— Что вы хотели узнать, сенатор?
Роб-Рой поморщился при звуках хриплого, пропитого голоса и задал встречный вопрос:
— К вам приходят только за информацией, раз вы так уверены в цели моего визита?
— Конечно, монсоэро! Информацию поставляют различные службы, но государю угодно знать несколько больше того, что говорят вслух.
— То есть, в принципе, вы — шпион, только в своём собственном государстве?
— Ну что вы, — в голосе старика прозвучала неподдельная обида, — я просто собираю сведения и обобщаю их. Вот, например, касательно вас…
— Меня не интересуют сплетни относительно моей персоны, — прервал сенатор, — я бы хотел влиться в политическую жизнь, причём не только в том свете, в каком её подаёт пресса и сеть. Просто расскажите, кто есть кто во власти.
— Понимаю… Вы пришли по адресу! К тому же, эти сведения не могут никому повредить, ведь с ними не знакомы только вы, как инопланетники. Я, конечно, сообщу императору, что вы приходили ко мне, но сомневаюсь, что он не одобрил бы этот визит. Как сенатору, вам непременно понадобится участвовать в политической жизни.
Ротхем поведал много интересного. Казалось, он знает всё и про всех. Он даже был в курсе, что популярность того ресторана, который приглянулся Роб-Рою, возросла из-за частых посещений главы космического проекта. Впрочем, такие подробности были ему известны и про других высокопоставленных лиц.
— Рест Аурей — хороший человек, настоящий патриот, не столько на словах, сколько на деле. Я сужу не по тому, сколько патриотических речей в месяц он произносит. Император не даёт ему слишком большой власти, поскольку считает, что он хочет занять его место. Именно поэтому его назначили в ваш проект. Императору почему-то кажется, что Рест — монархист, и против многих преобразований, хотя ни разу не выступал открыто.
— Монархист?
— Да, сторонник неограниченной власти монарха — в данном случае, императора. Аурей XVIII хочет ввести выборность высшего руководящего поста, построить общество по образцу стран так называемого Запада на поверхности планеты. Лично мне это кажется диким, ведь столько сотен лет мы жили под мудрым управлением династии Ауреев…
— Почему же император решил так круто изменить сразу всё политическое устройство?
— Наследник ещё мал, а он уже чувствует надвигающуюся старость. И при этом не видит вокруг себя честных людей… — Ротхем осёкся, осознав, что сболтнул лишнее.
— Мы не слышали этого, — засмеялся Роб-Рой, — мне-то он, надеюсь, доверяет?
— Вы — новый в нашей политической жизни человек, — облегчённо вздохнул царедворец, — к вам пока присматриваются. Только не говорите никому, монсоэро, хорошо? Мне кажется, вы ему нравитесь больше любого приближённого.
— На этот счёт не беспокойтесь, сведения останутся между нами, к тому же, они не слишком важны. Я и так сенатор, выше некуда. Меня больше интересует, чем так привлекает выборность поста императора нынешнего государя.
Ротхем успокоился, слова сенатора прозвучали убедительно. Он принялся долго и нудно объяснять устройство политической системы стран поверхности. Советник рассказывал, а синарианцев корёжило, хотя они старались не подавать вида. Чрезвычайно запутанная и потому открывающая простор для злоупотреблений система выборов в одной стране. «Конституционная монархия» при отсутствии конституции — в другой. Голый популизм, на котором обычно въезжали во власть президенты. Прямой узаконенный подкуп депутатов в любых парламентах. Пока Западу имелся противовес в виде советского блока, это мобилизовало элиты и заставляло их не расхолаживаться, но что будет, если один из противников вдруг исчезнет или получит большое преимущество? Полувоенное противостояние всегда чревато сюрпризами.
Расстались они вечером, за час до звонка, приглашающего к ужину. После вечерней трапезы, вернувшись в свои апартаменты, синарианцы решили обсудить, что удалось узнать за день.
— Сегодня мы на удивление далеко продвинулись вперёд, — сказал Роб-Рой, — можно сказать, сделали качественный скачок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да, старикашка знает поразительно много, — отвечал Гредж.
