— А то! — заржали они.
— Ой! — пискнула я, постаралась отодвинуться от них и всю дорогу молчала как партизан на допросе, настороженно следя — не собираются ль они все же, вопреки обещанию, меня эээ… приласкать?
Как выяснилось, привлекательность свою я все же переоценила, парни спокойно довезли меня до дома, не обращая на меня ровно никакого внимания, высадили у кованых ворот и на прощание посоветовали:
— Слышь, в следующий раз плавай в купальнике.
— Или без оного, — противно засмеялся тощенький.
— Ага, щаз, — буркнула я и пошла во двор. Джип побибикал мне на прощание и унесся. А я сделала пару шагов по двору и замерла.
Около своего крайслера стоял Дэн. Лучи закатного солнца вычерчивали его сильное тело на фоне неба, ложились отблеском на безумно красивые черты лица, ветер трепал темные пряди волос надо лбом, а глаза его холодно смотрели на меня в упор.
— Эээ… здравствуй, — нервно поежившись, пискнула я.
Он молча рассматривал меня, словно какую-то букашку.
— Знаешь, а у меня проблемы были, — торопливо принялась вещать я. — Я в речку упала, а вот парни меня и подвезли.
Он так же с каменным лицом продолжал на меня смотреть.
— Ну перестань, а? — жалобно сказала я.
И тогда он все же пошевелился. Лениво достал из кармана карту — ключ от моей квартиры, аккуратно положил ее на край клумбы и…
— Эээй, ты куда? — заволновалась я.
… сел в крайслер и, не глядя на меня, поехал со двора прочь.
— Да погоди ты, я все объясню! — закричала я в приоткрытое окошко, вприпрыжку несясь за машиной.
Он даже не посмотрел на меня. Стекло плавно поднялось, Крайслер прибавил скорости и унесся, увозя парня моей мечты.
Я добрела до клумбы, села на нее и заревела.
Черт возьми! Меня сегодня почти отравили, утопили и убили камнем. Я еле живая добредаю до дома — и тут Дэн от меня уходит.
— Так тебе, бесстыдница, — сухо проговорила Августа Никифоровна, проходя мимо меня. — Парень ее тут с собаками ищет, лица на нем нет, а она с хахалями на джипах веселится.
Я вскинула на нее глаза, но она уже уходила дальше.
Значит, Дэн меня искал. Августе Никифоровне можно верить — она у нас во дворе неофициальная глава партии старушек и посему денно — нощно сидит на лавочках, внучонка выгуливает и треплется с товарками.
Я взяла с бортика клумбы ключ-карту, которой касались руки любимого, вспомнила его непроницаемый взгляд и заревела еще горше.
Потом потянулась за сотовым, чтобы позвонить Дэну и только теперь поняла, что сумочки нет. Утопила, вместе с сотовым и ключом от дома.
Я вытерла слезы рукой, встала и побрела к подъезду.
Все люди, что были во дворе, внимательно меня разглядывали, и я ясно видела себя их глазами — грязную, мокрую, всю в крови от раны на руке и всклоченную. Две мамаши в беседке горячо зашептались, глядя на меня. Плюгавый мужичонка с первого этажа, возившийся около машины, посмотрел на меня как на бомжиху и отвернулся.
«Да пошли вы к черту!» — устало подумала я.
Я четко понимала — выжила я сегодня чудом. Я не понимаю, кому я сделала чего плохого, но меня определенно пытались убить. Пророчество практически сбылось, мне просто повезло остаться живой!
А любимый меня бросил, даже не пожелав выслушать. Интересно, если меня все же убьют — он будет плакать? Или уронит скупую мужскую слезу и постарается абстрагироваться от того, что уже не исправить?
Дома я, наплевав на свои переживания, первым делом сунула в любимую кружку Дэна пакетик чая, который пил только он, залила кипятком из чайника и долго ностальгировала над горьким напитком. Чай был отвратительный, аж скулы сводило от горечи, но я мужественно выпила его — ведь это была словно ниточка между мной и ним.
«Дура ты у меня», — неодобрительно вздохнул внутренний голос.
«Дура», — меланхолично согласилась я.
Надо не размышлять о мерзавце, что ушел в трудный для меня час, а думать — как себя обезопасить. Как разобраться в этой истории. Ибо я поняла, что двумя попытками дело не ограничится.
Порывшись в кухонных шкафах, я достала колоду карт, и принялась за раскладку на тринадцать. Прикрыла глаза и принялась их тасовать, мысленно читая заговор на правдивое гадание, и ограничивая сроки — мне надо было знать события на эту неделю. После чего принялась не глядя вытаскивать карты и выкладывать на стол.
Первые пять карт легли пиками. И именно в той редкой комбинации, что означает «смерть». Я даже не удивилась. Я была к этому морально готова.
