие к северу. Если он присоединится к отряду Агаты из одиннадцати человек, он окажется в числе первопроходцев, покоривших Северный полюс. А если удастся, то сможет оказаться и самым первым человеком, вступившим на него. Когда цель будет уже совсем близка, он собирался рвануть вперед и установить в точке Северного полюса каменную статуэтку, изображающую его самого и с его же инициалами, вырезанными на пьедестале.
И с этой поры каждый, кто забредет в те края, будет знать, что его рекорд уже побит Робертом Ф. Роригом. Агата, однако, не соглашалась брать его с собой, если он не обратится душой к Богу и Священному Писанию. Рориг ненавидел ложь, но постарался доказать себе, что он вовсе не обманывает Агату. Вера в Бога ютилась в нем где-то глубоко-глубоко, хоть он не знал его имени — то ли Иегова, то ли Рориг. Что же до Библии, то это была книга, а все книги говорили истину в том смысле, что их авторы верили, будто пишут нечто вроде истины.
Еще прежде, чем экспедиция добралась до последнего питающего камня, пять человек повернули обратно. Когда остальные добрались до колоссальной пещеры, откуда вырывалась Река, еще четверо решили, что умрут с голоду, если будут продолжать идти вперед. Рориг пошел с Агатой Крумз и Уинглетом — выходцем из индейского племени, которое еще в раннем каменном веке переселилось из Сибири на Аляску. Рориг с радостью повернул бы обратно, но он даже себе не собирался признаваться, что у него меньше храбрости, чем у безумной негритянки и дикаря из палеолита.
Кроме того, проповеди Агаты почти убедили его, что у нее действительно было видение. Может, Всемогущий Бог и Сладостный Иисус ждут его! Значит, следует придерживаться выработанного распорядка действий.
После того как они проползли по карнизу внутри пещеры и Уинглет сорвался и упал в Реку, Рориг признался себе, что он такой же псих, как Агата. И все же пошел дальше.
Когда они дошли до места, откуда карниз круто пошел вниз — в туман, в тот туман, что накрывал все море и заглушал рокот прибоя, слабо доносившийся до них, они оба уже совсем ослабели от голода. Назад пути не было. Если через день они не добудут пищи, они умрут. Агата сказала, что так необходимая им пища уже совсем близко. Она знает это, ибо ей было видение, пока они спали на карнизе в пещере.
Рориг смотрел, как она уползала от него. Потом пополз за ней. Но он бросил позади свой грааль, так как был слишком слаб, чтоб тащить его за собой. Черт с ним, подумал он, и пополз дальше по тропе.
До конца он не дополз. Слабость победила его; ноги и руки уже не желали повиноваться приказам воли.
Убила его жажда еще до того, как голод всерьез принялся за дело.
Казалось иронией — Река бежит под ним, а напиться нельзя — нет веревки, чтоб опустить грааль и зачерпнуть бесценную влагу. Море билось о камни у подножия утесов, а Рориг не мог до них добраться.
Кольриджу это понравилось бы, подумал он, жаль, что я не таков. Потом он пробормотал: теперь я уж никогда не получу ответов на свои вопросы. Впрочем, может, это не так уж и плохо — очень возможно, они не пришлись бы мне по вкусу.
А вот теперь Рориг беспокойным сном спал в хижине у Реки в экваториальной зоне. Фрайгейт же стоял на вахте на палубе судна и посмеивался. Он вспоминал историю, случившуюся с Роригом на защите диссертации.
Возможно, причиной одновременного пробуждения в их памяти воспоминаний об этом инциденте была телепатия. Однако предпочтительнее в данном случае использовать бритву Оккама, которая остра, но используется так редко. Поэтому назовем этот случай совпадением.
Квакун устроился прямо на пути плывущей в его направлении дохлой рыбы. Труп ее свободно вошел в широко раскрытую пасть амфибии. Письмо Фрайгейта вместе со своим контейнером, следовавшим в сантиметре от дохлой рыбы, тоже было проглочено. Они друг за другом прошли по пищеводу, чтоб спокойно улечься в брюхе квакуна.
Его желудок мог легко расправиться с мусором и экскрементами, с гниющей плотью — тоже. Но целлюлозное волокно бамбука было слишком жестким, чтоб превратить его в приемлемую для пищеварения форму. Не выдержав длительной и острой боли, квакун издох, безуспешно пытаясь освободиться от контейнера.
Письма частенько убивают наш дух; иногда же это может сделать и конверт.
Глава 42
Все кругом орали и поздравляли счастливчиков. Люди сгрудились вокруг Джилл, тискали ее, целовали, против чего она на этот раз нисколько не возражала. Конечно, большая часть выражений приязни была порождена выпивкой, это Джилл прекрасно понимала, но все же она ощущала, как в ней самой растут и крепнут теплые чувства к окружающим. Если б они были недовольны, то их отношение скорее уж нашло бы выражение в открытой враждебности. В конце концов, возможно, к ней относились совсем не так плохо, как она думала. Вот и Давид Шварц, который, как она когда-то подслушала, называл ее замороженной старой девой, сейчас хлопает ее по спине и поздравляет.
Анна Обренова стояла рядом с Барри Торном, хотя за весь вечер они вряд ли обменялись несколькими словами. Анна улыбалась, будто даже радовалась, что ей предпочли Джилл Галбирру. Может, ей действительно все равно? Джилл предпочитала думать, что маленькая блондинка просто кипит от ненависти, но, конечно, не исключена и ошибка. Могла же Анна относиться к Джилл, исходя из соображений здравого смысла? В конце концов, она пришла в проект к шапочному разбору, а Джилл отдала тысячи часов строительству корабля и подготовке экипажа.
Фаербрасс орал, требуя тишины. Громкие разговоры и пение наконец стихли. Затем он выкрикнул, что сейчас объявит офицерские назначения, и ухмыльнулся ей исподтишка. Она чувствовала, что сейчас упадет в обморок. Его улыбка была издевательской, уж в этом-то она была уверена. Он намеревался отплатить ей за все колючие замечания, которые она ему отпускала. Шпильки эти были вполне оправданными, ибо она не собиралась никому позволить обскакать себя только потому, что она женщина! Но в нынешней ситуации он вполне в состоянии отплатить ей…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
