Она смотрела куда-то в пол и легко повторяла его движения. За толстым коромыслом оправы прятались прямые шелковые брови и густые темные ресницы с рыжеватыми концами.
– Skazhite mne chto-nibud po russki, – попросил Нильс. Помолчав, она тихо, словно куда-то в пространство, произнесла:
– Далеко-далеко у озера Чад изысканный бродит жираф…
Нильс все понял. Чад – это рядом с Ливией, за соседней межой африканского огорода. Там по белому песку гуляют разнорыжие жирафы. А на зеро он только что выиграл целый ящик шампанского…
Первую бутылку они открыли на свадьбе.
В цирке
Ире Кузьменко
До катастрофы Карина шла по жизни грациозно и бесстрашно, как извилистая эквилибристка идет по нервному канату, протянутому на высоте обморока. Время от времени, удерживая равновесие, Карина размахивала в воздухе ярким зонтиком – а публике казалось, что она кокетничает и просто тестирует прочность внимания к собственной персоне.
К вниманию она за свои двадцать семь привыкла и точно знала, что оно состоит из сладкого, как шоколад, восхищения, неназойливой, как лимонная карамелька, симпатии и легкой зависти со вкусом лакрицы. Что до последнего, то злостные завистники встречались, к счастью, нечасто. Карина старалась их не замечать – равно как старалась не замечать и прочие щелочные мелочи жизни. Она видела и любила все масштабное и красивое – а все масштабное и красивое видело и любило ее. Ей очень нравилась эта взаимность. А в те редкие, но неизбежные для чуткой барышни минуты, когда в ее солнечное сознание случайно заплывала легкая тучка, которую Карина преувеличивала до слова «депрессия», – в такие мгновения она боялась одного: а вдруг тот, кто режиссирует жизнь, возьмет и возведет вокруг нее забор-частокол из тяжелых и занозливых обстоятельств, она не сможет из-за забора выбраться, будет сидеть внутри, постепенно превращаясь в угрюмую дуру, которую никто не любит… Впрочем, подолгу рассуждать на эту тему было некогда – надо было бежать дальше по невидимой дорожке у подножия купола, украшенного по ночам звездами, похожими на правительственные награды.
Карина вовсе не была той «вамп», которая напоминает круглую башню из кружевного мрамора, призывно пошатывающуюся в поисках опорного перпендикуляра. Фундамент у башни хрупкий и не соответствует грунту, за ее стрельчатыми окнами – лестничные провалы и опасные пустоты, но пыль там пахнет ванилью, и на этот запах покорно поворачивают русла реки мужского интереса. Приблизившемуся к башне мужчине кажется, что он вот-вот заполнит собой все пространство этого переживающего упадок архитектурного шедевра, но на самом деле ни выше, ни ниже цоколя мужчину не пускают. От этой вечной и беспокойной тектоники со временем устает сама башня – и пикантный пизанский крен рискует рано или поздно превратить изящное строение в руины…
Нет, Карина покоряла мужчин по-другому. Она была маяком и умела при необходимости по-павлиньи распустить свой почти солнечный свет на все его радужные составляющие. Суда устремлялись сюда целыми караванами. Любой корабль был бы счастлив, если бы ему позволили остаться в этой гавани подольше, но на самом деле не это было главным – главным было то, что на маяке всегда было тепло и весело. Даже если вокруг штормило, как в приключенческом романе…
В детстве Карина много читала, срывала совершенно заслуженные аплодисменты, с чувством играя на скрипке в музыкальной школе, без труда получала пятерки по всем общеобразовательным предметам и любила справедливость. Самые отъявленные школьные хулиганы таскали за ней портфель и доверяли ей тайны, над которыми ломали головы следователи по делам несовершеннолетних. Карина хулиганов – как могла – воспитывала, но тайны хранила свято.
После восьмого класса она поступила в музыкальное училище, предполагая потом пойти в консерваторию. Но в семнадцать лет на Карину из зеркала смотрела очень привлекательная брюнетка с таким ярким взглядом, что, когда она останавливала его на нотной странице, ноты разлетались в стороны на манер воробьев. Играть на одной из многочисленных скрипок в каком-нибудь пусть даже известном оркестре Карина не хотела. Одновременно она понимала, что муза незаурядности потребует от нее аскезы, а ей хотелось жить полнокровно. Поэтому вместо исполнительского факультета консерватории, Карина поступила на музыковедческий, который закончила привычным мажорным маршем, получив красный диплом музыкального критика.