— Изучать настроения в обществе, анализируя слухи и сплетни — нечто новенькое. У Дандара, конечно, есть осведомители…
— Но о подобном я тоже не слышал. Ротхем, конечно, в схеме слабое звено. Устрани его, и новый советник появится нескоро.
— Можно ведь завести целый отдел, чтобы занимался профессионально… Ладно, не будем об этом. Что ты думаешь о новой партии?
— По крайней мере, у нас появятся сторонники, тоже хорошо. Если только Стерк не решит расправиться с нами.
— Он сморозил глупость, и мы с тобой прекрасно поняли, как и он сам. Убрать сенатора — слишком опасный ход. Такие вещи будут тщательно расследоваться службой безопасности, и для Союза в целом тоже невыгодно, чтобы космическая программа остановилась на полпути.
— Если не начнёт глупить дальше.
— Не думаю. Но, конечно, будем осторожнее на открытом месте. Что касается новой партии — нам нужно будет провести общий сбор, показать себя и заставить подчиняться. Это трудно, но возможно. Используем Стерка. Образумим рядовых членов и направим их, куда следует. Цели на данном этапе совпадают.
В дверь постучали.
— Открыто! — крикнул лейтенант.
В комнату вошёл Стерк.
***
О чём говорилось в тот вечер в комнате шестнадцатого сенатора, так и осталось неизвестным. Известно другое — именно тогда сформировалась новая группа в борьбе за власть, Стерк и боевое крыло партии ярых монархистов, которое он возглавлял, решили поддержать Роб-Роя и возвести его на престол.
Как помнят македониане, монархических партий в то время было немало, поскольку очень, очень многим не нравились нововведения Аурея XVIII. Можно задать тот же вопрос, что задал Роб-Рой Ротхему, зачем императору понадобилось принимать столь непопулярное решение, нарушив многовековые традиции великого народа и государства? Эту тайну император унёс с собой.
Современные политологи сомневаются, что он не видел честных людей вокруг себя, но только этим можно объяснить тот странный и страшный выбор, который сделал владыка позже. Во всяком случае, мы не можем обвинять его в этом, ведь именно благодаря его решению мы обязаны тем, что Внешнему миру явилось обновлённое, гораздо более сильное и сплочённое государство.
Если же вам интересно моё личное мнение, то оно таково — монархия в стране ослабла, многовековая династия уже не могла справиться с внутренним кризисом, и император решил посадить на престол более способного человека. И единственным, кто по его мнению не был связан ни с какими организациями, оказался Роб-Рой…
***
Утренний сон Греджа был прерван резким стуком в дверь. Мельком лейтенант взглянул на часы, — семь с четвертью, — накинул гостиничный халат и открыл.
— Вы кто?
За дверью стояли неизвестной принадлежности солдат в униформе и дежурная по этажу, которая синарианцам за месяцы примелькалась.
— Вестовой, подразделение охраны дворца. Чрезвычайное происшествие, срочный сбор всех сенаторов. Граф Роб-Рой эт Форман на месте?
— Да, я здесь, — тот подошёл сзади, — что случилось?
— Я не в курсе. Подробности вам расскажут во дворце. Мне приказано сопроводить вас туда, внизу ждёт машина.
— Я подтверждаю, что запрос из службы охраны был, и этот человек назвал верный код, — заявила дежурная, — таков порядок. Претензии к отелю имеются?
— Нет, никаких.
— Мы сейчас будем.
Роб-Рой попытался закрыть дверь, но солдат прервал его:
— Извините, собираться вы должны при мне.
Тот только пожал плечами.
В тронном зале собралось довольно много народу, в отличие от совершенно пустых коридоров, царило большое оживление и в какой-то степени паника. Лейтенант принялся рассматривать лица других сенаторов.
Граф Хотоб Лесский, с орлиным профилем, одетый в классическую тогу, бессменный глава Сената три десятка лет, неподвижно, словно каменное изваяние, сидел в своём кресле за трибуной, рядом с пока пустующим императорским троном. На лице Реста Аурея застыло выражение растерянности. Остальные, большей частью незнакомые, имели недоумевающий вид.
