— Столик для бакары-сан, красное дерево с инкрустацией, — пробормотал Профессор Спасли.
— …Во, слышал? Так что поставь на место! О чём это я? А, вспомнил. Если слышишь про короля, о котором все говорят: «О, вот это был король так король», можешь смело держать пари на последние сандалии, что это был здоровущий бородатый гаденыш, который рубил головы почём зря и при этом весело смеялся. Эй, там! Ты что, совсем обнаглел? Но про другого короля, если он просто издавал честные законы, читал книги и старался сойти за умного, про него что скажут? «О, — скажут люди, — он был, конечно, ничего, но немного размазня. Разве ж что король?» Вот так вот.
Профессор Спасли вздохнул.
Ухмыльнувшись, Коэн с такой силой хлопнул его по спине, что он покачнулся и чуть не упал на двух женщин — те тащили бронзовое воплощение философа Лай Тинь Видля.
— Что, Проф, нечего сказать? Ну, как ты это объяснишь? Впрочем, можешь не напрягаться. Ты ж не настоящий варвар. А ну-ка, поставьте чертову статую на место, мадамы, а то как отлуплю мечом!
— Но я думал, можно провернуть всё так, чтобы никто не пострадал. С помощью мозгов, а не грубой силы.
— Обычно это не проходит. История делается иначе. Сначала кровь, а потом мозги.
— Горы из черепов, ты хочешь сказать, — поправил Маздпм.
— Всё равно, должен же быть другой способ, кроме убийства и кровопролития, — не успокаивался Профессор Спасли.
— Ага. Способов есть много. Только ни один не работает. Калеб, не в службу, а в дружбу, эти… эти…
— …Изящные нефритовые миниатюры работы неизвестного бхонгского мастера… — пробормотал Профессор Спасли.
— …Именно. Отбери их у того парня. Одну он запихал под шляпу.
Они распахнули ещё одни широкие резные двери. В зале уже было не протолкнуться, но при появлении Орды люди шарахнулись от двери и постарались сделать вид, будто выполняют некую очень важную и срочную работу. При этом все старательно избегали цепкого взгляда Коэна.
В результате Шесть Благожелательных Ветров остался стоять в полном одиночестве. Все прочие придворные словно бы растворились в воздухе.
— Горы из черепов, — пробормотал Маздам. Он был не из тех, кто легко отказывается от задуманного.
— Э-э. Мы видели, как из земли появилась Красная Армия. Именно так, как и предсказано в легенде. Э-э. Воистину, вы — предвоплощение Одного Солнечного Зеркала… — начал Шесть Благожелательных Ветров.
Причем у коротышки сборщика налогов единственного достало приличия выглядеть несколько смущённым. Его речь продолжалась, выдержанная примерно в том же ключе и на том же уровне драматичности, что и традиционная приветственная речь, начинающаяся словами: «Как вам известно, ваш отец, король…» Кроме того, до сегодняшнего дня Шесть Благожелательных Ветров не верил ни одной легенде, хотя там, где он раньше служил, тоже были свои любимые сказания: например, о крестьянине, который ежегодно честно заполняет налоговую декларацию.
— Ладно, ладно, — наконец перебил его Коэн.
Подойдя к трону, он воткнул меч в пол. Меч гулко завибрировал.
— Кое-кому из вас отрубят головы. Ради вашего же собственного блага, — сказал он. — Но я ещё не решил, кому именно. Да, и пусть кто-нибудь покажет Малышу Вилли, где тут уборная.
— Уже не надо, — сказал Малыш Вилли. — Эти большие красные статуи, они появились так неожиданно…
— Горы из че… — завёл своё Маздам.
— Никаких гор, — решительно отрубил Коэн.
— А где, — робко подал голос Шесть Благожелательных Ветров, — Великий Волшебник?
— Великий Волшебник? — повторил Коэн.
— Да, Великий Волшебник. Тот самый, который вызвал из-под земли Красную Армию, — уточнил сборщик налогов.
— О нём мне ничего не известно, — ответил Коэн.
В тронный зал набивалось всё больше людей, задние теснили передних. Толпа подалась вперед.
— Они идут!
В дверь протопал терракотовый воин. На его лице по-прежнему бродила легкая улыбка.
Прошествовав на середину зала, он остановился и встал по стойке «смирно», слегка покачиваясь. С земляного тела стекала и капала на пол вода.
Люди, охваченные ужасом, отшатнулись. Все, кроме ордынцев, не преминул отметить Профессор Спасли. Очутившись лицом к лицу с неизвестной и страшной опасностью, воины Орды либо впадали в ярость, либо начинали с любопытством эту опасность рассматривать.
