— Я прервал наш разговор, — сказал Фарамир, — не только потому, что время поджимало, как мне напомнил мастер Сэммиум, но и потому, что мы подошли к таким вещам, которые лучше не обсуждать открыто в присутствии многих. По этой причине я предпочёл перейти на своего брата и оставить Проклятие Исилдура. Ты не был полностью откровенен со мной, Фродо.
— Я не лгал и сказал всю правду, какую мог, — отозвался Фродо.
— Я не упрекаю тебя, — сказал Фарамир. — Ты мудро и осмотрительно говорил в трудных местах, как мне показалось. Но я узнал или отгадал по тебе больше, чем сказали твои слова. Ты не дружил с Боромиром, или ваше расставание не было дружеским. Полагаю, что ты, и мастер Сэммиум тоже, были чем-то обижены. Хотя я нежно любил брата и был бы рад отомстить за его смерть, но я знал его хорошо. Проклятие Исилдура — отважусь предположить, что Проклятие Исилдура лежит между вами и было причиной раздора в вашем Отряде. Ясно, что это могущественная реликвия определённого рода, и если некий урок и может быть почёрпнут из древних преданий, такие вещи не способствуют сохранению мира среди союзников. Разве я не попал в цель?
— Близко, — ответил Фродо. — Но не в яблочко. В нашем Отряде не было раздора, хотя были сомнения: сомнения в том, какой дорогой нам идти от Эмин Муила. Но, как бы там ни было, древние предания учат нас также, что опасно ронять опрометчивые слова по поводу таких вещей, как… реликвия.
— А! Тогда дело обстоит так, как я и думал: все твои беды связаны только с Боромиром. Он хотел, чтобы эта вещь была принесена в Минас Тирит. Увы! Некий ложный шаг запечатывает уста тебе, видевшему его последним, и заставляет скрывать от меня то, что мне так сильно хочется знать: что было у него на сердце и в мыслях в его последние часы. Оступился он или нет, но в одном я уверен: умер он хорошо, доведя до конца нечто правильное. Его лицо было даже более красивым, чем при жизни.
Но, Фродо, сначала я настоятельно требовал объяснений по поводу Проклятия Исилдура. Прости меня! Это было глупо в таком месте и в такой час. У меня не было времени подумать. Мы выдержали жестокую схватку, и всего, что с ней связано, было больше, чем достаточно, чтобы занять мои мысли. Но уже когда я говорил с тобой, то кое-что понял и потому намеренно выстрелил мимо цели. Ибо ты должен знать, что многое из древнего знания, не распространяемого широко, всё ещё хранится правителями Города. Наш дом происходит не от Элендила, хотя кровь Нуменора есть в нас, поскольку мы возводим свой род к Мардилу, доброму вассалу, который правил вместо короля, когда тот ушёл на войну. То был король Эарнур, последний из рода Анариона, и он был бездетен и так никогда и не вернулся. И с того дня городом правят вассалы, хотя много поколений людей сменилось с тех пор.
И вот что я помню о Боромире-мальчике, когда мы вместе учили легенды о наших предках и историю нашего города: он постоянно досадовал, что его отец — не король. "Сколько столетий нужно, чтобы сделать правителя королём, если король не вернётся?" — спросил он. "Быть может, несколько лет в других, менее величественных монархиях", — ответил мой отец. — "В Гондоре не хватит и десяти тысяч лет". Увы! Бедный Боромир! Не говорит ли это тебе кое-что о нём?
— Говорит, — отозвался Фродо. — Однако он всегда обращался к Арагорну почтительно.
— Не сомневаюсь, — сказал Фарамир. — Если, как ты говоришь, он убедился в истинности притязаний Арагорна, он должен был глубоко чтить его. Но час столкновения ещё не настал: они ещё не достигли Минас Тирита и не стали соперниками в ведомой городом войне.
Но я отклонился. Мы в доме Денетора по давней традиции знаем много древних преданий, и ещё больше вещей хранится в наших сокровищницах: книги и таблицы, записанные различными буквами на выцветших пергаментах, да, и на камнях, и на золотых и серебряных листах. Некоторые из них никто не может прочесть, что же касается остальных, то немногие когда-либо разворачивали их. Кое-что я могу разобрать, ибо учился этому. Это те записи, которые принёс нам Серый Странник. Впервые я видел его, когда был ребёнком, и с тех пор он бывал у нас дважды или трижды.
— Серый Странник? — переспросил Фродо. — А как его звали?
— Мы называли его Митрандиром на эльфийский манер, — ответил Фарамир. — И он не возражал против этого. "У меня иного имён в разных странах", — говорил он. — "Митрандир среди эльфов, Таркун среди гномов, Олорином был я на западе в дни моей юности, что забылось, на юге Инканус, на севере Гэндальф; на восток я не хожу".
— Гэндальф! — вымолвил Фродо. — Я так и подумал, что это он: Гэндальф Серый, самый желанный из советников, предводитель нашего Отряда. Он погиб в Мории.
— Митрандир погиб! — воскликнул Фарамир. — Злой рок, похоже, преследует ваш Отряд. Поистине тяжело поверить, что некто столь мудрый и могущественный — ибо много удивительных вещей совершал он среди нас — мог погибнуть, и что так много знания ушло из этого мира. Уверен ли ты в этом? Не мог ли он просто покинуть вас и отправиться, куда хотел?
— Увы, да, — сказал Фродо. — Я видел, как он падал в бездну.
— Я вижу, здесь кроется ужасная и удивительная повесть, — сказал Фарамир, — и ты, возможно, расскажешь мне её вечером. Митрандир был, как я теперь понимаю, не просто знатоком преданий, но великим инициатором дел, происходящих в наше время. Будь он среди нас, он мог бы объяснить смысл суровых слов нашего сновидения, и тогда нам не пришлось бы никого посылать. Но, быть может, он не сделал бы этого, и путешествие Боромира было предопределено. Митрандир никогда не говорил нам о том, что будет, и никогда не открывал своих намерений. Он получил позволение Денетора — каким образом, я не знаю, — взглянуть на секреты нашей сокровищницы, и я кое-чему научился от него, когда он был расположен учить (а это бывало нечасто). Он непрестанно разыскивал и расспрашивал нас обо всём, что касается Великой Битвы на Дагорладе в начале Гондора, когда Он, чьего имени мы не называем, был ниспровергнут. Особенно его интересовали предания об Исилдуре, хотя о последнем мы мало что могли сказать, ибо ничего определённого никогда не было известно среди нас о его конце.
Тут голос Фарамира понизился до шёпота:
— Но вот о чём узнал я или догадался, и с тех пор всегда хранил эту тайну в своём сердце: Исилдур взял нечто с руки Неназываемого, прежде чем он ушёл из Гондора, чтобы никогда больше не показаться среди смертных людей. В этом, думаю я, ответ на вопросы Митрандира. Но тогда это казалось делом, касающимся только исследователей древних преданий. Лишь когда мы обсуждали между собой загадочные слова нашего сна, я подумал, что Проклятие Исилдура и есть та самая вещь. Ибо Исилдур, как повествует единственная известная нам легенда, попал в засаду и был убит стрелами орков, и Митрандир никогда не говорил мне ничего иного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
