Конечно, детство Элеонор Эдевейн разительно отличалось от ее собственного, тем не менее Сэди ощущала какое-то родство душ с этой женщиной. Ей понравилась маленькая девочка из сказки, благородная, отважная и озорная; именно такой Сэди хотелось быть в детстве. А несколько дней назад Сэди обнаружила у ручья старый лодочный сарай. Через разбитое окно она забралась внутрь и увидела, что там ничего нет, кроме стола, кровати и пары других, самых простых предметов обстановки. Все отсырело, всюду лежал толстый слой застарелой пыли и грязи. После тщательного осмотра Сэди обнаружила только одну достойную внимания вещь: конверт, который завалился за изголовье кровати и пролежал там добрую половину века. Конверт с единственным листком бумаги с изысканным орнаментом из темно-зеленых листьев плюща по краям – вторая страница письма, подписанного Элеонор.
В этом любовном послании, которое Элеонор написала, будучи беременной, она страстно признавалась, что эта любовь спасла ей жизнь, а еще подробно описывала, какие чудесные изменения происходят с растущим внутри нее младенцем – «крошечной копией тебя и меня». Вначале Сэди предположила, что речь идет о Тео Эдевейне, потом заметила, как Элеонор сокрушается, что ее любимый слишком далеко, как тоскует и мечтает, чтобы он был рядом. Наверное, письмо написали, когда Энтони служил во Франции во время Второй мировой войны. В главе «Род Дешиль из Гавелина» сообщалось, что у Эдевейнов было три дочери: Дебора, которая родилась перед войной, Клементина, появившаяся на свет уже после окончания военных действий, и аккурат посредине – Элис. Выходит, именно ее с таким нетерпением ждала Элеонор. Страстное, откровенное письмо позволило заглянуть в душу Элеонор, и Сэди словно слышала из девяностолетней дали ясный и искренний голос другой женщины.
Сэди захлопнула книгу, подняв облачко пыли. Солнце стояло высоко, с поверхности озера испарялась влага. Отраженный свет плясал на нижней стороне склоненных ветвей, и невероятно зеленые листья ярко блестели. Было жарко, но Сэди поежилась, когда взглянула на дом. Мелькнула мысль, что, даже если не думать о связи этого места с «Волшебной дверью Элеонор», все равно кажется, что ты в сказке. Чем больше времени Сэди проводила в саду усадьбы Лоэннет, чем больше узнавала о доме и людях, которые когда-то здесь жили, тем меньше чувствовала себя незваной гостьей. И все же ее не покидало ощущение, что дом наблюдает за ней.
Чушь, конечно. Что-нибудь в этом роде могла бы выдумать новая подружка Берти, Луиза. Сэди почти услышала грубый смех Дональда. Просто она, Сэди, реагирует на тишину и безлюдье. Дома́ не должны стоять пустыми. Нет ничего печальнее и бессмысленнее, чем дом без жильцов, особенно такой, как этот, где до сих пор сохранился скарб семьи.
Сэди проводила глазами стайку отраженных облаков, проплывающих в витражных окнах верхнего этажа, перевела взгляд на крайнее слева окно. Детская, последнее место, где видели Тео Эдевейна перед тем, как малыш пропал. Сэди взяла камушек, задумчиво покатала между большим и указательным пальцами, лениво взвесила на ладони. Вот в чем, собственно, суть. Сам дом можно было бы легко забыть, если бы не связанная с ним печальная история исчезновения маленького мальчика. Отголоски дурной славы со временем дозрели до фольклора, превратились в сказку о том, как потерялся маленький мальчик, сам дом погрузился в вечный сон и перестал дышать, а сад вокруг пришел в упадок и зарос.
Сэди швырнула камушек в озеро, он описал пологую дугу и с плеском шлепнулся в воду. Да, сказочная составляющая – самая каверзная часть. С нераскрытыми делами всегда сложно, а к этому делу добавлен еще и фольклорный фактор. Историю столько раз пересказывали, что люди стали воспринимать ее как таинственную. Если честно, большинству людей ответ не нужен – например, посторонним, другими словами, тем, кого это лично не коснулось. Нераскрытая тайна больше притягивает. На самом деле колдовства и магии не существует и дети просто так не дематериализуются. Они могут заблудиться, их могут похитить, даже продать. Иногда их убивают, но чаще все-таки отдают или забирают. Сэди нахмурилась. Вокруг столько детских теней, разлученных с родителями, цепляющихся за материнские юбки… Куда делся именно этот малыш?
