Теперь зажгли больше факелов. Открыли бочонок с вином. Люди принесли воду из водопада. Многие мыли руки в тазиках. Фарамиру подали широкую медную чашу и белое полотенце, и он умылся.
— Разбудите наших гостей, — приказал он. — И принесите им воды. Время поесть.
Фродо сел, зевнул и потянулся. Сэм, не привыкший, чтобы ему прислуживали, с некоторым удивлением смотрел на высокого человека, который поклонился, держа перед ним тазик с водой.
— Поставь его на землю, молодой господин, будь так любезен! — сказал он. — И мне и тебе будет легче.
Затем, к изумлению и развлечению человека, он сунул голову в холодную воду и принялся плескать её на шею и уши.
— В вашей стране принято мыть голову перед ужином? — спросил человек, прислуживающий хоббитам.
— Нет, перед завтраком, — ответил Сэм. — Но, если мало спишь, то холодная вода на шею действует, как дождь на увядший латук. Ну вот! Теперь я смогу держать глаза открытыми достаточно долго, чтобы чего-нибудь съесть.
Их усадили рядом с Фарамиром на бочки, покрытые шкурами, которые достаточно возвышались над скамьями людей, чтобы хоббиты чувствовали себя удобно. Прежде чем приступить к еде, Фарамир и все его люди встали, повернувшись лицом к западу, и некоторое время молчали. Фарамир знаком показал Фродо и Сэму, что они должны поступить также.
— Мы всегда делаем так, — сказал он, когда все уселись. — Мы смотрим по направлению к Нуменору, что был, и Обители Эльфов, что есть, и к тому, что лежит за Обителью Эльфов и всегда будет. У вас нет такого обычая перед едой?
— Нет, — ответил Фродо, чувствуя себя неотёсанным деревенщиной. — Но, если мы в гостях, то кланяемся хозяину, а после еды поднимаемся и благодарим его.
— Мы тоже так поступаем, — сказал Фарамир.
После столь долгого пути, лагерных привалов и дней, проведённых в безлюдной глуши, эта вечерняя трапеза показалась хоббитам настоящим пиром: пить бледно-жёлтое вино, холодное и ароматное, есть хлеб и масло, и солёное мясо, и сухие фрукты, и хороший красный сыр чистыми руками и чистыми ножами с чистых тарелок. Ни Фродо, ни Сэм не отказывались ни от чего предложенного, причём ни во вторую, ни даже в третью раздачу. Вино разлилось по их жилам и утомлённым телам, и на сердце у них стало так легко и радостно, как не было ни разу с тех пор, как они покинули Лориэн.
Когда трапеза кончилась, Фарамир отвёл их в тихий уголок в дальнем конце пещеры, частично скрытый занавесом, куда принесли кресло и два стула. В нише горел маленький глиняный светильник.
— Вероятно, вам скоро захочется спать, — сказал он. — Особенно доброму Сэммиуму, который не сомкнул глаз перед едой, то ли опасаясь притупить превосходный аппетит, то ли из страха передо мной, — я не знаю. Но не годится слишком быстро ложиться после еды, особенно если ей предшествовало долгое воздержание. Давайте побеседуем немного. За время вашего пути от Раздола наверняка случилось много такого, о чём стоило бы рассказать. Да и вам, вероятно, хочется узнать что-нибудь о нас и о землях, в которых вы теперь находитесь. Поведайте мне о моём брате Боромире, и о старом Митрандире, и о прекрасном народе Лотлориэна.
Фродо больше не хотелось спать, и он охотно начал рассказ. Однако, хотя еда и вино сделали его непринуждённее, он не потерял всей своей осмотрительности. Сэм сиял и бормотал что-то себе под нос, но, пока говорил Фродо, сперва довольствовался ролью слушателя, лишь изредка отваживаясь вставить одобрительное восклицание.
Фродо рассказал о многих событиях, хотя старательно избегал затрагивать вопрос о целях Отряда и Кольце, распространяясь в основном о доблестной роли Боромира, которую тот сыграл во всех их приключениях: с волками в глуши, в снежном буране на Карадрасе и в пещерах Мории, где пал Гэндальф. Фарамира больше всего взволновал рассказ о битве на мосту.
— Должно быть, Боромиру было досадно бежать от орков, — сказал он, — и даже от той ужасной твари, которую ты назвал, Балрога, — даже перед ним он отступил бы последним.
— Он был последним, — подтвердил Фродо. — Но Арагорн был вынужден вести нас. Он один знал дорогу после гибели Гэндальфа. Но если бы там не было нас, ничтожного народа, о котором приходилось заботиться, не думаю, что он или Боромир бежали бы.
— Быть может, было бы лучше, если бы Боромир погиб там вместе с Митрандиром, — сказал Фарамир, — и не пошёл бы навстречу судьбе, которая ждала его у водопадов Рэроса.
— Может быть. Но расскажи мне теперь о ваших собственных судьбах, — попросил Фродо, снова уводя разговор в сторону. — Потому что я охотно узнал бы больше о Минас Итиле, и Осгилиате, и Минас Тирите, что сопротивляется так долго. На что надеется ваш город в этой длительной войне?
— На что мы надеемся? — отозвался Фарамир. — Уже давно у нас нет никакой надежды.
Меч Элендила, если он действительно вернётся, может зажечь её вновь, но не думаю, что он сумеет сделать больше, чем просто отсрочить злой день, разве только столь же неожиданно подоспеет помощь от людей или эльфов. Ибо Враг крепнет, а мы слабеем. Мы обречены на гибель, осень без весны.
Люди Нуменора широко расселились по берегам и приморским областям Большой Земли, но по большей части их сгубило зло и безрассудство. Многие подпали под очарование Тьмы и чёрных искусств, другие целиком предались безделью и лени, а третьи сражались между собой до тех пор, пока не были в своей слабости покорены дикарями.
Никто не говорит, что в Гондоре когда-либо занимались чёрными искусствами или что Безымянный был в нём когда-либо в почёте, и древняя мудрость и красота, принесённые с Запада, долго сохранялись в королевстве сыновей Элендила Светлого, и они всё ещё не полностью исчезли здесь. Но даже так, именно Гондор привёл себя к собственному упадку, впав постепенно в старческий маразм и считая, что Враг, который был лишь изгнан, но не уничтожен, спит.
Смерть присутствовала всегда, поскольку нуменорцы всё ещё, как поступали и в своём древнем королевстве, тем самым утратив его, жаждали бесконечной жизни без перемен. Короли воздвигали усыпальницы более роскошные, чем жилища живых, и охотнее перечисляли древние имена в своих родословных, чем имена сыновей. Бездетные лорды сидели в старых залах, раздумывая над геральдикой; в тайных покоях иссохшие люди составляли действенные эликсиры или вопрошали звёзды с высоких башен. И последний король из рода Анариона не имел наследника.
Но правители были мудрее и более удачливы. Мудрее, потому что они усилили наш народ крепкими людьми с морских побережий и выносливыми горцами Эред Нимраса. И они заключили перемирие с гордыми северянами, которые часто нападали на нас, людьми свирепого мужества, но нашими дальними родичами, непохожими на вастаков или жестоких харадримцев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
