Сэди узнала печать скорби на лице женщины. Эта женщина потеряла часть себя самой. Хотя письмо на бумаге с орнаментом из листьев плюща Элеонор написала во время более ранней беременности, по тому, с какой любовью она ждала появления ребенка, было ясно, что она из тех женщин, для кого материнство в радость. Прошедшие десятилетия добавили фотографии глубинного смысла. Снимок сделали, когда ужас от исчезновения был еще свежим, когда Элеонор Эдевейн еще верила, что сын вернется и зияющая дыра, вызванная потерей, затянется. Сэди, которая смотрела на застывшее мгновение из будущего, знала худшее. Ужас потери навсегда останется с Элеонор, а вместе с ним и муки неизвестности. Как тяжело не знать, жив твой ребенок или умер, любим или страдает, плачет ли долгими ночами по своей матери!
Сэди отложила газету в сторону и посмотрела на вымощенную дорожку к мерцающей воде. Дочь Мэгги Бэйли плакала по своей маме. Личико Кэйтлин было в разводах от слез, когда Сэди с Дональдом обнаружили ее одну в пустой квартире в Холборне. Они прошли в квартиру прямо по груде рекламной почты у двери, и в нос им ударил такой отвратительный запах, что даже отличающегося крепким желудком Дональда чуть не вырвало. Мусорное ведро на кухне кишело мухами.
Сэди никогда не забыть, как впервые увидела малышку Кэйтлин. Они с Дональдом не ожидали, что найдут здесь ребенка, и Сэди уже прошла половину коридора, когда перед ней возникла маленькая большеглазая девочка в ночной рубашке с изображением мультяшной Доры-исследовательницы. Соседка обратилась в полицию с жалобой на неприятный запах; когда ее спросили, кто живет в квартире, она описала нелюдимую молодую женщину, которую время от времени навещает мать, упомянула громкую музыку. О ребенке соседка не сказала ни слова. Уже потом, когда Сэди поинтересовалась почему, она пожала плечами и выдала обычную отговорку: «А вы не спрашивали».
После того как девочку нашли, поднялась страшная шумиха. Как же так, ребенок один, в запертой квартире? Пока Дональд вызывал подмогу, Сэди сидела на полу с Кэйтлин – к тому времени они уже знали ее имя, – играла с игрушечным автобусом, пыталась вспомнить хоть один детский стишок и размышляла, насколько подобный оборот событий изменил ситуацию. Как выяснилось, очень сильно. Маленькие брошенные девочки привлекают внимание множества ведомств, и вскоре крошечную квартирку наводнили полицейские, эксперты-криминалисты и представители социальной службы. Казалось, все прибыли одновременно и теперь толпились повсюду, что-то измеряли, искали и посыпали порошком. В какой-то момент, когда день уже близился к вечеру, малютку увезли.
Сэди никогда не плакала на работе, хотя ей доводилось видеть немало печального и ужасного, но тем вечером на пробежке она неслась со всех ног, с топотом бежала по тротуарам Ислинготна, через Хайгейт, по сумеречной пустоши, мысленно перебирая кусочки головоломки, пока они не скрылись под горячей волной ярости. Сэди давно усвоила, что нельзя зависать на эмоциональном, чисто человеческом факторе, когда расследуешь преступления. Ее работа – раскрывать тайны, а все причастные к этому люди важны лишь в той мере, насколько знания об их характере можно использовать для дела, например, чтобы определить мотив преступления, подтвердить или опровергнуть алиби. Но кроха в измятой ночной рубашке и со спутанными волосами, которая звала маму и смотрела испуганными глазами, с тех пор не выходила из мыслей и мешала работать.
Черт, она и сейчас мешает. Сэди поморгала, чтобы отогнать образ девочки, злясь на себя, что опять вспомнила ту проклятую квартиру. Все, дело закрыто. Она сосредоточилась на гавани, глядя, как рыбацкие лодки, вернувшись, становятся на якорь, а над ними кружат чайки, то падая вниз, то взмывая вверх.
Конечно, между этим двумя делами существует параллель: матери и дети, потеря близкого человека. Фотография Элеонор Эдевейн, опустошенное выражение на ее лице, горечь утраты и страх, который она пережила, ударили Сэди по больному. Обнажили ту самую слабость, из-за которой она приняла дело Бейли слишком близко к сердцу и не спала ночами, убежденная, что Мэгги Бейли не могла просто взять и бросить двухлетнюю дочь в запертой квартире, без всякой гарантии, что девочку найдут вовремя.
– Не хочу разочаровывать, Спэрроу, – сказал тогда Дональд, – но такое случается чаще, чем ты думаешь. Не все созданы для материнства.
Сэди не спорила. Кому, как не ей, знать, что он прав. Ее только смущала беспечность, с которой Мэгги бросила дочь. Что-то тут не сходилось.