Аластер сдержал слово и заказал копии газетных статей, а дедова подружка Луиза, которая, когда бы Сэди ни зашла на кухню, уже была там, утверждая, что «заглянула на минутку», пообещала расспросить в больнице обитателей отделения для престарелых. Сама Сэди выяснила в Бюро регистрации земельной собственности, что сейчас дом принадлежит Элис Эдевейн, но, как выяснилось, «местный» автор живет в Лондоне и уже несколько десятков лет не показывается в деревне, несмотря на гордые заявления об обратном. Сэди разыскала ее адрес, хотя имейл так и не нашла. Пока Элис Эдевейн не ответила ни на одно из писем, Сэди пришлось довольствоваться библиотечным экземпляром книги Арнольда Пикеринга «Малыш Эдевейн».
Книга вышла в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году в серии «Корнуоллские тайны», включающей в себя также сборник рассказов очевидцев о встречах с феями, а еще истории о печально известном корабле-призраке, заходящем в местную бухту. Подборка несколько разочаровала Сэди. Действительно, в опусе Пикеринга угадывалось стремление не столько докопаться до истины, сколько вызвать читательский интерес. Книга не предлагала никаких разумных теорий, предпочитая обсасывать тему «таинственного исчезновения в Иванову ночь». Тем не менее в ней приводился довольно неплохой обзор событий, и вообще, нищие не выбирают.
Сэди достала свои заметки, которые недавно поместила в папку с ярлыком «Эдевейн». Сидеть на краю старого фонтана и просматривать записи стало для нее чем-то вроде утреннего ритуала. Она всегда так работала, раз за разом изучая малейшие подробности дела, пока не запоминала их наизусть. Дональд считал ее манеру маниакальной (сам он предпочитал обдумывать дела за кружкой пива), но Сэди полагала, что кому мания, а кому – преданность делу, и вообще, если и есть на свете другой, лучший, способ обнаружить в деле слабые места, прорехи и нестыковки, то она, Сэди, его не знает.
Пикеринг писал, что в последний раз Теодора Эдевейна видели в одиннадцать часов вечера, когда его мать зашла в детскую. Она всегда заглядывала в одно и то же время перед сном, и после этого мальчик спокойно засыпал до утра. Как сообщила полицейским Элеонор Эдевейн, спал он хорошо и очень редко просыпался среди ночи.
Одна из горничных подтвердила слова миссис Эдевейн, сказав, что видела, как та вышла из детской, а потом остановилась на лестнице переговорить с другой служанкой. По словам горничной, это произошло около одиннадцати часов вечера, она абсолютно уверена, так как несла поднос с бокалами из-под шампанского на кухню, где их должны были вымыть, чтобы снова подать гостям в полночь, когда начнут запускать фейерверки. Лакей, который дежурил у парадного входа, сообщил, что видел, как после одиннадцати миссис Эдевейн вышла из дома, и до конца праздника больше никто из членов семьи или гостей туда не заходил, разве только в туалет на первом этаже.
Миссис Эдевейн провела остаток вечера у лодочного сарая, где все желающие могли покататься на гондолах по освещенному фонариками озеру, и, в полной уверенности, что ее дети дома, легла спать с восходом солнца, когда разъехались последние гости. Она быстро уснула и спала до тех пор, пока в восемь часов утра ее не разбудила горничная, которая сообщила, что Тео нет в кроватке.
Мальчика стали искать, но тревогу не поднимали, чтобы не беспокоить гостей, которые остались ночевать. Одна из дочерей супругов Эдевейн – самая младшая, Клементина – часто ускользала из дома по утрам и порой брала с собой младшего брата, если он не спал, когда она проходила мимо детской. Все решили, что так произошло и в этот раз.
Завтрак еще не закончился, когда в начале одиннадцатого домой вернулась Клементина Эдевейн, одна. Девочка призналась, что не знает, где ее братишка, и сообщила, что в шесть утра дверь в детскую была закрыта. Вызвали полицию. Мальчика официально признали пропавшим и организовали массовые поиски.
Хотя Пикеринг, похоже, искренне верил, что ребенок просто таинственным образом испарился, он включил в книгу краткий отчет о полицейском расследовании, выделив две официальных версии: Теодор Эдевейн заблудился – или его похитили. Первая версия, казалось, получила подтверждение, когда выяснилось, что вместе с мальчиком исчез и его любимый игрушечный щенок, но после того, как тщательные поиски не дали результата, и с учетом богатства семьи, полиция признала вторую версию более вероятной. Между одиннадцатью вечера накануне Иванова дня и восемью часами следующего утра кто-то прокрался в детскую и забрал ребенка.
Вполне обоснованное предположение, к которому склонялась и сама Сэди. Она бросила взгляд через озеро на дом и попыталась представить себя на ночном празднестве, как его описал Пикеринг: повсюду народ, горят фонарики и факелы, гондолы со смеющимися пассажирами, костер посредине озера. Музыка, смех и шум голосов трех сотен весело переговаривающихся людей.
