— Я... — начал Каладин.
— Не ты, сынок, — тихо проговорил Далинар.
Амарам повернулся, его поза внезапно стала более настороженной, как будто мужчина приготовился к битве.
— Конечно же, вы не верите в его заявления, Далинар?
— Несколько недель назад, — сказал кронпринц, — я принимал в лагере двух особых гостей. Один из них — мой доверенный слуга, который тайно прибыл из Холинара, привезя с собой драгоценный груз. Вторым был тот самый груз — безумец, который появился у ворот Холинара с Клинком Осколков.
Амарам побледнел и отступил назад, отведя руку в сторону.
— Я приказал моему слуге, — продолжил Далинар спокойно, — выпить с твоими личными охранниками — он знает многих из них — и рассказать о сокровище, которое, по словам сумасшедшего, много лет назад было спрятано рядом с военными лагерями. После этого по моему приказу он спрятал Клинок Осколков безумца в пещеру неподалеку. И стал ждать.
«Он призывает Клинок», — подумал Каладин, глядя на руку Амарама.
Каладин потянулся к поясному ножу, но Далинар уже сам поднял руку.
В пальцах Далинара сгустился белый туман, появился Клинок Осколков, касающийся острием горла Амарама. Шире, чем большинство Клинков, по внешнему виду он скорее походил на нож мясника.
В руке Амарама Клинок сформировался секундой позже — эта секунда оказалась критической. Глаза кронлорда расширились, когда он уставился на серебристый Клинок, прижатый к его горлу.
Далинар владел Клинком Осколков.
— Я подумал, — снова заговорил Далинар, — что если ты пожелал убить ради одного Клинка, то, конечно же, пожелаешь солгать ради второго. Таким образом, после того, как я узнал, что ты тайком пробрался в монастырь, чтобы увидеть сумасшедшего лично, я попросил тебя расследовать его заявления. Из уважения к нашей дружбе я дал тебе достаточно времени, чтобы очистить совесть. Когда ты сказал мне, что ничего не нашел, а на самом деле уже заполучил Клинок Осколков, я узнал правду.
— Как? — прошипел Амарам, глядя на Клинок, который держал Далинар. — Как вы получили его обратно? Я же забрал его из пещеры. Мои люди держали меч в безопасности!
— Я не собирался рисковать им только для того, чтобы подтвердить свою точку зрения, — сухо ответил Далинар. — Поэтому связал этот Клинок, прежде чем мы его спрятали.
— Та неделя, когда вы сказались больным, — понял Амарам.
— Да.
— Бездна.
Далинар со свистом выдохнул сквозь зубы.
— Почему, Амарам? Я думал, что из всех людей ты… Ба!
Кронпринц усилил хватку, костяшки его пальцев побелели. Амарам поднял подбородок, будто толкая шею к острию Клинка Осколков.
— Я сделал это, — сказал Амарам, — и я сделал бы это снова. Скоро вернутся Несущие Пустоту, и мы должны быть достаточно сильными, чтобы им противостоять. Значит, нам понадобятся натренированные, опытные Носители Осколков. Пожертвовав несколькими солдатами, я планировал спасти намного больше.
— Ложь! — воскликнул Каладин, делая шаг вперед. — Вы просто хотели Клинок для себя!
Амарам посмотрел Каладину в глаза.
— Я сожалею о том, как поступил с тобой и твоими солдатами. Иногда хорошим людям приходится умереть ради достижения более великой цели.
Каладин почувствовал подбирающийся холод, оцепенение, которое распространялось от сердца по всему телу.
«Он говорит правду, — подумал он. — Он... искренне уверен в том, что сделал все правильно».
Амарам отпустил свой Клинок и обернулся к Далинару.
— Что теперь?
— Ты виновен в убийстве — лишил жизни нескольких людей ради собственного обогащения.
— А что происходит, — ответил Амарам, — когда вы сами посылаете тысячи людей на смерть, чтобы заполучить гемсердца, Далинар? Разве есть какая-то разница? Мы все знаем, что иногда жизнями нужно жертвовать ради высшей добродетели.
— Сними плащ, — прорычал Далинар. — Ты не Сияющий.
Амарам потянулся и развязал узел, затем бросил плащ на камни, отвернулся и зашагал прочь.
— Нет! — воскликнул Каладин, захромав следом.
— Дай ему уйти, сынок, — вздохнул Далинар. — Его репутация разрушена.
— Но он все еще убийца.
— И мы будем судить его по справедливости, — пообещал Далинар, — как только я вернусь. Не получится заключить его в тюрьму — Носители Осколков выше этого, и в любом случае он пробьет себе путь наружу. Носителя Осколков либо казнят, либо оставляют на свободе.
