«Наверное, эти молодчики открыли новую движущую силу, — решил про себя г-н Жакаль. — Напрасно они набрасываются на путешественников. Они могли бы разбогатеть на своем изобретении… А на каком, черт возьми, языке говорил только что мой сосед? Это не английский, не итальянский, не испанский, не немецкий. Не похож он ни на венгерский, ни на польский, ни на русский: в славянских языках больше согласных, чем я слышал в его речи. И на арабский он не похож: в арабском есть гортанные звуки, их ни с чем не спутаешь. Должно быть, это турецкий, персидский или хинди. Я склоняюсь к последнему».
Не успел г-н Жакаль прийти к выводу относительно языка хинди, как карета снова остановилась.
XXV
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ГОСПОДИНУ ЖАКАЛЮ, КАК ОН И ПРЕДВИДЕЛ, ПРИХОДИТСЯ ПОДНИМАТЬСЯ И СПУСКАТЬСЯ
Заметив, что карета останавливается, г-н Жакаль, который начинал чувствовать себя с похитителями свободнее, отважился спросить:
— Уж не заберем ли мы здесь кого-нибудь?
— Нет, — коротко ответил незнакомец. — Мы здесь кое-кого оставим.
С козел донеслась возня, и г-н Жакаль вдруг почувствовал, как дверца с его стороны распахнулась.
— Вашу руку! — произнес голос одного из трех оставшихся похитителей, не принадлежавший, однако, ни тому, кто заменил кучера, ни соседу г-на Жакаля.
— Мою руку? Зачем? — спросил г-н Жакаль.
— Да не вашу, а вашего дурака-кучера. Он расстанется с вами, возможно, навсегда и хочет попрощаться.
— Как? Бедняга! — вскричал г-н Жакаль. — Что с ним будет?
— С ним? Да ничего особенного. Его проводят в условленное место и там разрешат снять повязку.
— Почему же вы говорите, что этот человек, возможно, никогда меня не увидит?
— Для того чтобы он вас больше не увидел, вовсе не обязательно должно что-то случиться с ним.
— Ну да, нас ведь двое… — сказал г-н Жакаль.
— Совершенно верно. А несчастье может произойти только с вами.
— Увы! А этот парень непременно должен меня оставить? — спросил г-н Жакаль.
— Да, так нужно.
— Однако если мне позволено будет высказать желание, мне бы хотелось, чтобы этот человек оставался рядом, чем бы все это для меня ни кончилось.
— Сударь! — отвечал незнакомец. — Не мне вам объяснять, что, чем бы все это для вас ни кончилось — он подчеркнул эти слова, — свидетели нам не нужны.
Эти слова, а в особенности тон, которым они были произнесены, заставили г-на Жакаля вздрогнуть. Что хорошего можно ждать от приключения, в котором люди отделываются от свидетелей? Сколько опасных преступников казнили на его памяти ночью, за городом, в придорожной канаве, за городской стеной, в лесу, без свидетелей?!
— Ну, раз уж приходится расстаться, бедняга, вот тебе моя рука!
Кучер поцеловал г-ну Жакалю руку и сказал:
— Не будет ли с моей стороны нескромностью напомнить вам, сударь, что завтра истекает срок моей месячной оплаты?
— Ах, плут ты этакий! Вот что тебя беспокоит в такую минуту? Господа, позвольте мне снять повязку и с ним рассчитаться.
— Не нужно, сударь, — остановил его незнакомец, — я за вас расплачусь.
— Держи, — сказал он кучеру, — вот тебе пять луидоров за месяц.
— Сударь, — возразил кучер, — здесь тридцать франков лишних.
— Выпьешь за здоровье хозяина, — послышался уже знакомый г-ну Жакалю насмешливый голос.
— Ну, довольно! — произнес сосед г-на Жакаля. — Закрывайте дверцу, едем дальше.
Дверца захлопнулась, и карета снова стремительно покатила вперед.
Мы не станем излагать далее впечатления г-на Жакаля об этом ночном путешествии.
С каким бы вопросом он теперь ни обращался к своему спутнику, тот отвечал с неизменным лаконизмом, столь пугающим, что полицейский предпочел молчать. Но ему чудились призраки, они все теснее обступали его со всех сторон. И чем быстрее неслась карета, тем больше возрастали его страхи. От беспокойства он перешел к опасению, от опасения к боязни, от боязни к страху и, наконец, от страха к ужасу, когда через полчаса бешеной скачки услышал слова своего спутника:
— Мы прибыли.
Действительно, карета остановилась. Но, к великому удивлению г-на Жакаля, дверцу никто не открывал.
— Вы, кажется, сказали, сударь, что мы приехали? — собравшись с духом, спросил г-н Жакаль у своего соседа.
— Да, — ответил тот.
— Почему же не открывают дверцу?
— Потому что еще не пришло время.
Господин Жакаль услышал, как с кареты снимают второй из брошенных на нее предметов и, прислушавшись к его продолжительному шуршанию по крыше экипажа, утвердился в своем предположении, что это лестница.
Он не ошибся. Человек в маске, сменивший кучера на облучке, приставил лестницу к дому.
Она доставала до окна второго этажа.
Установив лестницу, человек подошел к дверце, отворил ее и доложил по-немецки:
— Готово!
— Выходите, сударь, — пригласил спутник г-на Жакаля. — Вам подадут руку.
Господин Жакаль вышел без возражений.
Мнимый кучер взял его за руку, помог спуститься с подножки и подвел к лестнице.
Сосед г-на Жакаля вышел из кареты и последовал за ними.
Чтобы г-н Жакаль не чувствовал себя оставленным, он положил ему руку на плечо.
Другой незнакомец уже влез наверх и алмазом вырезал стекло на уровне оконной задвижки.
Просунув руку в образовавшееся отверстие, он отпер окно.
После этого он подал знак товарищу, ждавшему внизу.
— Перед вами лестница, — сказал тот г-ну Жакалю. — Поднимайтесь!
Господин Жакаль не заставил повторять приглашение. Он поднял ногу и встал на нижнюю перекладину.
— Считайте, что вы дважды мертвец, если издадите хоть звук, — предупредил незнакомец.
Господин Жакаль кивнул в знак того, что все понял, а про себя подумал:
«Решается моя судьба: развязка близка».
Впрочем, это не помешало ему подняться по лестнице в полной тишине, да так ловко, словно у него не были завязаны глаза и дело происходило средь белого дня, настолько для г-на Жакаля это было привычное занятие.
Он на всякий случай стал считать перекладины и насчитал их семнадцать, когда очутился на самом верху лестницы. Его ждал человек, отворивший окно; любезно подставив руку, он приказал:
— Перешагивайте!
Господин Жакаль и не думал возражать.
Он сделал все, что было велено.
Следовавший за ним человек сделал то же.
Тогда тот, что шел впереди — а его единственной целью было, как видно, проложить им путь и помочь г-ну Жакалю подняться наверх, — снова спустился и положил лестницу на крышу кареты. К своему величайшему ужасу, г-н Жакаль услышал, как лошади галопом поскакали прочь.
