неё огромные глаза, чёрные — глядя в них, он как будто смотрел в бездонную пропасть. Нет, не так — словно сама бездна, или сама Зона заглядывала в него, пронзительно, испытующе.
— Пообещай, что никогда не будешь мне лгать, — неожиданно сказала она.
— Хм… Хорошо, я попробую.
— Нет, не надо говорить «попробую», скажи: «я обещаю».
— Ладно. Хорошо. Обещаю. Если ты хочешь от меня услышать именно это, то я обещаю… Ты странная. Серьёзно, ну кому я в Зоне буду что-то рассказывать? Как ты себе это представляешь — что я подойду к какому-нибудь Базилио перетереть про твою нелёгкую судьбу? Или к какому-нибудь коллеге-авантюристу? А оно ему сильно надо? По-моему, здесь все думают только о том, как бы срубить денег и не словить пулю при этом. Чуть не сказал «маслину»… Тьфу, блатной жаргон. Зона, по-моему, самое неподходящее место для откровений и разговоров по душам, какое только можно себе представить.
— Да, да… ты прав. И я действительно странная. Но ты тоже чудак. И не похож на других. Уже хотя бы потому, что ты просёк, что я баба, и зная, что я избитая и почти беспомощная, ни разу не попытался воспользоваться положением. Деньги тебя, похоже, не очень волнуют. Во всяком случае, это не первостепенное. Это только средство, не цель. Тебя ведёт что-то другое, — Ярый втайне поразился тому, насколько Косатка попала в самую точку. — В тебе есть что-то… ТАКОЕ… не знаю, как объяснить. Какая-то скрытая сила, которая тебя ведёт. Так что, если я странная, то ты по сравнению со мной — вообще конченый псих.
— Ну, спасибо.
— Да не ссы, я в хорошем смысле. Мне вообще нравятся психи. Те, которые в хорошем смысле. Вот Азазель — он псих, но в плохом смысле… А ты — хороший псих.
— Интересно… А кто такой Азазель?
— Я расскажу. Погоди. Дай мне время. Я всё расскажу. Итак. Азазель. Азазель был… не просто нашим духовным наставником. Представь себе человека, который понимает тебя с полувзгляда. Как отец, друг, учитель и боевой напарник, готовый в любую секунду прикрыть тебе спину, в одном лице. Он — настоящий Человек, храбрый и доблестный, умный и благородный, с которым тебе повезло повстречаться и который всегда готов выслушать, поддержать, научить чему-то. Нам казалось, что с момента встречи с ним мы начали жить во всей полноте, осмысленно представлять себе будущее и активно влиять на происходящее сейчас…
— Погоди, погоди, сначала ты назвала его психом в плохом смысле, а сейчас так говоришь, как будто восхищаешься им.
— Я и восхищалась… Прежде. Правда, потом в один момент всё круто повернулось.
— А как ты узнала про этого… Аэрозоля? Азазеля?
— Так получилось, что в «Братство» я попала благодаря самому близкому мне тогда человеку, его звали… Вергилий. На самом деле, я любила его. И в итоге именно он впервые привёл меня в городок Светлый Путь, где находилась штаб-квартира «чёрных серафимов».
«Светлый Путь… — подумал Ярый. — Точно. Теперь понятно, почему те отморозки были не очень тяжело вооружены. У них там поблизости сектантское гнездо».
— И да, до меня раньше доходили слухи, что это секта, — продолжала рассказывать Косатка. — Но я, честно говоря, сомневалась. Ну разве мог мой Вергилий, мой смелый, сильный Вергилий, попасть в секту? У меня на носу были розовые очки, прости за банальность. Мне казалось, что секта — это когда какие-то чудаки в чёрных балахонах делают жертвоприношения Сатане. А тут — поиски смысла жизни, попытки глубже понять самих себя и Зону… А вдруг и вправду Зона живая и с ней можно общаться, как убеждал меня Вергилий? В общем, я решила попробовать. В конце концов, если окажется, что это не моё, я всегда могу уйти.
Опасалась ли я за себя? Ну нет, конечно. Раз я смогла выжить в Зоне, среди отбросов общества, подонков и маргиналов, среди кучи злых вооружённых мужиков, раз я могла в одиночку переть на стаю псевдогов, то чего мне бояться? Я разделяла всеобщее легкомысленное заблуждение, что секты, культы и вся эта хрень про гипноз действует либо на очень слабых людей, либо на людей, жаждущих чуда. Но не на авантюристов же…
…Косатка говорила тихо, приглушённо. У неё даже тембр голоса изменился, он всё ещё был низким, но уже не таким грубым. Похоже, за годы пребывания в Зоне она и голос научилась по мере необходимости изменять так, чтобы он больше походил на мужской…
— …В первый день, когда мы прибыли в городок Светлый путь, где находилась штаб-квартира «чёрных серафимов», вечером было что-то вроде ритуала, когда все отряды собрались вместе и проводили коллективную медитацию. Что было дальше, я не помню. Мне очень страшно, но я не помню. Во время одного из перерывов в середине своей фразы я замолчала, потому что говорила не свои слова. Я помню чужие слова в моём рту и ледяной ужас от этого, но дальше опять провал…
…Когда Косатка сказала: «Я помню чужие слова в моём рту», Ярому стало жутко. Вопреки опасениям девушки, ему и мысли бы не пришло в голову над ней смеяться. Потому что авантюрист вспомнил, что у него было так же. Когда он контактировал с бандитами и вынужден был смеяться над их несмешными шутками и поддакивать, он тоже чувствовал чужие, фальшивые слова у себя во рту. «А так ли сильно я отличаюсь от этой девушки?» — подумал авантюрист…
— …Вообще, в моём отряде было больше десяти человек, совершенно разные люди — кто-то совсем зелёный первострел, типа, вчера пришёл в Зону, кто-то поопытнее, был даже, кажется, кто-то из блатных — и к концу дня накрыло всех. Такое прекрасное и болезненное чувство единства. Я помню, что их очень любила.
И вот тут наступает поворотный момент, когда я могла подумать и сказать: со мной происходит что-то не то. Пока неясно, что, но это ненормально. Мне не стоит продолжать игру, о которой я ничего не знаю. Но я так не сказала. Наверное, отчасти потому, что мнила себя всемогущей и бесстрашной амазонкой, у которой всегда всё получается, отчасти потому, что сильно любила Вергилия и безгранично доверяла ему.
Не останавливаясь подробно на системе верований, вербовке новичков и охоте на «неугодных Зоне» людей, скажу, что самый главный в «Братстве» — это старший «серафим», верховный лидер по прозвищу Азазель. Далеко не каждый рядовой член организации удостаивался аудиенции с ним. Если личные отношения с предводителем не складывались — человек надолго не задерживался в городке.
На особых правах находилась каста
