— Я предлагаю тебе, Роберт, подучиться еще и географии. Я даже намекну тебе: Уэльс недалеко от Англии. Но я сомневаюсь, что мой совет пойдет тебе на пользу. Ты ж и собственную задницу не узнаешь, даже если ее преподнести тебе на серебряном подносе.
Его друг Питер Фрайгейт ждал в дальнем конце холла. Пит учился в группе более пожилых студентов, которых назвала бородачами одна первокурсница, обожавшая крутиться возле них. Все это были ветераны, чье обучение в колледже было прервано войной. Они, их жены и любовницы вели жизнь, которую называли богемной. Это были неизвестные предвестники битников и хиппи.
Когда Рориг подошел поближе, Фрайгейт вопросительно глянул на него. И хотя Рориг был близок к истерике, он все же натянул на лицо улыбочку пошире и начал ржать во все горло:
— Ты не поверишь, Пит!
Фрайгейт действительно с трудом мог поверить, чтобы кто-то, окончивший хотя бы шесть классов школы, не знал, где находится Уэльс. Когда он наконец в этом убедился, то тоже стал хохотать.
— Но как эта облезлая лиса обнаружила мое слабое место? — вопил Рориг.
— Понятия не имею, но она великолепна, — ответил Фрайгейт. — Слушай, Боб! Не надо так огорчаться. Я знаю одного отличного хирурга, который не помнит, ходит ли Солнце вокруг Земли или она вращается вокруг него. Он говорит, что такие знания ни к чему тому, кто копается в человеческих кишках.
Но для специалиста по английскому языку… уж он-то должен знать! Ох! Ха-ха!
А затем, как это бывает в полных непоследовательности снах, которые столь часто создает Великий Сценарист Снов, Рориг оказался совсем в другом месте.
В густом тумане он гнался за бабочкой. Она была очаровательна, и особенно ценной ее делало то обстоятельство, что она была единственной в своем роде, и только Рориг знал о ее существовании. Ее тело горело лазурью и золотом, усики — киноварью, а вместо глаз сверкали зеленые сапфиры. Король гномов сковал ее в Черных горах, а Волшебник из страны Оз искупал в живой воде.
Порхая на расстоянии какого-то дюйма от вытянутой руки Рорига, бабочка вела его сквозь туман.
— Постой же ты, сукина дочь, подожди!
Он рванулся через пространство, которое, казалось, измерялось целыми милями. Смутно, краем глаза он видел в клубах тумана какие-то формы, застывшие в таком спокойствии и в такой неподвижности, будто их вырезали из кости. Дважды он различил странные фигуры — одна носила корону, у другой была голова лошади.
Внезапно один из этих темных объектов загородил ему дорогу. Рориг остановился — по непонятным причинам ему казалось, что обойти этот объект невозможно. Бабочка повисла над вершиной этой фигуры, а затем опустилась на нее. Ее зеленые глаза горели, а две передние лапки как бы в насмешку поглаживали усики.
Медленно продвигаясь вперед, Рориг увидел, что дорогу ему загораживает не кто иной, как Фрайгейт.
— Не вздумай ее тронуть! — свирепо прошипел Рориг. — Она моя!
Лицо Фрайгейта было не более выразительно, чем рыцарское забрало. Оно всегда казалось Роригу лицом каменного истукана, особенно когда на Фрайгейта находили приступы ярости и он набрасывался на любого человека, попавшегося ему на глаза. Это всегда злило Рорига, а сейчас довело чуть ли не до умопомрачения.
— Прочь с дороги, Фрайгейт! Отойди в сторону, иначе я тебе все кости переломаю!
Испуганная этим взрывом эмоций, бабочка скрылась в тумане.
— Не могу, — ответил Фрайгейт.
— Почему это? — взревел Рориг, подпрыгивая на месте от разочарования.
Фрайгейт ткнул пальцем вниз. Он стоял на большом красном квадрате. К нему прилегали другие квадраты — одни белые, другие — красные.
— Меня не так поставили. И не знаю, что из-за этого может случиться в дальнейшем. По правилам меня нельзя ставить на красный квадрат. Но кто считается с правилами, я тебя спрашиваю! Кроме пешек, разумеется?
— Может, я могу тебе помочь? — спросил Рориг.
— А как ты это сделаешь? Ты и себе-то помочь не можешь! Фрайгейт ткнул рукой куда-то за спину Рорига:
— Сейчас оно тебя схватит. Пока ты тут гонялся за бабочкой, оно охотилось за тобой.
Рориг вдруг сильно испугался. Что-то преследует его, нечто такое, что собирается обойтись с ним без всякой жалости.
В отчаянии он попытался рвануться вперед, перепрыгнуть через Фрайгейта или обойти его. Но красный квадрат держал его не менее крепко, чем самого Фрайгейта.
— Пойман!
Он все еще видел ту бабочку — точку, пылинку, быстро исчезавшую в тумане. Навсегда.
Туман сгущался. Фрайгейт уже смотрелся как расплывчатое темное пятно.
— Я сам буду устанавливать правила! — завопил Рориг. Из тумана, откуда-то спереди донесся шепот:
— Тихо ты! Оно тебя услышит!
Рориг внезапно проснулся. Его сожительница зашевелилась.
— Тебе плохо, Боб?
— Я тону в прибое непрерывности…
— Чего-чего?
— Ну… тогда прерывности…
И он опять погрузился в доисторический первобытный океан, в те глубины, где утонувшие боги торчали из вязкой тины под самыми сумасшедшими углами и глядели прямо перед собой холодными рыбьими глазами под обросшими ракушками коронами…
Ни он, ни Фрайгейт не знали, что Рориг мог бы ответить на один из вопросов, содержащихся в письме Фрайгейта. Рориг пробудился в День воскрешения на далеком севере. Его соседями оказались доисторические скандинавы, индейцы из Патагонии, монголоиды эпохи оледенения и сибиряки из конца XX века.
Рориг быстро овладел новыми языками и вскоре уже болтал на десятке, хотя ему так и не удалось добиться правильного произношения, а синтаксис он вообще угробил без всякой пощады. Как и всегда, он вскоре уже чувствовал себя там как дома и быстро приобрел новых друзей. На какое-то время за ним установилась репутация чего-то вроде шамана. Шаманы, однако, если они хотят добиться успеха, должны относиться к делу серьезно, а Рориг относился серьезно только к занятиям скульптурой. А кроме того, ему здорово поднадоел холод. Сам-то он был солнцепоклонником; свои самые счастливые дни он провел в Мексике, где был первым помощником на маленьком каботажном суденышке, перевозившем замороженных креветок из Юкатана в Браунсвилл (Техас). Недолгое время он даже занимался нелегальной торговлей оружием, но бросил это дело после нескольких дней, проведенных в мексиканской каталажке. Из Мексики пришлось смотаться. Властям не удалось доказать его вину, но они прозрачно намекнули, что ему лучше бы покинуть страну.
Только-только он собрался уплыть в долбленом челноке вниз по Реке в поисках более теплого климата, как в их места прибыла Агата Крумз. Агата была чернокожая, родилась в 1713 году, умерла в 1783-м. Она была освобожденной рабыней, принадлежала к какой-то захудалой баптистской секте, где произносила проповеди, немного кликушествовала; четыре раза выходила замуж, родила десятерых детей и курила трубку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
