Мужик прибавил к двум стопарикам третий чистый, разлил водку, сказал:
– Ну, как у нас на Востоке иной раз говорят, за ненужные встречи!
Чокнулись. Выпили. Закусывать не стали.
– А вы до сих пор в Хороге живете? – Пастух, как кошка, трогал лапой воду, коснулся прошлого – не забытого ничуть.
– Бывает и так, – сказал мужик. – Я вообще-то много где живу. Вот во Владике пожил. Доеду до Москвы – в ней поживу.
– А по профессии вы кто?
Вопрос вроде бы казенный, «железнодорожный»…
– Странник я, – засмеялся мужик. По-русски он говорил без малейшего акцента. – Человек мира. На одном месте неинтересно, путешествовать люблю.
– А еще что любите?..
Задавал, как школьник, общие пустые вопросы, а на самом деле пробовал раскачать восточного неговорливого человека – вдруг да что сорвется с языка, хоть бы и намек, хоть бы и краешек его сути. Хотя, понимал, вряд ли, не на того напал.
– Люблю любопытных. Бог знает, говорят, а любопытный вызнает, – сказал мужик. Он, отметил Пастух, говорил по-русски вообще без какого-либо акцента. Но предпочитал короткие фразы: сказал, как черту подвел. – Давай знаешь за что выпьем? За любопытство. Оно столько хорошего людям принесло! И столько плохого… Ты в дороге. Ты домой едешь. У тебя, слыхал, подопечный здесь в поезде есть. Верней – подопечная. Береги ее. Она хорошая женщина. Хоть и немолодая…
– Вы ее что, видели?
– Я тебя вижу. Этого довольно. Иди воин, иди, отдыхай. Случится что – ты знаешь, где меня и моего друга искать…
Это даже не намек был, а приказ.
Пастух встал, сказал:
– Спасибо.
И пошел себе.
Никаких пророков ни в каком отечестве как не было, так и нет. Вымерли как вид. А игра – она по-прежнему его игра. Личная. И похоже, неостановимая. Надо идти дальше и помощи особой ни от кого не ждать. Никто, кроме тебя. Кино, кажется, такое по ящику пару раз подглядел, кино забыл напрочь, а вот название вспомнилось… А жучок-передатчик, который он прицепил к обратной стороне приоконного столика, должен был работать. Пастух заложил себе в ухо вкладной наушник, «вкладыш», услышал голос:
– Чего он приходил?
– Болеет за дело. – Это начальник партнеру своему ответил. И добавил: – Все они *censored* «конторские», ненавижу…
Ага, подумал Пастух, ненавидишь и – правильно. Он тоже не очень любил штатных «конторских» – занудные они были и беспричинно гонористые. Те, кто в «поле», в «деле», в «игре» – вот они-то настоящие, нормальные, свои. Но про них мало кто знает, что они – «конторские»…
Хотя вот партнер, темный восточный человек из прошлого, не согласился:
– Ненавидеть – это очень непродуктивно нынче. И болезни всякие от ненависти ползут. А парень этот – себе на уме и вправе так жить. Он – воин, я его помню…
Пастух вернулся к себе в купе. Марины не было. И Стрелок из своего купе куда-то исчез. Это было к месту, хотелось переварить разговор. Странная случилась встреча – через годы буквально и через расстоянья. Он не так уж чтобы и хотел поставить начальника поезда в известность о случившемся, о появлении и исчезновении Слима, он, вероятно, как чуйкой своей любимой чуял, пошел к одному – ну просто послушать еще пару версий происходящего от большого железнодорожного командира – и напоролся на совсем другого. И непрост был этот другой! Явно умный, битый-перебитый восточный человек, наверняка не бедный, и это мягко сказано, туманно говорящий и что-то в виду имеющий. А что – Бог знает. Не Пастуха это дело. Его дело было – предупредить об особо опасном, раз, а два – хотелось глянуть на начальника поезда. Уж и много проехали, а ехать все ж далеко. Мало ли что…
Да, еще – о «знающем и в виду имеющем». Он, мужик этот из прошлого, в молодые годы Пастуха был если и не врагом его сотоварищи, но и другом уж точно не был. Там, в Таджикистане, в то дальнее время одни были по одну сторону, а другие – по другую, как на правильной войнушке и положено. А мужик примкнул тогда к третьей небольшой стороне, которая никаких политических или этнологических целей не преследовала, а воевала сама по себе и убивала и грабила то одних, то других – как в тот момент выгоднее было. Этакий странный нейтралитет…
Здесь всего уместнее слово «банда». Но большая. Она и была. Как и другие такие же. Время, опять все на время приходится сваливать, а ведь все они, живые и мертвые, бывшие и нынешние ни о каком времени не задумывались, а просто жили-были – по тогдашним понятиям. Сегодня понятия – иные. Завтра – совсем другие объявятся. А куда ж без них? И ни к чему числить слово «понятия» этакой составляющей современной бандитской мовы. Синонимов у слова «понятия» много есть. Взгляд. Мнение. Принципы. Убеждения. Точка зрения… Что тут плохого?..
