Хейзел. Авелине ужасно хотелось рассказать ему, что произошло на самом деле, но Хейзел запретила ей говорить об этом, а Авелина серьёзно относилась к её словам. Тем более сейчас, когда узнала правду. К тому же что она скажет? Что Хейзел на самом деле ведьма, которую убили сотни лет назад, но она почему-то жива? И местный викарий – её сестра? Всё это выглядело настолько нереалистично, что при других обстоятельствах Авелина бы рассмеялась.
Но, когда они на обратном пути проходили мимо церкви, Авелина поняла, что ей необходимо с кем-то поговорить. И только один человек мог её понять.
– Гарольд, иди вперёд. Я быстро, только загляну в церковь. Кажется, я кое-что там забыла, когда мы вчера были здесь с Хейзел. Попроси маму приготовить нам горячий шоколад.
– Ладно, – кивнул Гарольд. – Если не вернёшься через пять минут, я решу, что тебя поймали и сварили заживо в котле вместе с парой морковок.
Авелина посмотрела ему вслед. Вопреки всему она раздумывала над предложением Хейзел. Какая-то крошечная часть её находила происходящее любопытным, даже притягательным, но словам Хейзел про вечную жизнь она не поверила. Это же попросту невозможно: Гарольд повзрослеет, а она нет. Как так?
Взошедшая над кладбищем полная луна светилась неестественным красноватым светом. Авелина сдавленно ахнула, почему-то посчитав это знаком, что с этого дня её жизнь перестанет быть обычной и предсказуемой. Луна больше не была белой. Ведьмы сошли со страниц сказок.
Миновав ворота, Авелина пробежала вдоль церкви к северной стороне. Окна в ризнице ярко светились – должно быть, Элис сейчас там. Авелина замерла на месте и сделала глубокий вдох. Если Хейзел говорила правду, то сейчас она собирается постучаться в двери к древней ведьме. Что скажет Элис, поняв, что Авелине известен её секрет? Вздохнув, Авелина постучала в боковую дверь. Хотя бы в одном она должна довериться своей интуиции: у Элис нет намерения причинить вред ей или кому-либо ещё.
Через несколько секунд Авелина услышала, как открылся замок, и Элис выглянула наружу:
– Здравствуй, Авелина. Я почему-то сразу подумала, что это ты. Что случилось? Судя по твоему встревоженному лицу, что-то пошло не так.
– Я только что разговаривала с Хейзел. Я знаю, что случилось с ней и что вы… её сестра.
Элис сморщилась, как от колючего ветра:
– М-м-м, вот оно что. Кот вылез из мешка, да? Тогда проходи. Думаю, тебе нужны разъяснения.
Нервно оглянувшись, чтобы убедиться, что Хейзел не следит за ней, Авелина вошла внутрь, с тревогой отметив, что Элис заперла за её спиной тяжёлую деревянную дверь. Внутри пахло восковыми свечами и лилиями. На большом деревянном столе вперемешку лежали старые книги, блокноты и пергаменты со странными письменами и символами. Карандашный рисунок на стене изображал Ведьмины камни, в центре круга стояли фигуры в белых мантиях. Авелина не ожидала увидеть в церкви изображение подобного рода. Если не считать стола, картины, пары стульев и шкафа, в ризнице было пусто, но при этом уютно.
– Хочешь чего-нибудь попить? Обещаю: в жабу от этого не превратишься.
Авелина невольно улыбнулась:
– Нет, спасибо.
– Ладно, тогда садись. Надо, чтобы румянец вернулся на твои щёки. – Усевшись на стул напротив, Элис сделала глоток из маленькой чашки, в которой плескалась янтарная жидкость, и поморщилась. – Что ж, расскажи мне всё.
Авелина описала ей, что произошло: как они с Гарольдом пошли искать дом и что рассказала – и показала – ей Хейзел.
– И теперь она хочет, чтобы я осталась с ней навсегда. Я так понимаю – чтобы я тоже стала ведьмой. Как вы обе. Это же правда – что вы ведьма?
Элис вскинула брови:
– Да, это правда, хотя ведьмы зачастую не такие, какими люди их себе представляют. Ярлыки только всё усложняют, – Элис вздохнула. – Одни считают, что ведьмы – это зло. Другие – что это просто люди, которые желают приобщиться к особому знанию.
– А вы какая из них? – спросила Авелина, от волнения чуть ли не шёпотом.
– Уж точно не такая, кто желает всем зла. Однако я встречалась с некоторыми из тех, кто имел более тёмные намерения. Я бы сказала, что Хейзел на данный момент находится где-то посередине. Поэтому я поселилась здесь, в церкви, чтобы присматривать за деревней и её жителями и следить, чтобы Хейзел не претворила в жизнь некоторые свои угрозы.
– Она хочет причинять вред людям?
– Авелина, она полна гнева, она никогда не забывала о том, что сделали с нами прежние жители этой деревни. Но, по правде говоря, в основном она злится на меня. Видишь ли, я не хочу мести. И не хочу никем манипулировать. А Хейзел не может мне этого простить. Она хотела, чтобы мы стали проклятием этой деревни, копили силу и мощь, чтобы в итоге все трепетали перед нами. А я этого не желаю. И хоть я пыталась объяснить ей свою точку зрения, достучаться до неё у меня не получается. Её гнев слишком силён, он словно сгусток огня внутри, который пылает слишком ярко. Поэтому мы отдалились друг от друга, если можно так выразиться. К счастью, на протяжении нескольких веков мне удавалось срывать её наиболее зловещие планы, но время от времени у неё получается посеять в деревне хаос.
– Всё это так… странно, – сказала Авелина, пытаясь облечь в слова смешавшиеся мысли и невольно отступая назад к двери.
– Нелепо, правда? – Элис поморщилась, видимо, почувствовав беспокойство Авелины. – Но поверь, тебе – да и кому угодно другому – не нужно меня бояться. Когда живёшь так долго, как мы, учишься многое прощать и многое забывать. Те, кто сделал это с нами, были невежественны и озлоблены, и, к счастью, они давным-давно сгинули – факт, который Хейзел не может или не хочет принять.
– Я вот чего не понимаю: как вы обе находитесь здесь и сейчас, когда вы уже… ну… мертвы?
– Нас убили в одном из самых мощных мест силы в этой стране. И да, Авелина, не верь тем сказкам о танцующих ведьмах, которых обратили в камни: на самом деле Ведьмины камни получили своё название из-за нас с Хейзел, хотя сейчас и некому об этом вспомнить. А кровожадная шайка даже не подозревала, что, лишив нас жизни у камней, а затем похоронив здесь, во тьме, они создали такую прочную связь между нами и этим местом, что даже смерть не смогла её разорвать. И теперь мы с Хейзел застряли между этой жизнью и следующей. Представь, что ты стала тенью: вряд ли я смогу точнее описать наше состояние. Ты присутствуешь здесь и сейчас, ты реальна и существуешь в этом мире