«Ну что ж», — зло усмехнулась я, и принялась выкладывать карты дальше. Бедные птенчики просто не знают, с кем связались! Нашли овечку, которая будет безропотно ждать своей участи! Не на ту напали! Вот сейчас карты мне все расскажут, покажут, кто там под меня копает, и все, аста ла виста, бэби. В смысле — не рой ведьме могилу, сам туда загремишь.
«Кто?» — холодно спросила я и вытащила следующую карту. Упс! — валет, молодой парень. Ну ладно, я еще выложу к нему карты, посмотрю, кто такой. А пока я принялась действовать дальше. А дальше вылез король, который действовал рука об руку с молодым, и надо им было от меня…
Зазвонил телефон, прервав ход моих размышлений.
«Дэн!!!» — мелькнула безумная мысль, и я ласточкой вспорхнула на третий этаж, забыв о том, что мышцы ломит после олимпийского заплыва, что я устала, что я практически умираю.
— Марья, ты что ли? — недоверчиво сказал в трубку Витька Корабельников, услышав мой голос.
— Я, — уныло отозвалась я.
Надежды мои не сбылись.
— Ну слава богу, нашлась, — шумно выдохнул парень.
— А ты откуда знаешь что пропадала? — я села на диван, как-то враз навалилась усталость. Зарыться б в плед, закрыть глаза…
— Так твой любимый уже всему нашему райотделу телефоны оборвал! — тяжко вздохнул Витька, который служил дяденькой милиционером. — Дай-ка мне его к трубке!
Я помялась. Не хотелось мне ему говорить, что Дэн меня бросил.
— Позвони ему на сотовый, а? — промямлила я.
— Да выключен у него сотовый, — Витька помолчал, после чего задумчиво спросил: — Вы чего, поссорились, что ли?
Я молчала, боясь зарыдать в трубку.
— Лис, ну ты чего? Лис??? — звал меня он.
— Да ну его, — все же заревела я.
— Ох, — тяжко вздохнул Витька и дипломатично помолчал еще пять минут, пережидая, пока я наревусь. — После этого он велел: — Рассказывай!
— Он за сигаретами пошел, а я пирожки купила, — размазывая слезы по лицу, начала я. — Две девчонки подбежали, мол, купите, тетенька, пирожков, а то мать домой не пустит, а я их и пожалела. Купила весь кулек, да и пошла псов на старое кладбище за Дворцом бракосочетания кормить.
— А чего сама есть не стала? — осведомился Витька.
— Так а кто его знает, вдруг они из собачатины? — почему-то снова горько зарыдала я.
— Дальше, — тяжко вздохнул Витька.
— Ну, я скормила барбосу те пирожки, а он взял да сдох.
— Прямо сдох? — уточнил Витька.
— Ну, — всхлипнула я. — А потом я шла по берегу реки, что за кладбищем течет, а из кустов высунулась палка и меня в воду столкнула. Я реку переплыла, а там меня подобрали парни с джипа. Подобрали и до дому довезли. А Дэн увидел это и решил что я с ними каталась, пока он тут за меня переживал. Взял да уехал.
— Кхм… Лис, — скептично сказал Витька. — Ты знаешь, я тебе друг, я тебя Дэну не сдам, мне-то чего заливаешь?
— Как это я заливаю? — жалобно сказала я. — Ничего я не заливаю.
— Не, ты хочешь чтобы я в ЭТО поверил? — со значением сказал мой друг.
Я помолчала, растерявшись.
— Я ничего не хочу сказать, — участливо продолжил он. — Но, я тут слышал про твою мать…
И он замер на полуслове, давая мне время на раздумья.
«Послушай, еще немного — и он предложит тебе провериться у психиатра, скажет что шизофрения передается по наследству, и все такое, — с беспокойством заметил внутренний голос. — А врачам — сама знаешь, нет большей радости, чем человека сгноить!»
— Вить, знаешь, мне надо отдохнуть, — вздохнула я. — Можешь как друг поговорить с Дэном? Чтобы он вернулся, а?
— Ну поговорю, мне нетрудно, — охотно согласился он.
— Тогда пойду я, Вить, устала я, — потерянно сказала я и положила трубку.
На самом деле я уже еле стояла на ногах, я просто себя не контролировала. Глаза слипались и дико хотелось спать.
«Иди, догадай, да и баиньки», — сонно велел внутренний голос. Я кивнула, с огромным трудом сняла мокрую одежду, упала на угловой кухонный диванчик и мгновенно отрубилась. Хотя нет, я вроде бы еще успела натянуть на себя плед…
И я снова увидела бабушку. Она стояла у зыбкой пелены, что разделяет мир мертвых и живых, теребила в руках платок и явно меня поджидала.
— Ну что ж так долго? — укоряюще сказала она. — Несколько часов уж тебя жду, вечно ты опаздываешь! Пошли!
