Глава тридцать первая
Ночное нападение Бахрама на Хосрова
Услышав сей ответ благоприятный,Гонец, как пыль, понесся в путь обратный,
Вступил к военачальнику в шатер,Повел с Бахрамом тайный разговор.
Бахрам, узнав, что воинство ХосроваЕго делам содействовать готово,
Велел светильники зажечь кругомИ выбрал для сражения с врагом
Львов, наделенных мощью несравненной,Отважных покорителей вселенной.
Их подсчитали главари бойцов —Шесть тысяч оказалось храбрецов.
Бахрам сказал: «Пора на подвиг бранныйДо петухов ударим в барабаны.
Скачите, издавая львиный рев,Венчая кровью головы врагов!»
Вперед, чтоб низкой местью насладиться,Помчались три свирепых хаканийца,
Все войско восклицало: «Где юнец?Хосров, настал сегодня твой конец!»
Мечи звенели, словно гром гремучий,Земля железом стала, войско — тучей…
Был преисполнен боли юный шах.Лик посинел и кровь зажглась в очах.
Как только показались копья солнца,Разбито было войско венценосца,
Он горечь поражения обрел,Как только ночь приподняла подол.
Воззвал к вельможам шах: «О помогитеВрага разбить! Вверяюсь я защите
Всевышнего — и он меня спасет.Один лишь меч — отныне мой оплот!»
Приблизились к нему три хаканийца —Не хаканиец каждый, а убийца —
И первый замахнулся булавой.Но поднял щит Хосров над головой,
Двуострый меч рукою правой вынул,Одним ударом турка опрокинул.
«О воины мои! — взревел Хосров, —В позоре не бегите от врагов!»
Но войско хлынуло спиной к сраженью,Хосрова предавая униженью…
Тогда сказал вельможам шахиншах:«Раскаиваюсь я в своих делах.
Не выпестовал взрослого я сына,Умру — не будет в мире властелина!»
Бандуй сказал: «Уйдем. Бежала рать,Теперь защиты где тебе искать?
Не слышатся воинственные клики:Теперь ты здесь — единственный великий».
Ответил шах: «Бандуй и ты, Тахор!Помчитесь на конях во весь опор,
Оставшихся моих бойцов возглавьтеИ по мосту на берег переправьте
Шатер, венец, серебряный кошель,Парчу, сокровища моих земель,
Возьмите шахский мой престол с собоюИ все, что есть на этом поле боя».
Вельможи, чтоб сокровища спасти,Их с поля поспешили унести,
Как вдруг, повергнув мир во мрак и пламя,Драконовидное взметнулось знамя,
Бахрам явился, словно вестник зла,Свет жизни смерть, казалось, унесла.
И вот сошлись Бахрам с Хосровом вместе —Два гневных льва, пылавших жаждой мести.
Схватились два врага, разъярены,Как буйные военные слоны.
Под скакуном Бахрама прах клубился,Но богатырь успеха не добился.
Напрасно взять хотел он перевес:Сошло уж солнце с купола небес, —
Ничем не кончилось единоборство,Враги явили равное упорство.
С известьем прибыл в этот миг Тахор:«Все спасено — венец, престол, шатер!»
Сказал Хосров, почувствовав усталость:«Нас только десять человек осталось,
А стан врагов раздался вглубь и вширь,И впереди — искусный богатырь.
Хотя мы силу обретаем в славе,Все ж головы свои спасать мы вправе.
Чем погибать, не лучше ль отступать,Чтоб в наступленье перейти опять?»
Помчался юноша к мосту Нахрвона,Бахрам за ним свирепо, исступленно,
Пылая местью, скакуна погнал.Хосров Густахму на мосту сказал:
«Ты принеси мне лук: мои реченьяОн переводит на язык сраженья».
Был подан шаху знаменитый лук.Стрела затмила неба полукруг.
Меж тем, как ливень, стрелы низвергалисьИ в шлемы наконечники вонзались.
Бахрам примчался, гневом напоен.Огромен лук его, а конь — дракон.
У всадника оружья нет иного,Нет панцыря у скакуна гнедого.
Тогда, шепча молитву божеству,Вдруг черную, как ворон, тетиву
Шах натянул, стрелу в коня направил,И конь упал и землю окровавил.
Бахрам над головою поднял щит,Казалось, миг — и будет он убит,
Тогда Ялонсина, не зная страха,Коня погнав, напал на шахиншаха.
Но разве шах, владеющий венцом,Когда-нибудь считал его бойцом?
Вдоль конской челки выпрямил он руку,Привыкшую к прославленному луку,
И вражеского ранил скакуна,И, спешенный, удрал Ялонсина.
Хосров, Бахрама отступить заставив,Мост перейдя и свой отряд возглавив,
Помчался к Тайсакуну вдоль реки,Исполнен боли, гнева и тоски.
Железом город укрепив искусно,Засел он там в задумчивости грустной,
Со всех жилищ созвал вельмож своихИ у ворот поставил часовых.
Глава тридцать вторая
Приход Хосрова к отцу, его бегство в Рум и убийство Ормузда
Затем в столицу прибыл он в тревоге,Отцу седому поклонился в ноги,
И много долгих дней провел с отцом,С беспомощным, дряхлеющим слепцом.