В студенческие годы у нее была целая команда платонических поклонников, которых Варвара Львовна, ее колоритная бабушка, называла «сухими одоратерами». В свое время бабушка очень хотела, чтобы внучку назвали Корой – в честь красавицы-жены академика Ландау. Родители, принадлежавшие к ироничному поколению физиков-лириков, услышав это, сначала рассмеялись. Но потом отец новорожденной вспомнил, что в его русской крови присутствуют несколько армянских капель, а у армян есть имя Карина, которое неплохо сочетается с отчеством Андреевна и фамилией Владимирова. Так что теперь, наблюдая за тем, как Кору-Карину наперебой зовут в кино, театры, рестораны и на романтические променады, Варвара Львовна испытывала гордость и считала, что именно она поспособствовала тому, что девочка выросла всеобщей любимицей.
Помимо многочисленных невинно-необязательных встреч, у Карины за время учебы случились два полноценных романа. Первый был похож на петарду. Пока Карина горела сама, в воздухе зигзагом бегал яркий свет. Но как только она чуть-чуть охладела, молодой человек упал вниз отработанным капсюлем, начал припадочно кататься по земле, норовя попасться Карине под ноги, так что ей пришлось довольное долгое время возвращаться домой обходной дорогой…
Во втором романе ей казалось, что они подрядились стрелять из Петропавловской пушки. На расстоянии их чувства были похожи на нормальную влюбленность – они думали друг о друге с нежностью, звонили и говорили приятные слова. Но физическое пересечение их путей почему-то вызывало страшный шум. При встречах они громко ссорились из-за тихих пустяков, бурно мирились, стекла дрожали, случайные свидетели вздрагивали. Со временем Карина пыталась прогнозировать время и силу выстрела, но, как бы она ни старалась, элемент неожиданности всегда сохранялся. Ей это начало надоедать.
Но тут она встретила своего будущего мужа. Это был молодой человек совершенно новой породы: умный, богатый и – ненужный плюс! – красивый. Они прожили вместе пять лет, похожих на бесконечную новогоднюю елку. И среди красных на атласных ленточках шаров и пупырчатых, как огурцы, шишек, ее взгляд иногда обнаруживал ностальгического звездного мальчика в тулупчике навырост, подвешенного к колючей ветке за невидимую петельку на золотом колпаке. Он улыбался, но его черные тонкие брови уползали куда-то в минор, и Карине вдруг становилось грустно – словно она жалела о том, что все сложилось именно так, как она хотела. Или будто предчувствовала, что придет день, и все, что сложилось так, как она хотела, разрушится…
Однажды разноцветной осенью муж сообщил, что хочет пожить один. Она попыталась ответить шуткой – с легкостью побежала по канату, но ее тяжелое сердце не держало баланс, и Карина едва не упала вниз. Схватившись за веревку руками, в самый последний момент, она сохранила присутствие. А потом раскачалась, набрала высоту и начала вращаться вокруг каната на центробежных воспоминаниях…
Они познакомились, когда Карина была на пятом курсе. Ее родители к тому времени уже два года жили в Германии, отец-физик преподавал в университете, а за ней «присматривала» Варвара Львовна.
На зимние каникулы Карина собиралась поехать к отцу с матерью в Гамбург, а вечером накануне отъезда отправилась на день рождения к подруге. Там она и увидела Влада. Приглашенных в небольшом кафе было много – человек двадцать – двадцать пять, но высокий, в черных джинсах и стильном черном свитере Влад как-то сразу выделялся из общей массы. Глаза его в живом освещении свечей мерцали, мобильный телефон то и дело требовал его внимания, но не звонил, а дискретно вибрировал, и Влад выходил из шумного зала поговорить о чем-то безотлагательном и важном.
Понаблюдав за ним минут пятнадцать, Карина подошла к хозяйке вечеринки, имениннице Юле, и сказала:
– Я вот думаю, может, мне стоит выйти за него замуж, а?
Подруга восторгнулась и обалдела. Влад был «самым видным женихом» в солидном адвокатском бюро, куда ее, выпускницу юридического, недавно взяли на работу. Они еще не успели толком познакомиться, и Юля вовсе не строила на его предмет никаких планов, нет! Просто приглашая его на свой день рождения, почему-то немного волновалась. И собиралась при случае с ним потанцевать. А вот Карина сразу решила выйти за него замуж!