Профессор Спасли вдруг улыбнулся. Впрочем, эти герои-варвары мало чем отличаются от обычных людей. Да, никакой жуткой неведомой тварью их не испугаешь, но попроси их выйти на улицу и купить пакетик жареной картошки…
— Эй, Проф, и что я сейчас должен сделать? — прошептал Коэн.
— Ты же император, — ответил Профессор Спасли. — Наверное, тебе нужно с ним поговорить.
— Ладно.
Коэн встал и приветственно кивнул терракотовому великану.
— Гм, доброе утро, — сказал он. — Вы отлично поработали. Ты и твои ребята можете взять выходной, посадить друг в друга герань или чем вы там обычно занимаетесь. Э-э. И кто у вас там самый главный горшок? Я хотел бы перекинуться с ним парой слов.
Терракотовый воин со скрипом поднял один палец.
Затем прижал два пальца ко лбу, после чего опять воздел один палец к небу.
Люди в толпе разом загомонили.
Гигант потянул себя двумя пальцами за рудиментарное ухо.
— Что это может значить? — нахмурился Шесть Благожелательных Ветров.
— С трудом верится, — сказал Профессор Спасли, — но, похоже, он пользуется древним методом общения, распространенным в стране кровососущих призраков-вампиров.
— Ты его понимаешь?
— О да. Кажется. Нужно угадать слово или фразу по жестам. Он пытается сказать нам… э-э… одно слово, два слога. Первый слог звучит как…
Гигант сложил одну ладонь в подобие чашки, а другой как будто насыпал туда что-то.
— Наливать? — попробовал догадаться Профессор Спасли. — Насыпать? Так, насыпать… Сахар? Муку? Зерно? Очень похоже… Рис?
Гигант быстро постучал по носу и исполнил под лязгание терракотовых доспехов тяжеловесный радостный танец. После чего сделал широкий жест рукой, как бы приглашая зрителей посмотреть на…
— Зрелище? — забормотал Профессор Спасли. — Он нам хочет что-то показать… Вид?
— Э-э…
Сквозь толпу пробивалась какая-то потрепанная фигура. Человечек был в очках, одна из линз в которых треснула.
— Э-э, — повторил человечек. — Кажется, я догадываюсь, в чём тут дело…
* * *
Лорд Фан и его наиболее приближенные офицеры собрались на склоне холма. Хороший военачальник всегда чувствует момент, когда пора покинуть поле боя. Что касается лорда Фана, то для него этот момент наступал, когда он видел приближающегося неприятеля.
Люди были потрясены. Они даже не предпринимали попыток вступить в бой с Красной Армией. Впрочем, тех, кто такие попытки всё же предпринял, здесь не было. По вполне уважительной причине — все они были мертвы.
— Мы… передислоцируемся, — лорд Фан тяжело дышал. — А затем дождёмся ночи и… Что это?
Из кустов выше по склону доносился странный ритмичный звук.
— Такое впечатление, будто там работает плотник, о господин, — произнёс один из офицеров.
— Там? В разгар войны? Иди и проверь, что там такое!
Человек стал карабкаться вверх. Через некоторое время в пилящем звуке настала пауза. Затем звук возобновился.
Лорд Фан в этот момент как раз разрабатывал новый план сражения, в строгом соответствии с Девятью Полезными Принципами. Он сердито отшвырнул карту.
— Почему шум продолжается? Где капитан Нон?
— Ещё не вернулся, господин.
— Так иди и посмотри, что с ним сталось!
Лорд Фан отчаянно попытался припомнить, изрекал ли кладезь воинской премудрости что-нибудь по поводу методов борьбы с неуязвимыми статуями. Он…
Пила смолкла. Зато принялся колотить молоток.
Лорд Фан посмотрел вокруг себя.
— Кто-нибудь здесь собирается выполнять мои приказы? — проревел он.
Схватив меч, лорд Фан стал карабкаться по скользкому от грязи склону. Кустарник перед ним расступался. Впереди замаячило открытое пространство. Но тут мелькнула тень, на тысячах маленьких нож…
Раздался резкий хлопок.
* * *
Дождь лил с такой силой, что каплям приходилось выстраиваться в очередь.
В некоторых местах красного цвета земля уходила на сотни футов в глубину. Она приносила два-три урожая в год. Почва была жирной. Почва была плодородной. А мокрая, она была чрезвычайно липкой.
Уцелевшие войска покидали поле битвы, с ног до головы вымазанные красным, как терракотовые воины. Если не считать тех, кого просто затоптали, Красная Армия убила не так уж много человек. Основную работу сделал страх. Гораздо больше солдат погибли в стычках друг с другом, а также во время лихорадочного бегства[87].