Сказал Хосров: «Тот богатырь-воитель,Которого избрал ты, повелитель,
Пришел, как венценосный властелин,Привел с собою множество дружин.
Его хотел я от греха избавить, —Не смог на добрый путь его наставить:
Война, война его к себе влекла, —Будь проклят он и все его дела!
Я принял бой, противный мне до боли.Оставил многих я на ратном поле.
Часть воинов отпала от меня,Как спутники случайные, храня
Мне верность лишь до первой неудачи,Вступая с неохотой в бой горячий,
Признав права Бахрама на венец:В начале разве виден им конец?
Вослед за мной, вплоть до моста НахрвонаМой низкий недруг мчался разъяренно,
И от Бахрама я бежал, едваОсыпалась моих надежд листва.
Ты скажешь: отступленья путь невесел, —Но я сперва и вред, и пользу взвесил,
А если мудрый шах отдаст приказ,К аравитянам двинусь я тотчас».
Ормузд сказал: «Там не найдешь защиты,Опоры у арабов не ищи ты.
Что могут дать Аравии сыны?Нет войска там, оружья и казны.
На тех людей надеяться напрасно:Бесспорной выгоды не видя ясно,
Обиженными вдруг себя сочтут,Они тебя Бахраму продадут.
О, пусть на голос твой, прогнав напасти,Откликнется смеющееся счастье!
Когда в Иране жребий твой угрюм,Немедленно ты отправляйся в Рум,
С кайсаром честно говори и прямоО вероломстве дерзкого Бахрама.
Владеющий румийскою странойТебе поможет войском и казной.
Там, в Руме, тоже чтут законы веры,Там нет сокровищам числа и меры,
С кайсаром ты в родстве: свой древний род,Как ты, от Феридуна он ведет».
Хосров сказал: «Я твой совет приемлю».Поцеловал он пред Ормуздом землю
И сотни произнес ему похвал.Бандуя и Густахма он позвал
И молвил им: «Отныне с нищетоюМы стали неразлучною четою.
Пуститься в бегство мы должны опять,Мятежной рати мы должны отдать
Иранские просторы и святыни,Разбить шатры должны мы на чужбине».
Замолк — дозорного раздался крик:«О справедливейший из всех владык!
Я вижу знамя с вышитым драконом,Что водрузил мятежник над Нахрвоном!»
Вскочил Хосров с проворством молодымНа скакуна и полетел, как дым,
Ему казалось: за спиною дышитДракон ужасный, что на стяге вышит.
На миг он обернулся, чтоб взглянуть,Пустились ли Бандуй с Густахмом в путь,
И что же? В то мгновенье роковоеТрусили потихоньку эти двое!
«Презренные мужи! — вскричал Хосров, —Друзьями, что ли, вы сочли врагов?
А нет — зачем вы топчетесь на месте?Иль вражеской вы не боитесь мести?
Иль вам отрадней, чем скакать со мной,Бахрама чуять за своей спиной?»
Сказал Бандуй: «Владыка над царями!Не мучай сердце думой о Бахраме,
Не видит нашей пыли он сейчас.А ты, покуда враг далек от нас,
Внемли друзьям: не будет цель успешна,Когда решил ты мчаться так поспешно.
Бахрам предстанет пред твоим отцом,Слепца престолом одарит, венцом,
А сам воссядет у его десницы,И власть его не будет знать границы.
От имени царя, страны глава,Кайсару в Рум напишет он слова:
Мол, подлый раб, мой сын, бежал из царства,В душе таит он подлость и коварство.
Убежища начнет просить смутьян,Но только выпрямит окрепший стан,
Поднимутся у вас мятеж и смута.Нельзя ему предоставлять приюта,
Он должен быть тотчас под стражу взят,В оковах возвращен ко мне назад».
Хосров, нахмурясь, отвечал Бандую:«Что суждено, того я не миную,
Увы, дела тяжки, длинны слова,Вручим себя заботам божества».
Погнав коня, поехал он в печали,А нечестивцы от него отстали,
Вернулись к дряхлому царю царей,Приблизились к престолу от дверей
Так, чтоб шагов не слышно было стука,И вытянули тетиву из лука
И шаха удавили тетивой,Над гордой надругались головой.
Все кончилось, едва рассвет забрезжил.Сказал бы ты: Ормузд на свете не жил!
Что кубки времени в себе таят?Сегодня в них вино, а завтра — яд,
А если такова игра вселенной,То не ищи ты счастья в жизни бренной!
Когда закончил дни свои ОрмуздИ трон владыки оказался пуст,
Послышались удары барабанов.Тогда, от тела мертвого отпрянув,
Убийцы пожелтели как парча.А в этот миг, ликуя и крича,
Бахрама рать по городу летела,Взметнув дракона голубое тело.
Злодеи, удавившие слепца,Поспешно убежали из дворца.
Едва достигли юного владыкиИ тот увидел желтые их лики,
Он вздрогнул, ибо начал различатьНа ликах преступления печать.
Властитель уподобился шафрану,Но в сердце затаил немую рану.
Сказал дружине: «С главного пути,Друзья мои, нам следует сойти.
Мы не должны себя щадить: отнынеНаш путь пойдет сквозь дикие пустыни».
Глава тридцать третья
