– Это может продлиться вечность… – прошептала Машенька. – Вечность под снегом. Вместе с… с этим ужасным трупом. И мне уже никогда не родить ребенка… Мне, кажется, плохо. Я замерзла. – Она развернулась и ушла в дом.
Лидия по пояс в снегу побрела обратно к крыльцу.
– А ну, дай сюда! – сказала она, отобрала у Левы лопату и принялась с остервенением отбрасывать с заметенной тропинки снег.
– Не будем ей мешать, – сказал Тычковский, обнимая Леву за плечи. – Идем.
– Трусы! – звенящим голосом сказала Лидия. – А еще мужчины!
– По-твоему, мужчина – это тот, кто по первому капризу женщины кидается делать совершенно бесполезную работу? – глядя на нее ледяными глазами, спросил Тычковский.
– Человек пропал! – огрызнулась Лидия. – Если вы мужики, то должны его спасти! Он ведь мог замерзнуть в снегу!
– Он не пропадал. Он ушел. С ружьем. С ключами от машины. Значит, у него были на то причины. Вылезай из сугроба! Живо! Ну?!
– Нет! – покачала головой Лидия.
– Не понимаю твоего упрямства.
– Он ведь мог подумать, что… – она вздрогнула. – А если это Кит выпил всю водку, будь она неладна? И принялся махать топором? Ему же нельзя пить!
– Судя по тому, в каком состоянии находится храпящий в сенях алкаш, на двоих им бы не хватило напиться до бесчувственного состояния, – философски заметил Тычковский. – Или у тебя было припасено не две бутылки, а три?
– Две! – сверкнула глазами Лидия. – Одну мы выпили все вместе!
– Тогда без вопросов. Он был почти трезв, когда рубанул топором по косяку. За остальное не ручаюсь. В общем, оставь человека в покое.
– Я все равно буду его искать! Вы не знаете, на что он способен!
– Что ж, как хочешь. Идем, боец, – позвал Тычковский Леву.
Тот с радостью дал увести себя в дом. Бойцов космического спецназа обучали сражаться с зомби и инопланетными тварями, но их не обучали разгребать лопатой снег. В этом Лева был не силен, даже если назвать этот снег песком и предположить, что вокруг марсианская пустыня, а совковая лопата – один из видов боевого оружия. Поскольку Лева большей частью пребывал в виртуальном мире, то и мускулатура у него тоже была виртуальная. Его руки тут же заныли от тяжести лопаты, а дыхание сбилось. Долго копать снег он просто оказался не в силах.
Мало пользы было и от Машеньки, она знала о деревне только то, что здесь можно купить парное молоко с толстым слоем жирных сливок, с которыми кофе просто изумительный. И творог тоже можно купить в деревне, он тоже очень вкусный. Знала, что вкусное молоко, сливки, а также творог берутся из коровы, но сам процесс до сих пор оставался для нее загадкой. Что же касается лопаты… Представить сей вульгарный предмет в своих тоненьких ручках с покрытыми ярким лаком ногтями было совершенно невозможно. Машенька с Левой были типичными городскими жителями и еще так молоды, что и не думали о том, чтобы закапывать свою цветущую молодость в грядках. Они брали от деревни только ее радости: чистый воздух, ржаной хлеб, испеченный Лидией, а летом шашлык, мастерски приготовленный Китом, жарко натопленную им же баньку и ягоды-плоды, на которые так щедр старый сад. Необходимость поработать лопатой поставила их в тупик.
Что же касается незваного гостя, то он не видел в этом никакого смысла. Грести снег? Зачем? Человек, которого он так ненавидел и опасался, был теперь мертв и, следовательно, больше не опасен. Это принесло в его душу покой. И ветер перестал выть, действуя на нервы. Обстановка совершенно изменилась, наступило утро, и еще какое-то время будет светло. Темные же мысли приходят с наступлением темноты. И темные желания тоже. А пока можно расслабиться. И придумать, что делать дальше.
Таким образом, Лидия осталась на расчистке снега одна. Какое-то время она с остервенением работала лопатой, но силы постепенно уходили. К тому же в воздухе опять закружились снежинки. Все шло к тому, что снегопад начнется вновь. И все, что она делала, было совершенно бесполезно. Но она все еще продолжала бороться. И не переставала кричать:
– Коля! Где ты, Коля?! Николай! Иди сюда, Николай!
Но Кит не появлялся.
Попытка добыть огонь
В сенях Тычковский с Левой наткнулись на Машеньку. Та в задумчивости стояла над храпящим Микошей.
– Надо бы перенести его в дом, – сказала она, увидев мужчин.
– Зачем? – спросил Тычковский.
– Здесь холодно.
– Ему нет. Напротив, в сенях он быстрей протрезвеет.
– Нельзя быть таким бесчеловечным. Лева! Помоги мне!
– Бойцы не выполняют приказы заложников, – пробормотал тот.