Каладин обмяк всем телом, и рядом с ним появился Лоупен, подхватив под руку, в то время как Тефт помог с другой стороны. Каладин чувствовал себя полностью опустошенным.
«Иногда жизнями нужно жертвовать ради высшей добродетели...»
— Спасибо, — сказал Каладин, — что поверили мне.
— Иногда я все же слушаю, солдат, — ответил Далинар. — А сейчас отправляйся обратно в лагерь и немного отдохни.
Каладин кивнул.
— Сэр? Берегите себя там, на равнинах.
Далинар мрачно улыбнулся.
— Как получится. Теперь у меня есть хотя бы шанс побороться с тем убийцей, если он появится. Со всеми этими Клинками Осколков, мельтешащими вокруг в последнее время, я понял, что значимость иметь при себе один из них слишком велика, чтобы ее можно было игнорировать. — Он прищурился, посмотрев на восток. — Даже если кажется... что владеть им почему-то неправильно. Так странно. Откуда это ощущение неправильности? Возможно, я просто скучаю по своему старому Клинку.
Далинар отпустил Клинок.
— Поехали, — сказал он, возвращаясь к коню.
Там его поджидал кронпринц Ройон, ошеломленно наблюдающий за тем, как Амарам шествует прочь в окружении личной стражи из пятидесяти человек.
* * *
Да, это были знамена Аладара, присоединившегося к Далинару. Садеас смог разглядеть их в подзорную трубу.
Он опустил ее и долго-долго сидел в тишине. Настолько долго, что его охранники и даже жена начали суетиться и нервничать. Но оснований для нервозности не было.
Садеас придушил раздражение.
— Дадим им умереть там, — сказал он. — Всем четверым. Иалай, подготовь мне отчет. Я хочу знать... Иалай?
Его жена вздрогнула, взглянув на него.
— С тобой все в порядке?
— Я просто думала, — ответила она, как будто издалека. — О будущем. И что оно сулит. Нам.
— Оно принесет Алеткару новых кронпринцев, — сказал Садеас. — Подготовь отчет о том, кто из преданных нам светлордов станет подходящей заменой тем, кто падет в походе Далинара.
Он вернул подзорную трубу посыльному.
— Мы будем бездействовать, пока они не умрут. По-видимому, в конце концов паршенди все-таки убьют Далинара. Аладар может отправляться с ним в Бездну, как и большинство остальных.
Садеас развернул лошадь и продолжил дневную прогулку, демонстративно повернувшись спиной к Разрушенным равнинам.
Альбом Шаллан: белоспинник
ГЛАВА 77. Доверие
Единственной опасностью в употреблении такого мощного оружия будет потенциальная провокация тех, кто обрел связь Нэйхел. Следует позаботиться о том, чтобы избежать помещения этих субъектов в ситуации сильного напряжения, если только вы не принимаете последствия возможного использования ими вложения.
Диаграмма, 27-ая доска пола: параграф 6
Как река, внезапно прорвавшая плотину, четыре армии хлынули на плато. Шаллан сидела верхом и взволнованно и обеспокоенно наблюдала. Ее небольшой конвой включал Ватаха и его солдат, а также Марри, ее личную горничную. Газ, кстати, еще не прибыл, и Ватах утверждал, что не знает, куда тот пропал. Возможно, ей следовало лучше изучить происхождение его долгов. Она была так занята другими вещами... Шторма, если Газ исчезнет, что она будет чувствовать по этому поводу?
С подобными вещами можно разобраться позже. Сегодня Шаллан стала частью чрезвычайно важной истории, зародившейся в первой охотничьей экспедиции Гавилара и Далинара в Ничейные холмы много лет назад. Теперь писалась финальная глава — начиналась миссия, которая извлечет на свет истину и определит будущее Разрушенных равнин, паршенди и, возможно, всего Алеткара.
Шаллан нетерпеливо направила мерина вперед. Он двинулся спокойным шагом, не обращая внимания на ее понукания.
Штормовая кляча.
Адолин на Чистокровном рысью подъехал к ней. Прекрасное животное блистало безупречной белизной — никакого светло-серого цвета, похожего на пыль, как у некоторых виденных ею лошадей, а действительно белое. То, что жеребец Адолина был крупнее, казалось откровенно несправедливым. Шаллан уступала принцу ростом, а значит, должна сидеть на более высокой лошади.
— Ты нарочно посадил меня на медленную клячу, да? — пожаловалась она.
— А как же.
— Я тебя прибью. Если, конечно, достану до такой верхотуры.
