— Когда? — механично переспросил он.
— А в следующем перерождении! — радостно рассмеялась ему в лицо Светлана. — Пошли! И тут же схватила его за руку и потащила за собой на кухню.
Размякший от ее женского обаяния, он по инерции поплелся за ней как телок на привязи. Все в его жизни было механично. Механично он ревновал. Потому что ему какие-то дураки внушили, что нужно ревновать. Механично он размякал от женского внимания. Механично бесился, и все он делал как тупая заведенная, запрограммированная машина.
Нажми на кнопку — получишь результат.
И твоя мечта осуществится.
Нажми на кнопку — ну что же ты не рад?
Тебе больше не к чему стремиться!
Евгений сел за стол и тупо уставился в чашку с чаем. Его длинные патлы свесились и чуть ли не заваривались в чаю.
— А ты что стоишь в сторонке? — приветливо улыбнулась Светлана Рыбе. — Иди к нам! Чай пить.
Рыба неуверенно прошла к столу и тихонечко села в уголочке. Во всех ее движениях сквозила мамкина закозленность.
Все скучились у стола и стали наворачивать щербет, чай и печенье. Холмогорцев жадно, с большим аппетитом наяривал здоровые куски, похотливо поглядывая то на Светлану, то на Рыбу. Евгений был «ни жив, ни мертв».
— Да не переживай ты так, Евгений, все это пустяки, как говорится, дело житейское, — стала заботливо уговаривать его Светлана, — ничего в этом страшного нет.
— Да?.. Вам легко говорить. Я ее из грязи вытащил. Из комсомолочки забитой человеком сделал. А она вон как мне отплатила! У! Сволочь проклятая!
— А что в этом плохого? Иногда это даже полезно! — с хитрой улыбочкой вставил Саша.
— Ну, ты знаешь, глупостей-то мне не говори.
— А что, с тобой никогда что ли такого не было?
— Ну, было, по молодости. Но ведь это было давно…
— И неправда! — добавила Светлана, и они вместе с Александром весело расхохотались.
— Не смейтесь надо мной. Она-то ведь уже не молодая. Разбесилась под старость лет. Приспичило ей, видишь ли!
— Ну и на здоровье! — радостно продолжил Александр. — А ты вот возьми и тоже куда-нибудь на сторону пойди, поразвейся. А?
— Ты что, смеешься надо мной что ли? Ишь, чего удумал! Я — налево, она — направо, а что же у нас за семья такая будет? И что мы тогда детям своим скажем? Будьте такими же, как мы?
— А почему бы и нет? Это же ведь все — условности, а на самом деле человек полигамен. И в древности были даже ритуальные групповые сношения, называемые «оргиями». Это только теперь человека загнали в жесткие семейные рамки. А раньше ведь такого не было!
— Ну и что ты мне предлагаешь? Стать под старость лет развратником?
— Лучше поздно, чем никогда!
— Ну, знаешь ли, мне нужно об этом хорошенько подумать, — ответил Евгений и серьезно задумался.
— А что думать-то? Не думай — действуй! — радостно вставила Светлана. — Пока ты будешь думать, уже вся жизнь пройдет.
И тут она стала напевать известную блатную песню. А Александр ей весело подпевал:
— Морали плести излишне,
И мне моралистов жаль.
Другой насладится трижды,
Пока ты плетешь мораль.
Так не надо плести морали,
А удачу сумей схватить.
Быть добрым смешно сегодня.
Беспощадным ты должен быть!
Допев веселые строки, парочка радостно расхохоталась. Евгений сидел мрачный и что-то обдумывал. Рыба радостно уплетала щербет и запивала чайком. Ей было совершенно непонятно, почему Евгений переживает, и она даже не думала ему помогать. Ее больше интересовал Саша Холмогорцев и то, как он заинтересованно посматривает на нее. Все ее мысли были недалекими, тупыми и сразу отражались на ее тупом ебальнике. Не успели гости допить чай, как вдруг в дверь постучали.
— Кого еще там нелегкая несет? — недовольно пробурчал Евгений.
Дверь распахнулась без приглашения и на пороге показались Прист и Киса.
— О! Какими судьбами?! — радостно соскочила с места Рыба и бросилась к своим друзьям
— О! Рыбуля! Как мы рады тебя здесь видеть! — обрадовались «пиплы».
Тут Рыба выкинула свой коронный финт. Поскольку ближе всего к ней оказался Прист, то она подбежала к нему и обняла его за шею. Прист размяк от женского внимания и тоже нежно обнял Рыбу. И тут она внезапно поджала ноги и повисла всем весом у него на шее. Тот не ожидал такого подвоха и со всего маху наебнулся на пол вместе с Рыбой. На полу возникла свалка. Места было мало, и Киса, запнувшись о катающихся, тоже шмякнулся вповалку на них. Рыба истошно заорала, придавленная сверху двумя здоровыми тушами:
— О-ё-ё-ё-ёй! Вы мне хребет переломаете! Сволочи проклятые!