– Что вы с ним сделали? – накинулась Машенька на незваного гостя.
– Я с ним ничего не делал, – тихо сказал тот. – А вот вы… Кто-то из вас.
– Вы на что намекаете?!
– У него приступ. Вообще случай интересный. Видал я таких пациентов, этот явно недолеченный. Когда он последний раз лежал в психиатрической больнице?
– Вместе со мной! – с вызовом сказала Машенька.
– А ты когда?
– Я не обязана перед вами отчитываться!
– Так что мне делать, босс? – вмешался Лева.
– Отнеси, пожалуйста, Микошу в дом, – взмолилась Машенька. – Его надо привести в чувство.
– Ты хочешь знать, что алкаш видел этой ночью? – в упор посмотрел на нее Тычковский. – И выяснить, что он запомнил. Так?
– Что он мог видеть? – порозовела Машенька. – Ему здесь просто холодно.
– Хорошо. Мне тоже интересно его порасспросить. Боец, бери раненого за ноги!
– Есть! – откликнулся Лева и схватился за белые валенки.
Машенька в отчаянии закусила губу. Ей вовсе не нравилось, что Лева ее не слушается и в то же время охотно выполняет приказы какого-то обманщика. Меж тем Лева с Тычковским взяли Микошу один за ноги, другой за руки и потащили к двери в избу.
– Открой, – велел Тычковский Машеньке.
Та нехотя послушалась. Микошу внесли в дом.
– Куда его? – спросил Тычковский, оглядываясь.
На диване лежало свернутое кулем одеяло. В темноте его запросто можно было принять за спящего человека. Видимо, об этом подумала и Машенька.
– Положите его на диван, – нервничая, сказала она. – Он, похоже, обманщик. Притворялся, что спит здесь, а сам…
– Девушка, да у вас паранойя, – усмехнулся Тычковский. – Я обманщик, ваш парень обманщик, алкаш тоже обманщик. В сочетании с депрессией это штука взрывная. А не вы ли его того, а? Топором?
– Я не обязана перед вами отчитываться, – повторила Машенька.
– Не надо так волноваться, – посоветовал ей Тычковский, на пару с Левой опуская Микошу на диван. – Так сойдет?
– Вполне.
– И что дальше?
– Дальше?
Машенька обвела глазами кухню. Ее взгляд наткнулся на пустые чашки.
– Наверное, нужно приготовить завтрак, – не слишком уверенно сказала она.
– Действуй, – кивнул Тычковский.
– Надо растопить печь, – совсем уже неуверенно сказала Машенька и поежилась.
– Топи.
– А… как?
– Ты что, никогда раньше этого не делала?
– Нет, – призналась Машенька. – Кажется, нам нужны дрова.
– Есть! – И Лева кинулся к запакованной бензопиле, подарку хозяйке на именины. Коробка так и стояла у стены.
– Нет! – отчаянно закричала Машенька. – Остановите его! Вы! – накинулась она на Тычковского.
– Что там? Динамит?
– Хуже! Бензопила!
Лева уже с остервенением рвал упаковочную бумагу.
– Боец! – остановил его Тычковский. – Отставить заготовку дров!
– Почему? – с обидой спросил Лева, поворачивая голову в его сторону.
– Запасов топлива достаточно. Где у них лежат дрова? – спросил Тычковский у Машеньки.
– Кажется, во дворе. Кит ходил туда.
– Боец, сходи во двор! Дверь прямо по курсу. Там находится дровяной склад, согласно полученной информации. Разведчики донесли. Иди и проверь. Если найдешь топливо – доставь его сюда. Неси, сколько сможешь.
– Есть! – Лева тут же ушел.
– Ну а теперь поговорим, – сказал Тычковский, когда за ним закрылась дверь.
– Зачем вы с ним так? – с обидой спросила Машенька.
– А как? У него же крыша поехала. Ему отсюда одна дорога. Знаешь куда? – Тычковский покрутил пальцем у виска.
Машенька сделала пару шагов назад и оперлась спиной о дубовую столешницу. Она тяжело дышала.
– Скажите, я… я очень некрасивая? – неожиданно спросила она.
– Тебе прямо сейчас надо об этом узнать? – оторопел Тычковский.
– Да. Потому что завтра я, быть может, умру.
– Депрессивный психоз? С этим ты лежала в больнице?
– Я абсолютно нормальна. Так, взгрустнулось. Мне просто надо знать, как я выгляжу? – Машенька кокетливо поправила медный локон на виске.
– Лучше подумай о том, как растопить печь. Это тебя отвлечет.
– Ах, как же вы не понимаете?! Для меня это вопрос жизни и смерти!
– Вот как? Жизни и смерти? Тогда я тебе помогу…
Микоша всхрапнул и перевернулся на бок. Машенька вздрогнула и с мольбой посмотрела на Тычковского:
– Скажите мне правду, умоляю! Я чувствую себя такой старой… Такой некрасивой… – Она всхлипнула.
