– Дело тут в другом, – сказала Надя. – Леон – Алькин муж. А я неспособна предать Альку. Ну, равно как тебя, Лиля, и тебя тоже, Рая. Есть вещи, которые делать нельзя, ни при каких условиях!
Лиля с Раей переглянулись.
* * *
«...Влюбленность можно приравнять к эмоции, а любовь – к чувству. Не всякий заметит разницу, но она есть. Эмоция кратковременна, она возникает под влиянием момента, а чувства могут длиться годами. Но это не значит, что у эмоции меньше прав – иногда она достигает такой силы, что способна, словно молния, испепелить того, кто ее испытывает, и окружающих в том числе... А тихий огонек чувств (может, именно потому и тихий, что задача его – гореть максимально долгий срок) вряд ли способен вызвать столь грандиозные разрушения...» – старательно переводила Надя пафосный текст Гюнтера Клапке.
– Видел бы ты Раю и Гену Колесовых, геноссе Клапке! – с досадой пробормотала Надя. – У них уже десять лет эмоций – молнии, взрывы, торнадо и извержения вулканов...
Но из головы у нее не шел Леон Велехов.
Она жалела о том, что не стала защищать его вчера, когда Рая и Лиля пренебрежительно отозвались о нем. Не стала потому, что подруги и так уже подозревали ее.
«Леон просто хороший человек. И талантливый!» – уверяла себя Надя.
Она вспоминала его улыбку, глаза, неловкость, его слова, то, с каким выражением лица он поднял с полу шаль и снова укутал Надю...
И музыка... Его музыка теперь постоянно слышалась Наде – отдаленные переливы мелодии, печальной и легкой.
Леон Велехов был ни на кого не похож. Он был не мужчиной – мечтой.
«Я не знаю, влюбилась я в него или нет, но он мне нравится. Он мне ужасно нравится! Это не взрыв эмоций, не самум, не ураган – он просто мне нравится... И что плохого в том, что он мне нравится? Я же не собираюсь уводить его от Альбины, я вовсе не хочу становиться его любовницей – я просто думаю о нем. Разве я не имею на это права?..»
Но что-то подсказывало ей, что нет, не имеет права.
За окном было утро. Август, начавшийся дождями и северным ветром, вдруг сменил гнев на милость – снова сияло солнце, снова было лето. И эти чудесные теплые дни ей не с кем было разделить!
Надя отошла от компьютера и прижалась лбом к стеклу. «Что же я за несчастная такая! Две недели пыталась влюбиться, Райка с Лилькой из кожи вон лезли, чтобы познакомить меня с кем-то, – и на тебе, не успела вернуться из санатория, как влюбилась в Альбининого мужа! Ну да, именно влюбилась – чего уж себе лгать...»
Наде хотелось смеяться и плакать одновременно.
Леон Велехов был везде – в этом солнце, в этом легком августовском воздухе, в перезвоне трамваев, в прозрачном небе, в полете птиц над городом...
«Я влюбилась. Ладно, так уж и быть, признаюсь себе – я влюбилась. В этом нет ничего плохого. Это пройдет. Кратковременная эмоция!»
И тут зазвонил телефон.
– Надежда, ну куда ты пропала? – утомленным голосом произнесла Альбина.
Надя вздрогнула – точно подруга могла догадаться о ее мыслях.
– Никуда я не пропадала, – стараясь держаться непринужденной, легкомысленно-веселой интонации, защебетала она. – Дома сижу, перевожу своего Клапке... С Лилей и Раей недавно встречалась – они, кстати, деньги для тебя передали. Ты случайно в центр не собиралась выбраться? Я бы тебе тогда их вернула... А ты бы сумку мою заодно захватила!
Идея встретиться с Альбиной где-нибудь в центре была самой удачной – тогда бы Надя точно не пересеклась с Леоном Велеховым. Не знать, не видеть, забыть как можно скорее...
– Да бог с ними, с деньгами! Надежда, я неважно себя чувствую, – сказала Альбина просто угрожающе-утомленно. – Это все из-за давления. Ладно, ерунда... Дело в другом – я очень беспокоюсь о тебе.
– Почему ты обо мне беспокоишься? – похолодев, спросила Надя.
– Ты же там без паспорта сидишь. Мало ли что! И без зонтика... Они у тебя в сумке остались.
– У меня есть еще один зонтик... И паспорт мне не очень нужен. Зачем он мне, этот паспорт...
– Надежда, не говори чепухи – паспорт всегда нужен, – строго произнесла Альбина. – А ну как тебя милиция остановит? И потребует документ...
– Меня никогда милиция не останавливала, ни одного раза!
– В общем, Леон сегодня будет в районе Арбатской. Около трех. Ты сможешь подъехать? – голосом, не терпящим возражений, произнесла Альбина.
– Да, – сказала Надя, и сердце у нее упало. Леон... Леон!
– Смотри, только не опаздывай! У Леона очень мало времени, у него в Консерватории какое-то важное дело...
Надя положила трубку на рычаг.
«У него мало времени... Отлично! Скажу: «Ах, Леон, не буду тебя задерживать, кстати, я тоже страшно занята...» Я суну ему деньги для Альки, он отдаст мне мою растреклятую сумку, и мы разбежимся. Дел-то всего на полминуты!»
Надя посмотрела на часы, а потом стремглав бросилась в ванную. Сунула голову под кран, принялась ожесточенно намыливать ее, хотя волосы были еще чистыми. Потом так же ожесточенно принялась сушить их феном. Потом вытряхнула все содержимое косметички на стол, дрожащими руками принялась выдавливать себе на ладонь тональный крем...
«Мамочки, что же я делаю?! Я совсем с ума сошла...»
Она стерла с ладони крем салфеткой и заставила себя успокоиться. Никакого макияжа, никаких сногсшибательных нарядов, никаких ухищрений. Это просто встреча на полминуты.
* * *
В центре метро «Арбатская», несмотря на середину дня, была целая толпа народу. Люди сновали туда-сюда, и эта суета сбивала с толку.
Надя прислонилась спиной к холодной мраморной стене недалеко от перехода на «Боровицкую» и беспомощно огляделась. Леона нигде не было видно. Наверное, она приехала раньше назначенного срока...
– Надя...
Леон, оказывается, стоял совсем рядом, держа за ремешок ее сумочку.
– Добрый день, Леон, мне очень некогда! Вот деньги, держи... – забормотала она. – Я беру свою сумочку, огромное мерси за нее... – Она чуть ли не силой вырвала у него из рук свою сумку и вознамерилась нырнуть в подошедший к платформе поезд.
– Минутку, – неожиданно произнес Леон, успев схватить ее за локоть. – Ты куда?
«Ты куда...» Зачем он спрашивает, зачем пытается остановить? Она не должна смотреть на него – ведь это преступление против Альбины! Но было уже поздно – она стояла напротив него и снизу вверх, точно завороженная, смотрела в зеленовато-серые глаза Леонтия Велехова.
– Какая разница... Ты ведь тоже опаздываешь куда-то, ведь так? – сказала Надя, осторожно пытаясь высвободить свою руку.
– Я уже никуда не опаздываю! – улыбнулся он.
– Но Альбина сказала...
– Послушай, Надя, да что с тобой? – с удивлением спросил он. – Ты сегодня какая-то странная. Словно ты меня боишься...