– Дело не в этом. Может, Мэгги и не самая хорошая мать, но вряд ли она оставила бы своего ребенка страдать. Наверняка бы позвонила кому-нибудь, что-то сделала.
В определенной степени Сэди оказалась права. Как выяснилось, Мэгги действительно что-то сделала. Она исчезла из жизни Кэйтлин в четверг, в тот день, когда отец забирал девочку на выходные. Вот только на той неделе его не было в городе: уехал на рыбалку в Лайм-Реджис.[13] «Я ее предупредил, – говорил он, когда его допрашивали в полицейском управлении, и сжимал дешевый пластиковый стаканчик. – Заставил записать на бумажке, чтобы не забыла. Я редко куда-то езжу, но брат подарил мне путевку на день рождения. Я все ей написал». Мужчина сильно волновался и то и дело отламывал от стаканчика кусочки полистирола. «Если бы я знал, если бы она мне сказала. Как подумаю, что могло бы случиться…»
Он снабдил полицейских информацией, которая сильно отличалась от того, что рассказала о Мэгги ее мать, Нэнси Бейли. Неудивительно. Сэди предположила, что всему виной материнский инстинкт, именно он побуждает женщину показывать своего ребенка в лучшем свете. Правда, в данном случае это только навредило. Жаль, что Сэди не пообщалась со Стивом, отцом девочки, до того, как купилась на историю Нэнси. «Знаешь, в чем проблема? – любезно спросил Дональд, когда все закончилось. – Вы двое – ты и бабушка – слишком сдружились. Типичная ошибка начинающих». Самый обидный из его комментариев. Ничего так не уязвляет сыщика, как обвинение в недостатке объективности или в том, что он позволяет эмоциям вторгаться в область разума.
Особенно если обвинение справедливо. «Ни в коем случае не общайся с бабушкой девочки, даже думать не смей!» Дональд прав. Нэнси вызывала симпатию, тем более она говорила то, что Сэди хотелось услышать. Что Мэгги была ответственной, любящей матерью и скорее умерла бы, чем бросила своего ребенка без присмотра, что полиция ошиблась и нужно искать следы преступления. «Почему она лгала? – допытывалась Сэди у Дональда. – Ей-то какая выгода?» Дональд покачал головой и снисходительно улыбнулся: «Это же ее дочь, глупышка. Что она должна была говорить?»
После жалобы Стива Сэди посоветовали воздержаться от дальнейших попыток встретиться с Кэйтлин, но она еще раз увидела девочку, сразу после того, как дело закрыли. Кэйтлин шла, держа за руки отца и его жену, Джемму, когда они выходили из полицейского управления, – симпатичная, хорошо одетая пара. Кто-то распутал свалявшиеся волосы Кэйтлин и заплел косички. Джемма остановилась, чтобы выслушать девочку, а потом сказала ей что-то смешное и взяла на руки.
Сэди видела их мельком и на расстоянии, но этого было достаточно, чтобы понять: все закончилось благополучно. Женщина с добрым лицом и плавными, заботливыми жестами – это именно то, что нужно Кэйтлин. С одного взгляда Сэди определила: Джемма из тех, кто всегда говорит и поступает правильно, точно знает, кто такая Дора-исследовательница, и у кого всегда наготове детские стихи или колыбельные. Дональд явно подумал то же самое. «Лучшее, что могла сделать эта мамаша, – сказал он позже, когда они с Сэди сидели в «Лисе и Гончих». – Даже слепой увидел бы, что малышке хорошо с отцом и его женой». И правда, разве дети не заслуживают шанса на счастливое детство? Один бог знает, сколько трудностей выпадет им на жизненном пути.
Мысли Сэди вернулись к письму, которое она бросила в почтовый ящик. Наверняка оно уже дошло до девочки. Хорошо, что она написала на конверте обратный адрес аккуратными печатными буквами. Наверняка этому учат в престижной школе, куда она ходит. Шарлотта Сазерленд. Красивое имя, решила Сэди. Конечно, не то имя, что дала ей Сэди, но все равно красивое. Звучное имя образованного и успешного человека. Того, кто увлекается верховой ездой, хоккеем на траве и никогда не молчит, боясь показаться глупым. Разве не этого хотела Сэди для своей дочери, когда отдала медсестре крошечную девочку, а потом смотрела сквозь слезы, как ту уносят к лучшему будущему?
От резкого звука сзади Сэди едва не подпрыгнула. Кто-то приоткрыл подъемное окно и рывком поднял вверх. Кружевная занавеска отодвинулась, и на ее месте появилась женщина с зеленой пластмассовой лейкой. Женщина с собственническим видом посмотрела вниз, на скамью (Только для постояльцев отеля!) и перевела многозначительный взгляд на Сэди.
