class="p1">— Наш Пеппер большой трусишка, — объяснил я ей, — Он не хочет идти искать ваш лагерь, но я боюсь оставлять его одного.
Роза смерила Пеппера пристальным взглядом.
— Он совсем не похож на трусишку. Он похож на Лилового Людоеда[16]…
— Позволю себе заметить, юная леди, — возмутился Пеппер, указывая на свой костюм, — что это весьма модный в этом сезоне оттенок.
— Ну, пожалуй, я могу за ним присмотреть.
Я переспросил у Пеппера:
— Не возражаешь подождать здесь?
— Если вы двое не станете тянуть резину.
— Найдите себе какое-то укрытие.
Он указал под росшую неподалеку магнолию, ветви которой гнулись под тяжестью влажных цветов и листьев.
— Мы подождем вон там.
— Договорились, — кивнул я. — И помни, мы на расстоянии слышимости. В общем, если кого-то увидишь, кричи.
Пеппер изобразил жалкое подобие улыбки:
— Ну спасибо тебе, Зед. Обнадежил!
4
Листва в вышине и густой подлесок отчасти защищали от дождя и ветра, и все же здесь не было тропинок вроде той, что я исследовал, беззаботно слоняясь по острову несколькими часами ранее. Вместо этого нам с Нитро пришлось огибать высокие деревья и пригибаться под низкими ветками. Землю по большей части скрывал ковер мелкого кустарника с широкими листьями, так что мы даже не видели толком, куда ставим ноги. По всей Мексике водится немало змей, чьи укусы небезопасны для человека. Оставалось уповать, что, если кто-то из этих ползучих тварей и облюбовал островок, все они неукоснительно следуют избитой фразе и боятся меня куда больше, чем я — их.
Чтобы отвлечь себя от этих мыслей, я принялся гадать, что мы можем найти на месте разбитого Мигелем лагеря. Хотелось бы верить, что Роза ошиблась и на ее брата никто не нападал, что вся история — прискорбное недоразумение. Но как это возможно? Она же слышала, как кричал ее брат. Как он велел ей бежать без оглядки. Выходит, что-то все-таки случилось, и это что-то очень плохое.
Это подвело меня к вопросу ценою в миллион: кто мог на него напасть? Роза говорила, что Люсинда была хорошая и они с Мигелем даже не ссорились, но как знать, какими были их отношения на самом деле? К тому же нет такого закона, который запрещал бы хорошим людям творить нехорошие дела, особенно сгоряча.
И тем не менее, пусть даже Люсинда съехала вдруг с катушек, зачем Мигелю было кричать Розе, чтобы та убегала? Наоборот, отчего он не позвал ее на помощь? Призыв бежать прочь означал, что девочка тоже находится в опасности. Так с чего же он решил, будто Люсинда кинется на нее, даже если подружка была готова порвать в клочья его самого?
Кроме того, из головы у меня не шло каноэ. Почему Люсинда не уплыла на нем сама? Почему осталась на острове?
Чтобы найти Розу? И заставить ее навеки умолкнуть, единственную свидетельницу убийства?
— Нитро! — окликнул я, неуклюже ворочая языком. Едва ли я хоть однажды обращался к этому типу иначе, чем «эй, крепыш!». — Есть теория, что тут могло случиться? Теория, которой ты не спешишь поделиться?
— Какое тебе дело до моих мыслей, чаво! — предсказуемо парировал он, даже не оглянувшись.
А что, хороший вопрос. Наверное, все дело в том, что, пока остальные были готовы попрятать головы в песок и тихо дожидаться лодочника, который заберет нас отсюда, Нитро развил бурную деятельность, стремясь найти ответ на загадку, — и я зауважал его за это.
Ясное дело, я не смог бы заставить себя в этом признаться и уже собирался дать отбой, когда Нитро вдруг бросил за плечо единственное слово:
— Деньги.
— Считаешь, Мигель был должником Люсинды?
— Раскинь мозгами, чаво. Отец девчонки — посол, работает за границей. В Мексике это означает только одно: крупный куш.
— Значит, похищение? — Вообще говоря, похищения людей с целью наживы были в Мексике серьезным бизнесом и случались чуть ли не ежедневно. Потому-то люди вроде Хесуса частенько нанимали себе телохранителя или даже двух, прежде чем появиться на широкой публике. Даже я запросто мог стать жертвой похитителей — по той простой причине, что я иностранец. Поэтому я никогда не сажусь в машины к таксистам-частникам. Мне говорили, что в год здесь случается примерно две тысячи похищений. И эта статистика еще занижена: многие случаи не предаются огласке, поскольку люди здесь слабо верят в доблесть полиции. — Думаешь, кто-то мог последовать за ним сюда, в этакую даль, просто чтобы похитить?
Нитро пожал плечами:
— Несколько часов гребли за вполне приличные деньги, почему бы и нет?
— Тогда что произошло с Люсиндой?
— А что с ней?
— Если Мигеля забрали похитители, — сказал я, отводя с дороги мокрую ветку, — что тогда случилось с ней?
— А кто сказал, что целью похищения была не она? Вполне возможно, она происходит из семьи даже более зажиточной, чем семья Мигеля.
К несчастью для парня, он оказался не в то время и не в том месте. Возможно, они забрали обоих. Или прикончили девушку. Когда нет свидетелей…
Нитро резко остановился. Я выглянул из-за его плеча: впереди, с левой стороны, виднелся пруд.
Нитро приложил к губам палец, и уже молча мы двинулись дальше. Пройдя с два десятка ярдов, он выругался шепотом и ускорил шаги.
Я не отставал, силясь уразуметь, что могло так его встревожить.
И еще через секунду увидел распростертое тело.
5
Мы вышли на прогалину, где Мигель с Люсиндой устроили свой лагерь. С дюжину кукол — или даже с пару дюжин — болтались на ветвях под натиском дождя и ветра; стеклянные глаза и выразительные улыбки были чересчур реалистичны. Два рюкзака, зеленый и оранжевый, и два туго скатанных спальника сложены на траве вокруг ствола кедра. Рядом раскидана одежда: шорты, футболка, семейные трусы, платье, кружевной лифчик, шелковые трусики…
В самом центре поляны лежал Мигель — во всяком случае, я решил, что это именно он. Он лежал лицом вниз, полностью обнаженный, вся спина покрыта колотыми, кажется, ранами. Запекшаяся кровь покрывала всю его кожу от затылка до ягодиц.
Эта ужасающая картина заставила мое сердце пуститься вскачь. Ноги сделались ватными, словно уже не могли выдерживать мой вес. Я открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так и не нашел подходящих слов.
Он мертв. Мигель теперь ничто — мертвечина, груда гниющей требухи.
Нитро встал на колени рядом с телом, по которому вовсю ползали мухи. До этого я и не замечал их истошного жужжания, а теперь этот гул, громкий и раздраженный, заполонил собою, кажется, весь воздух без остатка. То же и с запахом. Я не чувствовал его
