подоконник.
– Ты могла хотя бы поделиться своими мыслями, – проговорил я после долгой паузы. – Рассказать мне, что чувствуешь. Вместо того, чтобы искать облегчения в чужой постели.
– Я знаю. Мне жаль. Мне правда жаль. Просто на самом деле…
– Что? Что на самом деле?
Она закрыла лицо руками, словно была окончательно раздавлена стыдом из-за того, что собиралась сказать.
– На самом деле, с того момента, как Вильям подрос, я чувствую себя бесполезной и ненужной. Половину времени я вообще не знаю, что делать и чем заняться. Я не понимаю, чего от меня ждут и что должна делать хорошая мать. Мне все больше кажется, что даже тебе я уже не нужна, вы, мальчики, прекрасно без меня обходитесь, между вами есть связь, к пониманию которой я даже не могу приблизиться.
– Мел, это не соревнование. Ты его мама, каждому нужна мама.
– Да, но иногда кажется, что вам будет без меня лучше. Хотя и ненавижу себя за такие мысли.
– Но это совершенно не так. А даже если бы и было так, то все равно не оправдывает того, что ты сделала.
– Я не то чтобы искала приключений. Просто все внезапно случилось само собой. – Она снова расплакалась.
От захлестывающих эмоций мутилось в глазах. Спальня казалась чужой и незнакомой и при этом слишком тесной для двоих. Но чем больше я думал обо всем этом, тем яснее становилась картина. Я вспомнил все «совещания», на которых Мел задерживалась после работы. Телефонные разговоры, которые резко обрывались, стоило мне показаться на пороге. И окно отдельного аккаунта электронной почты, которое она всегда в спешке сворачивала или закрывала, когда я подходил.
Она сказала, что история с селфи началась как шутка: Мел сфотографировала Бена, когда тот чистил зубы утром в отеле, где они провели ночь, и отправила фотографию Бену просто ради смеха, а он настоял, чтобы она сфотографировалась и сама тоже, чтобы было по-честному. И с тех пор она стала посылать ему обнаженные селфи буквально каждый день.
– А история про поцелуй на свадьбе? Ты ее придумала?
– Это случилось на самом деле. И да, как я и говорила, он после этого не отставал. Он хотел продолжения, но я держала его на расстоянии. Но он отказывался понимать, что я не готова на большее, он продолжал настаивать и настаивать. Это превратилось в одержимость. А когда в июле мы встретились на приеме… к тому моменту я уже устала сопротивляться… Дальше ты знаешь.
Я снова почувствовал, будто попал в чужой дом, в чужую жизнь. Все, что происходило вокруг, происходило не со мной, это были не мы. Думай!
– Так значит, в четверг в отеле, когда я на вас наткнулся, ты не говорила ему перестать преследовать тебя, но и рабочей встречей это тоже не было?
– Нет.
– Вчера ты рассказывала мне и Бет, что какой-то программист пытался украсть исходный код, это тоже ложь?
– Я это придумала для Бет, не могла же я ей рассказать всю правду.
– Значит, вы встретились там, чтобы заняться сексом?
Она покачала головой.
– Я задал вопрос, – повторил я. – Вы занимались сексом с Беном в четверг?
– Нет.
– Я тебе не верю. Что вы тогда делали?
– Разговаривали.
– О чем?
– О нас. Он говорил, что любит меня, как никогда никого не любил. И что он сделает ради меня все, что я захочу – бросит Бет, Элис, продаст компанию, продаст дом, переедет. Оставит прошлую жизнь, чтобы мы могли быть вместе.
С каждым ее словом я чувствовал, будто нож вонзается мне под ребра снова и снова. Но уже не мог остановиться. Мне нужно было знать все до последней подробности.
– Вы занимались с ним сексом у нас дома?
– Да, – ответила она еле слышно.
– В нашей кровати?
Она только кивнула.
В нашей супружеской постели. Мы купили ее в качестве подарка самим себе, когда переехали в этот дом. Наконец у нас появилась спальня, куда можно было поставить нормальную широкую кровать.
– А другие у тебя были, до Бена?
– Нет. – В этот раз колебаний не было.
– Уверена?
– Джо, это уже нечестно.
– Нечестно? – Я усмехнулся, не чувствуя никакого веселья. – Кто бы говорил о честности. Особенно после того, как только что признался, что изменял мужу.
Она уставилась в пол.
– Нет, никого другого не было.
Я посмотрел на фотографию Вильяма, стоявшую в рамке на комоде. Толстощекий карапуз в комбинезончике и слюнявчике улыбался в камеру, держа в крохотной ручке большой кусок торта. У него глаза мамы. В мозгу жуткой занозой застряла страшная, обессиливающая мысль. Я не мог избавиться от нее.
Нужно подумать о ДНК-тесте на отцовство. Вроде это не очень дорого. И делаются очень просто. Посылаешь им два образца по почте и через пару дней знаешь точно. Отец или нет.
От этой мысли хотелось забиться в угол и свернуться калачиком. Это было уже слишком. Если джинна выпустить из лампы, то обратно не загнать никак и никогда. Сначала нужно было решить, что делать, если тест подтвердит мои опасения. Потому что если ничего не делать, то зачем тогда вообще узнавать.
Нет.
Вильям мой сын. И ничто не в силах отнять его у меня. Мой мальчик. Сегодня, завтра, всегда.
– Ладно, тут мне придется поверить тебе на слово.
– Джо, я была такой дурой. Сможешь ли ты простить меня?
На этот вопрос я не мог ответить. По крайней мере, не сейчас.
– Столько лжи, Мел. Столько лжи.
– Я знаю. Мне так жаль. Однажды начав, я уже не могла остановиться. Как машина без тормозов.
– Ладно. Расскажи, что ты делала вчера после того, как отвезла Элис.
Она вздохнула и вытерла глаза.
– Вернулась домой.
– Тебя не было два с лишним часа. Где же ты была? – Я указал на чемоданы на кровати: – И не забывай, что будет, если ты снова солжешь.
– Я…
– Ты что?
– Бен оставил мне сообщение. Я перезвонила ему, мы поговорили.
– Дальше?
– Он был в отеле неподалеку от Брент-кросс.
– В том самом, где я вас встретил в четверг? Ты поехала к нему?
Она покачала головой:
– Мы только поговорили.
– О чем?
– Слушай, я понимаю, что сейчас уже, наверное, поздно это рассказывать, да и ты мне, скорее всего, не поверишь. – Впервые с момента нашего возвращения домой она взглянула мне в глаза. – Но я хочу, чтобы ты знал.
– Продолжай.
– Между нами было все кончено.
– Что ты имеешь в виду?
– В четверг я встречалась с Беном, чтобы сказать ему, что прекращаю наши отношения. Навсегда.
Глава 24