— А кто все это начал? Я что ли? — оправдывался, вставая, Прист.
— А вы вообще зачем сюда пожаловали?
— Наташка выгнала — вот мы сюда приехали.
— А че выгнала-то?
— А! Захочешь подраться — причину найдешь! — махнул рукой Прист. — Наташку не знаешь что ли?
Тут воспрянул Евгений.
— А! Проходите — проходите, ребята! Рад вас видеть! — гостеприимно раскланялся Евгений.
Хиппари прошли в комнату и без приглашения уселись за стол.
— Чаю хотите? — суетился Евгений — А у меня еще и щербет есть. А еще варенье припасено.
— У-гу! — немногословно отвечали хиппари, бесцеремонно зажевывая здоровые куски щербета.
— Варенье? И варенье тоже давай! Все съедим.
Киса отламывал самые здоровые куски хлеба, намазывал на них варенье прямо руками и заглатывал их, не жуя. Его прожорливый рот жадно хватал еду. Он даже и думать не хотел о своих «ближних». Прист тоже не отставал от своего товарища. Намешав в стакан с чаем добрую порцию варенья, он выхлебал его залпом и закусил приличным куском щербета. По окончании «трапезы» Киса смачно отрыгнул и вытер мокрый рот рукавом своей тельняшки.
Женя и глазом не успел моргнуть, как все его немалые запасы были уничтожены одним махом. Остальные гости остались голодными и довольствовались чаем с сахаром и простым хлебом. Все были недовольны наглой выходкой хиппарей, но открыто выразить свои чувства не решался никто. Все делали вид, будто ничего не произошло.
Киса и Прист лениво оглядели всех присутствующих. Особого интереса у них никто не вызвал. Разухабистая парочка схватила гитару, висевшую на стене и забабахала лихую заводную песенку:
— Долго надо мною все глумились,Я теперь над всеми поглумлюсь.Долго в жопе черти гоношились,И теперь другим я становлюсь.
Прист лихо фигачил на гитаре, а Киса завывающим голосом продолжал петь, обращаясь к Рыбе:
— Долго черти в омуте водились.Глупою тихоней ты росла.Поебень тебя с ума сводила.Это все — морковка для осла!Что шагает к пропасти так смело,За «приятным» тянется ишак.Разобраться в этом ты сумела ль?Ведь до бездны остается шаг.
Рыба поняла, что вопрос задается ей, но даже не знала, как на него среагировать, и тупо сидела и молчала, мотая башкой из стороны в сторону. Киса глумливо щелкнул у нее пальцами перед ее тупой пачкой и продолжил петь истошным надрывным голосом:
— Долго надо мною все глумились.
Я теперь над всеми поглумлюсь.
Долго в жопе черти гоношились,
И теперь другим я становлюсь.
Прист со всей мочи врезал по струнам, доигрывая завершающие аккорды. И тут одна струна лопнула и щелкнула ему прямо по лбу. Он уморно заверещал, схватился за ушибленное место и тут же выбежал из комнаты. Зрители радостно зааплодировали, радуясь такому яркому стихийному концерту.
Рыба сидела и тупо таращилась, радуясь тому, что ей уделяют внимание. Она совсем не понимала, что над ней явно и открыто смеются. Киса смолк и глумливо раскланялся под веселые хлопки публики.
— А чем мы будем еще заниматься? — с тоской в глазах, скучающим голосом произнес Прист.
— А мы будем читать стихи! — неожиданно вклинился в разговор Холмогорцев. — Фета, например, или Цветаеву.
Хиппари брезгливо поморщились.
— Ну, а если вам эти поэты не нравятся, давайте, почитаем поэзию. Нашу. Маяковского, например.
— Че?! Какого Маяковского? Мы и сами его почитать можем. — глумливо усмехнулись Киса и Прист.
Киса с пафосом начал читать:
— Я достаю из широких штанин…
С этими словами он приложил левую руку к сгибу правой и покачал правой рукой в воздухе и продолжил:
— Дубликатом бесценного груза…
Тут все не удержались и покатились со смеху. Прист перебил Кису и стал наперебой рассказывать другое стихотворение:
— Слышите пиплы!
это про бабу,
которая села поссать на поляне:
Расселась, раскарячиласъ!!!
Пиздищу-то расставила
Метр- на метр, как в магазине продовольственном.
Если бы я имел хер
В два с половиной метра,
Я бы доставил и себе и ей большое удовольствие!