Глава девятая
Одно лишь тем не менее покоя не давало: кто сегодня этот человек из весьма далекого прошлого? Что делает по жизни? Хоть и времени с тех давних дней уйма прошло, хоть Таджикистан теперь самостоятельная, свободная по-своему страна, а хоть какие-никакие интересы общие есть и будут. Ну, вот пусть бы и у этого путешествующего из Владика до Москвы восточного гражданина – есть наверняка. Не исключено – что-то откуда-то куда-то перевозит в поезде. Пусть его, не Пастуха это забота. У него своя есть – Марина…
А долгая дорога – штука непредсказуемая.
К месту вопрос: что еще будет?
Пастух задал себе его и сам ответил: как выпало, так и покатится. А выпало сразу суетно: поначалу – дикая банда грабителей, потом – Бонд, потом Слим, а вот и мужик этот восточный из давнего-предавнего прошлого… Да и что о нем понапрасну думать: едет в столицу, играет себе в карты, делишки у него, наверно, какие-то с начальником поезда, может, и криминальные, да Пастух тут при чем? Проехали…
Ан не проехали!
Исходя из военного опыта, Пастух знал, что русские пословицы и поговорки типа «беда не приходит одна», или «из огня да в полымя», или «который палец ни укуси, все равно больно» в жизни человека время от времени подтверждаются. И нехилая цепочка немилых событий в нынешнем путешествии из Владивостока в Москву есть тому подтверждение. И что с того? Поезд не остановить, на дальней – из песни – станции сходить незачем, сходили уже не раз и все не в жилу. И все подорожно происходящее почему-то так или иначе, больше ли, меньше ли, но связано с прошлым Пастуха. Или – шире: с прошлым его многих и многих ровесников, на своей шкуре узнавших всякие нештатные беды, которые, еще одна поговорка, «мучат, но уму учат».
Что настораживает? Одно, считал Пастух: а не перебор ли гостей из прошлого в этом абсолютно стандартном, банальном даже путешествии? Перебор, ясный болт. Преднамеренно или случай такой выпал? Первое отметаем сразу, остается случай, казус, ирония судьбы. Фантастично, но – факт.
А и было б время подумать, так неоткуда ему взяться. Поезд – скорый, время – скорое, события тоже не медленные, но мелкие, сомнительные, противные, множатся себе и никак не выстраиваются в милую и ясную логическую цепочку. Командир, бывало, говаривал: тяжко найти негра в темной комнате. Так это, да, наверно. Но вот вопрос до кучи: а есть ли он вообще, негр, в этой комнате?..
Тихо-мирно миновали Ачинск-первый, притормозив всего-то на три минутки, а еще через час тормознули на минуту в городе Боготол, в тихом махоньком железнодорожном городке, в коем, читал где-то Пастух и невесть почему запомнил, имелась своя маленькая демографическая достопримечательность: ровно половина жителей там были – пенсионеры.
А следующей остановкой экспресса ожидался Мариинск, где стоянка – почти полчаса, потому что в Мариинске положена смена локомотивов. Стыковая станция. Переменный ток меняется на постоянный. Все ж какая-то развлекуха по дороге. Тем более что в вагоне все мирно было, без эксцессов. Марина, не отрываясь от маленького классического ноутбука, что-то быстро и молчаливо набирала, текст какой-то – Пастух заглянул к ней в ноутбук, – сама себе бурчала какие-то плохо слышные слова и даже фразы, и продолжался этот молчаливый творческий процесс уже довольно долго – второй час к концу шел.
Пастух ей не мешал. Он, честно говоря, устал бессмысленно и по умолчанию подозревать всех и вся, включая Стрелка и даже Марину. Он и вообще-то подустал от длинного путешествия в закрытом пространстве, да еще и с постоянной оглядкой: откуда нынче ждать очередного татя? Но тать пока не шел ни откуда, читать не хотелось, спать было не положено, Пастух лежал на своей полке с закрытыми глазами, не спал, думал о неприятном, о Слиме, который ох не вдруг появился, например, или о таджике в купе начальника поезда, которое, к слову, больше походило на небольшую, но ладную диспетчерскую, а вовсе не на тесный приют отдохновения. А и то: центральная управляющая система контроля безопасности и связи поезда имела законное место именно в том купе. А там вот в легкую пили водку и закусывали чем Бог послал.
