ожили, процесс разложения тела не прекратился. Палящее летнее солнце, воздействию которого они подвергались каждый день, пресловутый процесс многократно усиливало. Так что вонь стояла ещё та.
В отличие от первого, остальные были безоружны и вели себя довольно безобидно. Ярый действовал стремительно. Он вскинул автомат и краткой очередью обезглавил одного из овощей, который до этого бесцельно ходил по кругу. Другие покойники никак не отреагировали на то, что их «сородич» упокоился теперь уже навечно. Авантюрист, недолго думая, прикончил следующего.
— Эй, что ты делаешь? — недоумённо спросила Косатка. — Тебе что, патроны некуда тратить? Они же не нападают на нас.
— Помолчи, — сказал Ярый. — Ты ничего не знаешь. Они только на вид такие безобидные. Они могут быть очень опасны. Нельзя их оставлять позади.
Косатка удивлённо замолчала, предпочитая не вступать в спор. Мало ли, у кого какие причуды и странности.
Третий мертвяк вообще не двигался и не подавал признаков жизни. Он лежал на земле, умиротворённо сложив руки на груди и уставившись невидящим взглядом в небо. Авантюрист снова нажал на спусковой крючок, и башка трупака превратилась в гнилую кашу. Четвёртый овощ сидел на подножке старого грузовика, и, приставив к голове ржавый «макаров», снова и снова жал на спусковой крючок. Но магазин был пуст, и пистолет только жалобно щёлкал. Ярый «помог» горе-суициднику довести дело до конца.
Порой можно было услышать, как овощи бубнят себе под нос обрывки фраз, впрочем, начисто лишённых смысла. Вот и сейчас, пятый мертвяк, как заведённый, повторял:
— Эй… бродяга… есть работа для хорошего стрелка… подходи… если интересно… эй… бродяга… есть работа для хорошего стрелка… подходи… если интересно… эй… бродяга…
Опять короткая очередь, и «болтун» заткнулся. Минус пять. Последний мертвец стоял дальше всех и спиной к Ярому. Он тоже что-то лепетал себе под нос, но неразборчиво. Авантюрист хотел уже было выстрелить, но вдруг ему почудилось, что в этом бормотании он может различить какие-то слова. Ярому стало интересно. Он рискнул подойти поближе, хотя запах буквально вышибал слезу. Когда он подошёл, то казавшийся сперва случайным набор звуков постепенно стал действительно распадаться на отдельные слова, правда, общий смысл фразы всё равно ускользал от авантюриста.
— Ай гат май тикет… ту хэ-э-эвэн… — протянул овощ. — Эн эвэ лэстин лайф… ай гат э райд… ол зэ вэй… ту пэрэдайз…
Вот почему Ярый сначала ничего не разобрал — слова оказались иностранными. А речевой аппарат мертвяка сильно деформировался, и разобрать смысл было трудно. Ярый хотел уже оборвать это блеяние, но тут мертвяк внезапно переключился на знакомый авантюристу с детства язык:
— Этот город… самый лучший… город на земле… — пролепетал он, не уточняя, какой конкретно город имеет в виду. — Этот город… нарисован… мелом… на стене…
Эти слова произвели на Ярого очень странное действие. Он вдруг замер как вкопанный и не смог спустить курок. Причём он не мог вспомнить точно, откуда они, но был уверен, что где-то слышал их раньше. Слова всколыхнули у него в памяти целый ворох каких-то давно забытых ассоциаций, как с палеонтологическим музеем. Почему-то авантюрист вспомнил город, в котором вырос, звёзды, которые нигде больше не сияли так ярко и пленительно, как там, вспомнил окна дома, где жила его любимая девушка. Иногда, проходя мимо них вечерами, он часто останавливался и смотрел наверх в тихом отчаянии, надеясь, что её силуэт хоть на минуту промелькнёт мимо занавески… Нет, конечно, он не был каким-нибудь сталкером, просто они жили почти в соседних домах, и когда Ярослав возвращался из школы, то всё время проходил мимо её двора…
— …Эй, ты чего там, заснул что ли? — издалека донёсся до Ярого голос Косатки. Словно авантюрист оказался глубоко под водой, на дне, а голос раздавался откуда-то с поверхности. По сути, так и произошло, он нырнул в омут своей памяти, и ему не под силу было ответить Косатке, потому что, если бы он открыл рот, вода затопила бы его лёгкие, и он не смог дышать. Если бы сейчас мертвец вдруг ни с того ни с сего решил атаковать, то Ярый бы вряд ли успел вовремя отреагировать, он был очень уязвим в эту минуту.
Бродячий труп медленно повернулся к Ярому. Из пустой глазницы свисал слепой червь — пожалуй, самый безобидный мутант в Зоне, и ещё одно возможное доказательство того, что люди обитали внутри компьютерной симуляции (почему собаки, волки и даже свиньи мутировали, а растения и черви — почти нет???).
— Эта… музыка… будет… вечной… если я… — мертвец запнулся на середине фразы, как будто забыл, что он должен был сделать. — Если я…
— Ну всё, хватит, — сказал Ярый и оборвал его разглагольствования.
Часть вторая. Косатка. Глава 14. Рассказ Косатки. Окончание
— И что это было, с мертвяками? — спросила Косатка, когда они с Ярым снова остановились на привал.
— Не обращай внимания, — сказал Ярый. — Это мои заморочки. Так ты расскажешь, чем там всё кончилось с «серафимами»?
— Да, расскажу. Только вот забыла, на чём я остановилась… Просто меня твоё поведение немного удивило. Ты действительно иногда бываешь странным… Не обижайся.
— Ты остановилась на том, что всё было замечательно, тебя поддерживали, перед тобой открылись новые возможности. А потом что-то пошло наперекосяк…
— Точно. Что-то пошло не так. Со временем я стала замечать, что в «Братстве» всё не так уж гладко, как кажется на первый взгляд, и что в происходящем вокруг слишком много противоречий. Вот, например, капитан говорит, что мы избранные, на словах постоянно подчёркивает, что важно иметь критическое мышление, а на деле подавляет нашу волю, и любой шаг в сторону означает чуть ли не расстрел.
Капитан постоянно напоминал нам, что на нас возложена особая миссия, что мы исполняем волю Зоны. На практике же это быстро переставало иметь значение, если ты отрывался от целого: начинал сомневаться, задавать ненужные вопросы и формировать собственное мнение, отличное от мнения большинства. Те, кто не подчинялись безоговорочно, резко переходили в разряд «чужих», «не наших» людей.
Все красивые теории про сверхлюдей и тайных эмиссаров Зоны действовали только в рамках, обозначенных старшими товарищами. Предположим, ты вдруг решил показать свой характер и сказать, что хотел бы искать реликвии не в Гиблой Роще, а в Сумрачной Долине, потому что лучше её знаешь и много раз там бывал. В таком случае капитан взглянул бы на тебя осуждающе и ответил бы, что во имя Зоны нужно, чтобы ты отправился именно в Гиблую Рощу. И, к сожалению, этим своим несогласием ты только демонстрируешь, что «потерял состояние»,
