и исскушает его кровь».
Мыслями он все в-том же кипящем политическими интригами Лондоне, откуда приходят тревожные письма от вигских деятелей. Их дни теперь уж действительно сочтены. Герцогиня Марльборо теряет почву под ногами в Сен-Джемском дворце. Оппозиция ториев, руководимая Гарлеем и Сент-Джоном, в парламентских речах, в безымянных памфлетах, выходящих в тайных типографиях, показывает, что разорительная война никому не нужна, кроме герцога Марльборо, бесстыдно набивающего карманы в походах.
Ближайшим поводом к падению вигов явилось судебное разбирательство дела Сачвереля..
Сачверель, священник лондонской церкви св. Павла, произнес в конце 1709 г. две проповеди, в которых нападал на вигское правительство и защищал торийскую доктрину о божественном происхождении королевской власти и о непротивлении ей со стороны народа. Министры виги во главе с Годольфином, которому особенно досталось в проповедях Сачвереля, привлекли священника к судебной ответственности.
В феврале 1711 года началось слушание этого запутанного дела, И обвинители и защитники стояли на той точке зрения, что королева обязана своей короной исключительно воле народа, который может так же изгнать династию, как и поставить ее у власти.
Шестьдесят семь голосов против пятидесяти признали Сачвереля виновным. Инкриминируемая ему проповедь и докторский диплом были сожжены публично. Сачверелю было запрещено проповедывать в течение трех лет.
Конечно, приговор был очень мягким, но самого факта осуждения Сачвереля было достаточно для того, чтобы поднять новую волну агитации ториев.
Королева Анна почувствовала в осуждении Сачвереля подрыв устоев королевской власти.
Под влиянием всех этих событий выборы 1710 г. дали сильное большинство ториев. По установившемуся порядку министерство должно было формироваться из членов партии, (преобладающей в Нижней палате.
Если бы королева Анна пожелала сохранить вигокое правительство, ей пришлось бы распустить парламент и ждать результатов новых выборов. Она не сделала этого.
Анна предпочла удалить правительство Годольфина. К власти пришли тории.
Во главе нового правительства стали два крупнейших деятеля из лагеря ториев: Гарлей, будущий лорд Оксфорд, и Сент-Джон, получивший впоследствии титул лорда Болингброка.
Когда произошел этот переворот, англиканское духовенство Ирландии снова направляет Свифта в Лондон, чтобы тот хлопотал о снятии обременительных налогов.
Среди тревог, среди хлопот, дипломатических переговоров и свиданий со старыми и новыми друзьями Свифт урывает несколько минут для своеобразных записей, вошедших в литературу под именем «Дневника для Стеллы».
В броских заметках, в растрепанных фразах Свифта мы видим следы его жизни в Лондоне. Нетрудно проследить пути его окончательного разрыва с вигами и его перехода к ториям.
В письме пятом от 30 сентября 1710 г. Свифт пишет: «Льюис, большой любимец Гарлея, должен в будущую среду представить меня Гарлею».
Свифт возлагает повидимому большие надежды на эту встречу с новым премьером: «Я обращусь к «ему. Он прежде выказывал ко мне предупредительность, и если не изменился, то, полагаю, что он сочтет полезным хорошо обойтись со мной».
Пока Свифт ожидал встречи и сближения с новыми правителями страны, поверженные виги кричали о его измене или печально отворачивались от него.
Слишком много горечи накопилось и у Свифта в отношениях с вигами. Он теперь видел ясно, что вигская партия находится в необычайном упадке, что она прогнила насквозь и что интересы денежных мешков и лавочников, защищаемые вигами, для него несравненно дальше, чем интересы мелких, землевладельцев и деревенских сквайров, сторонников ториев.
Трудно предположить, как это делают некоторые биографы, что Свифт из простой корысти перешел к ториям. Этот переход был подготовлен и глубоким разочарованием в вигах и тем, что Свифт считал себя стоящим гораздо выше жалких интриг и распрей обеих партий. Это был человек, стоявший по своему уму и дарованиям значительно выше того буржуазно-либерального окружения, в котором он находился.
Его «измена» своим бывшим друзьям вначале была далеко не единичным явлением. Вожди ториев Гарлей, и Сент-Джон были тоже некогда вигами.
Свифт посещает лорда Галифакса, одного из вождей вигов. В его доме пьют за здоровье Свифта и за возрождение партии вигов. Но Свифт отказывается принять этот тост. Он согласился бы выпить только за коренное перерождение этой партии. Он неспособен к мелким интригам или двойной игре.
В «Дневнике для Стеллы» он рассказывает: «Вчера вечером, когда я уже погасил свечу, ко мне пришла хозяйка вместе с слугой от лорда Галифакса, который приглашает меня к обеду к себе в Гэмптон Коурт, но я отказался под предлогом важных дел. Сегодня я был представлен мистеру Гарлею, он принял меня с величайшим почетом и необыкновенно любезно».
Жребий был брошен. Свифт не пошел на вигский банкет, организованный лордом Галифаксом. Он стал часто Появляться у Гарлея, который осыпал его вниманием. Его ходатайство по поводу льгот ирландскому духовенству было выслушано Гарлеем со вниманием, и делу был дан ход. В письме от 1 ноября Свифт пишет: «Я должен теперь написать примасу и архиепископу Дублина, что королева разрешила отмену первинок. Думаю, что мне больше незачем здесь оставаться, хотя я должен подождать, пока королева пошлет ответ епископам. Если не будет проволочек, то недель через шесть все будет сделано, но наверное не знаю».
Сближение Свифта с ториями шло довольно быстро. Он доказал свою преданность им, написав несколько злейших сатир на вигов. Он высмеял Годольфина, Уортона, Сэндерлена и Марльборо. Его эпиграммы и басни, разившие павших вигов, передавались из уст в уста и мгновенно распространялись по провинции.
В «Дневнике для Стеллы» Свифт рассказывает о встречах с новыми министрами. В первую очередь он расхваливает Сент-Джона Болингброка.
«Я обедал сегодня по приглашению с государственным секретарем, мистером Сент-Джоном — рассказывает Свифт. — Я думаю о том, как мы были преисполнены уважения к сэру Вильяму Темплю, за то, что он к пятидесяти годам достиг звания государственного секретаря. А тут молодой человек, которому еще нет тридцати Лет, занимает уже эту должность. Его отец — прожигатель жизни, посетитель кафе и кондитерских, бездельник, а его молодой сын — государственный секретарь».
Действительно, Генри Сент-Джон Болингброк был одним из самых блестящих и многосторонних политических деятелей своей поры. Получив должность министра по иностранным делам, он скоро проявил себя на этом посту, проводя политику прекращения затянувшейся войны и заключения мира с Францией.
Тайные переговоры о заключении, мира, которые вело новое правительство, вызвали ряд интриг и скандалов со стороны оппозиционной партии вигов. Враги кабинета Гарлея открыто обвиняли министров ториев в измене.
Положение пришедших к власти Гарлея и Болингброка было затруднительно. Не так-то легко было закончить навязанную стране войну и не так-то просто было отделаться от полководца Марльборо, пользовавшегося большим авторитетом в армии, но являвшегося закоренелым врагом ториев.
Партия вигов, «денежных людей», вызывала умышленно финансовое затруднение, стараясь
